— И даже неотвратимости этой гибели, — добавил охотно Стрельцов.

— Вот-вот, — произнес задумчиво Калинин. — Именно что о неотвратимости.

Итак, они, казалось, выяснили для себя очень многое. Хотя, с другой стороны, и оставались там же, откуда начинали. Ни на йоту не приблизились к разгадке.

Офицер Службы безопасности Елена Соколова, которую сотрудники спецотдела «А» называли просто Леночкой, пребывала в полной растерянности.

Когда она представилась журналисткой из газеты, с ней разговаривали не слишком охотно. До начальника нужного отдела и вовсе не допустили. Но это, впрочем, было вполне понятно. Серьезные люди не очень-то доверяют газетчикам, и в большинстве случаев правильно делают, что не доверяют.

Но не уходить же ни с чем!

И она вытащила свое настоящее удостоверение, в котором черным по белому было написано, что предъявителю сего разрешены любые следственные действия во всех государственных учреждениях Российской Федерации. Леночка привыкла к всесильности своего удостоверения и была уверена в том, что ее немедленно свяжут с тем, с кем встречи она добивалась.

Не тут-то было.

Рано поседевший капитан устроил ей настоящий допрос с пристрастием:

— Почему вы сразу не показали удостоверение?

— Не видела в этом необходимости, — спокойно ответила ему Леночка.

— А почему вы решили сейчас его показать?

— Увидела, — так же ровно отвечала Леночка.

— Что увидели?

— Необходимость, — объяснила ему Леночка.

— Полковник Арсеньев не может вас принять.

— Скажите полковнику Арсеньеву, — посоветовала ему Леночка, — что в таком случае ему придется ответить не на мои вопросы, и тогда их будет побольше.

— Вы угрожаете?

— Вовсе нет, — пожала плечами она. — Просто ему могут задать помимо прочих и такие вопросы: почему он препятствует расследованию органов Службы безопасности и, например, почему в своей приемной держит хама?

— Это кто хам? — медленно спросил капитан. — Я?! Вы ответите за это. Я старше вас по званию. В вашем удостоверении сказано, что вы лейтенант.

— Вы не представились даже после того, как ознакомились с моими документами, — сказала ему Леночка. — Это хамство.

Капитан долго на нее смотрел, а потом, сделав над собой видимое усилие, проговорил:

— Извините. Моя фамилия Карпин. Лейтенант Карпин.

— Очень приятно, — сказала Леночка. — Лейтенант Соколова.

— Подождите немного, — попросил ее Карпин. — Я доложу о вас полковнику.

Он встал из-за своего стола и скрылся в кабинете.

Леночка осталась в приемной. Она уже жалела, что пришла сюда. Что-то подсказывало ей, что они поторопились. Но отступать было некуда.

Полковник Арсеньев был начальником отдела координации. Что это значило, Леночка представляла себе смутно, но именно сюда посоветовал ей обратиться не кто иной, как Стрельцов.

В приемную вошел Карпин и четко произнес:

— Полковник Арсеньев ждет вас. В вашем распоряжении пятнадцать минут.

Леночка ослепительно улыбнулась.

— Ну вот видите, — сказала она. — Ничего страшного не произошло. А насчет минут — это вы погорячились.

Карпин покраснел, но ничего не сказал. Леночка прошла мимо него и вошла в кабинет.

Полковник Арсеньев встретил ее, стоя около стола.

— Полковник Арсеньев, — представился он. — Кто вы такая, мне уже доложили. Не могли бы мы сразу перейти к делу? Очень много работы.

Леночка села за стол напротив его кресла. Арсеньев тоже сел и нетерпеливо посмотрел на посетительницу.

Леночка открыла свою сумочку, достала из нее капсулу и положила на стол перед полковником.

— Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь об этой штуке? — спросила она.

Полковник взял капсулу в руки. Леночка внимательно следила за ним. Лицо полковника Арсеньева едва уловимо изменилось.

— Откуда это у вас? — небрежно спросил он.

Леночка молча на него смотрела — то, что ответа не будет, было очевидно.

