Хотя существовала возможность выплатить серебро через Учетно-ссудный банк Персии, акции которого «всецело принадлежали русскому казначейству»[813]. Кстати, Барк являлся председателем правления Учетно-ссудного банка Персии и отлично знал, как это сделать. Но ему было наплевать на судьбы солдат. Однако он обеспечил поставку в 1916 г. через Архангельск 550 пудов серебра для Британского банка в Тегеране[814]. Эти деньги явно пошли на иные цели, что обрекло на страшные лишения русских солдат[815].
Письмо британского Казначейства в Банк Англии об организации перевозки золота из Владивостока в США. 2 февраля 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Но, похоже, в Министерстве финансов России это уже никого не волновало. Барк своей готовностью верно служить англичанам настолько парализовал волю своих подчиненных, что чиновники интересовались исключительно техническими деталями организации ограбления собственной страны, например расходами по страхованию груза. Ибо по мере повышения активности на морских коммуникациях немецкого подводного флота рос и размер страховой премии, подскочившей к февралю 1917 г. с 1,3 до 3,61 %[816].
11 января 1917 г. управляющий Банком Англии Канлифф обратился к Кэнго Мори с просьбой «еще раз помочь нам с транспортировкой другой, новой партии золота из Владивостока»[817].
Но «Япония никогда не принимала доктрину альтруизма в политике…»[818] И в Токио на этот раз заартачились: ведь крейсеры «Ниссин», «Идзумо» и «Ивате» под командованием контр-адмирала Исаму Такэситы был еще где-то на просторах мирового океана. А тут новая просьба.
Так как же обстояли дела у затерявшегося где-то на бескрайних водных просторах мирового океана отряда контр-адмирала Исаму Такэситы?
Глава 9. Самурай в роли кардинала…серого
Крейсеры «Идзумо», «Ивате» и «Ниссин» шли в кильватер. Каждую треть часа крейсеры меняли курс на 15 градусов, совершая противолодочный маневр… Вроде бы и открытый океан, и опасаться особо нечего, но слишком уж свежа в памяти трагическая судьба крейсеров «Абукир», «Хог» и «Кресси», которые английский флот потерял всего лишь в течение полутора часов от действий одной германской подводной лодки[819].
Адмирал, почувствовав сквозь сон изменение курса больше интуитивно, чем это ощущалось на самом деле корпусом корабля, открыл глаза. Окинув взглядом, чтобы стряхнуть остатки дремоты, каюту флагмана отряда, в который раз для себя отметил, что она весьма просторная и уютная по масштабам боевого корабля этого класса, к тому же отделана, следует признать, с большим вкусом. Во всем чувствовались британская изысканная простота и рациональность.
В свои неполных 47 лет контр-адмирал японского Императорского флота Исаму Такэсита сохранял прекрасную физическую форму. Стройный и подтянутый; ни малейшего намека на брюшко, или, как иногда иронично говорили в русской армии, штабную грудь. Все выдавало в нем превосходного спортсмена: великолепная осанка, прямая спина, отлично развитая мускулатура. Это был человек долга и дела, который никогда не забывал о своей главной задаче в жизни — служить императору и Японии. Вот и сейчас, едва отойдя от короткого, но глубокого сна, он незамедлительно мобилизовался для работы. Его ждала масса дел.
