— Давай?
— Даю!!!
— Смотри, как Рюмин разошелся, — сказал Суслик, кивнув в сторону приятеля.
— Лишь бы «трипак» не подхватил, — отозвался Насос, усмехнувшись. Он тянул коктейль через длинную соломинку и недобро посматривал по сторонам. Те, кто знал Насоса, могли бы с уверенностью сказать, что со скоростью курьерского поезда приближалась третья степень его опьянения, после которой оставалось лишь одно — драка. Причем было неважно, сколько перед Насосом противников, какого возраста и чем они вооружены…
Дима пьяно осмотрел заведение и увидел девушку, которая показалась ему настоящей красавицей. Это была Ло. Она в одиночестве скучала за крохотным столиком — Дервиш направился к стойке бара за сигаретами — и качала головой в такт музыке.
— «Ларису Ивановну хочу!» — передразнивая известного персонажа, закричал Дима. — Эй, девочка!..
— Тихо ты!
— А чего? Пусть, — вступился за Диму Насос. — Если хочет, значит, имеет полное право. Основной закон демократии. Или я не прав? — угрожающе спросил он.
— Прав!
— Тогда — вперед. Берем телку и чешем к нам…
— Она не одна, — попытался в последний раз успокоить друзей Суслик.
— И это очень хорошо! — сказал Насос, предчувствуя, что есть возможность подраться.
Эта четверка пьяных парней сразу же не понравилась Ло…
Да и вообще все было не так, как она привыкла. В отличие от других «товарок» Ло была коренной москвичкой и занималась проституцией не столько ради денег, а по какому-то непонятному — животному! — желанию. Она чувствовала, что именно сейчас ей интересно это, и потом… Что будет потом, она не знала. Что будет, то будет! Может быть, ей захочется путешествовать. И ведь поедет. Сразу годика на два-три, по всем странам, куда только можно попасть…
— Ты у меня романтик, — мягко говорил отец, он ее любил.
— Романтица!
— Так не говорят.
— А я буду! Буду! Буду! — капризно отвечала Ло и, не выдержав, начинала хохотать. — Папка, какой ты у меня хороший!
— Хороший, хороший… — ворчливо отвечал отец, на самом деле милейший и добрейший человек, задумывался и просил: — А может быть, бросишь свою пакость?
Это он о проституции. От отца Ло ничего не скрывала. Знала, что поймет, простит, да еще и защитит…
— Папка, ты же знаешь! Надоест — брошу!
— Но здоровье…
— А за здоровьем я слежу! — Ло делала невинные глаза и начинала подробно рассказывать, как она это делает, неизменно в конце добавляя: — Неужели ты хочешь, чтобы я пошла по твоим стопам, продолжая семейную династию, и травилась хлором на Капотне?
Отец работал на знаменитой столичной «керосинке» и зла своей дочери, конечно же, не желал. Но проституция…
— Ничего ты не понимаешь, — тараторила Ло. — Это даже очень интересно. Новые люди, новые встречи. А однажды мне встретился Родион Газманов…
— Не может быть!
— Честное пионерское. Он был в белом костюме, с собакой на поводке и… — Ло выдерживала паузу и неожиданно заканчивала: — Лысый!
— Что?!
— Лысый! Лысый! Лысый!
Газманова, конечно, Ло не встречала, поэтому и «остригла» в своем рассказе. Ей все больше попадались добропорядочные отцы семейств и одинокие мужчины. Кавказцев и шумные компании подростков она старалась обходить стороной…
Как, например, этих четверых.
Итак, вечер шел не по плану.
Обычно ее сразу везли на квартиру или удовлетворялись быстрым сексом в машине. Но клиент попался какой-то странный. Повез ее в «Князь», бросил за столиком, не танцует, не пьет, молчит все время…
— Ты не маньяк? — спросила Ло.
— Что? — Дервиш все еще находился в своих мыслях.
— Я спрашиваю, ты случайно не маньяк?
— Нет…
— Тогда пойдем отсюда.
Ло решительно встала.
Дервиш подал ей сумочку, расплатился и пошел следом.
— Вперед, орлы! — приказал Насос, видя, что девушка и мужчина направились к выходу.