— Ах, ну да, — сказал полковник, осторожно кладя капсулу обратно на стол. — Понимаю. Говорить вы можете не все. Понимаю, — и замолчал.

— Итак, — повторила Леночка. — Что вы можете сказать об этой капсуле?

— Ничего, — после паузы ответил полковник.

Леночка опешила.

— Ничего?! — переспросила она.

— Ничего, — подтвердил полковник. — Знаете, что? Мне кажется знакомой эта штучка, но полностью я не уверен, а о том, в чем я не уверен, я не рассказываю. Знаете, что мы сделаем? Вы, пожалуй, оставьте эту вещицу мне на экспертизу, ладно? А через недельку приходите за ответом.

— Через недельку? — уточнила Леночка, думая, что ослышалась.

— Так точно, — кивнул полковник, — через недельку, самое большое — через десять дней.

Леночка покачала головой.

— Боюсь, что у меня нет столько времени, — сказала она.

И встала.

— Извините, что оторвала вас от работы.

Она поняла, что сделала ошибку, придя сюда.

Они со Стрельцовым сделали ошибку, недооценив эту, как выражается полковник, «вещицу». Она положила капсулу в сумочку и обратила внимание, что полковник проводил ее взглядом до самого финиша.

— Простите, лейтенант, — сказал полковник, — не могли бы вы еще раз показать мне эту капсулу?

— Нет, — решительно ответила Леночка. — Извините, полковник, но не могу.

— Я только хотел посмотреть, что там внутри, — объяснил он.

Леночка внимательно на него посмотрела.

— Там, внутри, — проговорила она медленно, — лежит пластинка. На ней латинскими буквами написано: «Спартак». И все.

Полковник недоверчиво на нее посмотрел.

— Все? — переспросил он.

— Все, — не моргнув глазом соврала Леночка. — А что вас удивляет?

Полковник замотал головой.

— Да нет, ничего, — быстро сказал он. — Только я вам настоятельно рекомендую оставить это мне на экспертизу. Для вашего же блага.

Леночка смотрела на него как-то по-новому.

— Кажется, вы намекаете мне, полковник, — сказала она чуть насмешливо, — что можете отобрать у меня насильно то, что впервые в жизни видите. Откуда такая заинтересованность? Или вы все-таки что-то знаете?

— Вы говорите чепуху, — зло огрызнулся Арсеньев. — Я вас больше не задерживаю.

— Я вас тоже, — гордо ответила Леночка и направилась к выходу.

Полковник не отрываясь смотрел ей вслед. Наверное, потому, что Леночка неотразимо покачивала бедрами.

Как только дверь за ней закрылась, полковник Арсеньев поднял трубку с телефонного аппарата, набрал номер и, едва ему ответили, сказал:

— Нужно посоветоваться. Кажется, я только что сделал непростительную глупость.

Леночка была растеряна. Что происходит?! Ее отфутболили? И кто?

Нет, это было в высшей степени непонятно!

Калинин уже несколько дней ночевал в кабинете. Возвращаться в пустую квартиру было свыше его сил.

Так было не всегда. Но холостяцкая жизнь вполне устраивала Олега, и квартирку свою, неожиданно уютную для холостяка, он любил и рассматривал как нормальную берлогу, то есть надежное укрытие от житейских бурь и невзгод.

Но теперь находиться дома для Калинина было все равно что находиться под пыткой.

Несколько недель бушевал его роман с Верой — бывшим бухгалтером банка, которой он помог не обанкротиться. Встретившись с этой потрясающей женщиной, он на какое-то время даже забыл о своих незыблемых холостяцких принципах и начал всерьез задумываться о женитьбе. Но любовь закончилась так же быстро, как и началась. Вера ушла и ничего не стала объяснять. Да тут и объяснять нечего. Он слишком много времени отдает работе. Женщины в его жизни всегда занимали место где-то на периферии и, как правило, это чувствовали. А такой женщине, как Вера, нужно было постоянное, перманентное непрекращающееся преклонение. И соответственно обожание. Ничего этого Калинин дать не мог ни одной женщине мира. Ее уход был столь же естествен, как и болезнен. В любом случае он состоялся, этот чертов уход.