Взгляд адмирала остановился на двух больших кожаных фельдъегерских сумках. Только вчера, когда отряд под его командованием в составе крейсеров «Идзумо», «Ивате» и «Ниссин» уже собирался выйти из военной гавани базы Майдзуру к берегам Канады, на борт флагмана с вооруженным конвоем доставили несколько объемистых фельдъегерских сумок, опечатанных, как и надлежало для сохранности конфиденциальных документов. Здесь были собраны многочисленные справки и секретные сообщения резидентур японской военной разведки за границей. Следуя своему хорошо отработанному правилу анализа материалов, адмирал начал с сортировки документов по их значимости. А что может быть важнее, чем хорошее знание своих, скажем, оппонентов: противниками русских ему именовать как-то неловко, ведь Россия и Япония в этой войне, в отличие от предыдущей, союзники. И все же…
Крейсер «Ивате». [Из открытых источников]
Адмирал начал систематизировать справки на всех, кто попадал в круг его интересов на данном этапе. Справа складывал персональные объективки на тех, кого знал персонально, слева — на лиц, ранее ему лично не известных. Соответствующий список он заранее подготовил собственноручно. Сотрудники японской военно-морской разведки, исходя уже из его указаний, направили запросы в резидентуры, а сами обратились к архивам и открытым источникам.
Итак, в стопке справа оказались досье на Шипова, Русина, Коростовца[820]… Слева — на Барка и Коковцова. Этих двоих он никогда не встречал, хотя, впрочем, личность Петра Львовича Барка занимала его куда больше, чем Коковцова. Тем более что последний к тому времени демонстративно самоустранился от политической жизни, однако продолжал поддерживать контакты с иностранными дипломатами, которые частенько ссылались на его мнение в своих донесениях[821]. Вместе с тем Такэсита как опытный разведчик прекрасно понимал, что многие люди, обязанные своей карьерой Коковцову, который к тому же регулярно виделся с японским послом в Петрограде, остаются важными фигурами в структурах российской власти.
Исаму Такэсита. [Из открытых источников]
И все же одну справку Такэсита невольно подольше задержал в руках, задумавшись, в какую стопку ее отправить. А затем отложил отдельно. Это была объективка на Сергея Юльевича Витте. Человека ему лично хорошо знакомого, но на тот момент — и Такэсита подумал об этом с некоторым облегчением — уже пребывавшего в лучшем мире. Хотя японец не был склонен переоценивать роль этого человека в российской политике последних лет, ибо пик его государственной карьеры уже миновал, но все же признавал в нем оппонента весьма сильного, и главное — опытного. К тому же в российском государственном аппарате оставалось еще немало людей, ему лично в прошлом весьма близких, как, например, управляющий Государственным банком Российской империи Шипов[822]. Такэсита припомнил свое первое знакомство с этим банкиром, будущим министром финансов России, в Портсмуте 5 августа 1905 г. на борту американской президентской яхты «Мэйфлауэр». Тогда лично президент США Теодор Рузвельт познакомил их, членов делегаций Японии и России[823]. Уж кого-кого, а Рузвельта военно-морской атташе капитан Такэсита к тому моменту изучил прекрасно и очень хорошо знал, на чьей стороне его симпатии: Япония не могла бы найти лучшего адвоката[824]. Исаму Такэсита просто очаровал Рузвельта-президента. И это влияние сохранилось на десятилетия[825].
Такэсита откинулся на спинку кресла. Он даже зажмурился от удовольствия, вспомнив те золотые денечки в Америке, когда в октябре 1902 г. он был назначен военно-морским атташе в США. Он никогда не мыслил тривиально, стараясь уходить от стандартных подходов в агентурной работе. А замахнулся он тогда высоко, так высоко, что выше не бывает. Узнав через вспомогательную прислугу Белого дома из числа филиппинцев, которые за умеренную плату с удовольствием делились со своими соседями японцами сведениями о «белых господах», о пристрастиях президента Соединенных Штатов, Исаму Такэсита понял: вот оно, счастливое звено, потянув за которое можно достичь цели. Теодор Рузвельт до фанатизма увлекался единоборствами и боксом. И добрый японский проповедник спорта решил познакомить президента США с чем-то новым, необычным, пришедшим с Востока, а потому неимоверно таинственным и привлекательным, доступным только узкому кругу избранных. Он вознамерился сделать доброе дело и посвятить Теодора Рузвельта в таинства дзюдо. Последний был известен своей слабостью ко всему японскому.