— Мы не орлы, здесь вентиляция такая, — попытался пошутить Суслик, но все же поднялся со стула и шагнул за главарем…
Рюмин и Дима, обнявшись, как пьяные матросы, затянули разудалую песню — им было все нипочем. Эх, гулять так гулять!
Голуби кружат над нашей зоной,
Мама, привезите мне двустволку,
Я как долбану по этой стае,
Чтоб они здесь больше не летали-и!..
4
Со стороны все происходящее напоминало театральное представление. Смесь театра теней и театра абсурда. Гремучую смесь…
Вот Ло.
А вот — эти.
Тени, тени. Может быть, она их знакомая, подумал Дервиш, но тут же отогнал эту глупую мысль. Нет, какая, к черту, знакомая!
На знакомую не бросаются с таким сладострастным животным криком. Знакомую не лапают за грудь сразу в четыре руки. От знакомой не получают таких сокрушительных затрещин…
Надо было вмешаться, но Дервиш медлил.
Снова перед глазами мелькнула знакомая до боли картинка: каменная гряда, тяжелый подъем, быстрый взгляд назад — не видит ли кто? — и очередь. Тяжелая, как многопудовая лавина. Которая погребает всех. От первого пацана до последнего…
Лишь бы никто не обернулся!
Никто не успел. Никто. Спасибо, Господи, хоть в этот раз ты доказал, что есть. Спасибо еще раз…
До Дервиша донесся взбешенный крик Рюмина. Ло царапнула его по лицу.
Пора!
Девчонка попалась упрямая. Не девчонка, а кусок колючей проволоки…
— Куда ты денешься? — попытался резонно заметить Насос, но язык, отягощенный алкоголем, соврал, предал, пустил такого петуха, что главарь даже смутился.
И тут на помощь ему пришел Рюмин, но Ло была начеку. Чуть отклонилась в сторону и мазнула изо всех сил по прыщавой роже. Парень завизжал от боли и ярости. Темная кровь мгновенно выступила из пяти длинных царапин…
— Тварь!
— Во дает…
— Ну что же вы стоите?! Бейте ее, бейте?!
Насос лишь усмехнулся недобро, эта строптивая шлюха стала ему нравиться. Но все еще хотелось мира, а не войны.
— Кончай выпендриваться, сучка…
— Да я вам яйца поотрываю! — завопила Ло.
Где же ее ухажер? Куда делся этот молчаливый слабак?
Предательская слабость внезапно охватила ноги. Ло почувствовала, что еще немного, и она рухнет перед этими ублюдками. Рухнет? Ну уж нет!
— Вот вам, козлы! Люди, где же вы?! — Она беспомощно обернулась.
В слепых ночных окнах высоток не было видно ни огонька. Машина, в сторону которой направился Дервиш всего несколько минут назад, не подавала признаков жизни….
— Уроды! Все уроды! — бессильно прошептала Ло. — Небось смотрите с балконов, твари, представления ждете… Ждете, как девчонку насиловать будут…
И в это мгновение сильный удар ногой в живот заставил ее поперхнуться фразой.
Ло перекатилась через спину, несколько раз тяжело выдохнула, приходя в себя. И резко встала на четвереньки, в каждую секунду ожидая нового удара. Но удара почему-то не последовало. Она с удивлением подняла голову и увидела чудо.
Чудо застыло в пространстве в виде странной, нереальной фотографии…
Четыре насильника замерли в воздухе. Именно в воздухе — ноги ни у одного из них не касались земли.
Здоровенный Насос откинулся назад, смешно зависая грузным телом, его голова была неестественно вывернута набок, глаза выпучены, а рот сведен судорогой боли. Милый Суслик, поджав ноги, вертелся волчком вокруг своей оси, и его испуганный взгляд косил куда-то в черное небо, где поблескивали холодные огоньки звезд. Мрачный Рюмин схватился обеими руками за живот, согнулся от нестерпимой боли и заваливался вперед в каком-то странном поклоне. А Дима застыл в прыжке…
Итак, все четыре насильника замерли в воздухе, а между ними тем временем остывала молния.
Вот контуры фотографии проявились, и Ло увидела, что это был человек. Тот самый молчун, который ее «снял».
