Надо признать, что Сокольников нажил немало недоброжелателей и среди высших звеньев партийно-государственного аппарата, взять того же Арона Шейнмана — их конфликт имел давние корни. А поскольку, утверждал Григорий Яковлевич, в стране строится «бюрократический социализм» и в столице сконцентрировался «громадный слой государственных чиновников, масса новой и старой буржуазии», то «в такой обстановке ЦК не в силах управлять госаппаратом. Госаппарат пленил ЦК, давит на его и диктует свою политику». В результате чего, подчеркнул Сокольников в своем выступлении все на том же XIV съезде ВКП(б) «не мы ведем за собою чиновничество, а оно вместе с буржуазией определяет наше сознание»[27].
Сокольников и раньше отличался неосторожными выпадами в адрес партийного руководства. Незадолго до съезда, выступая на пленуме правления железных дорог, он заявил: «Паровозные заказы… которые должны были спасти транспорт, а вместе с тем и всю страну, оказались для транспорта ненужными»[28]. Такое не забывается.
Иосиф Виссарионович подобного точно никому не прощал… Да, тогда обошлось: дело закончилось отставкой с поста наркома и ярлыком причастности к «новой оппозиции». Ну, а Григорий Яковлевич, полагаю, впоследствии не раз потом пожалел, что поддался минутному порыву принципиального благородства. И, вполне возможно, вспомнил свою речь на съезде, когда всего через несколько лет, оставшись не у дел, униженно просил тов. Сталина дать ему хоть какую-то работу. «Вы можете быть абсолютно уверены, — писал он уже не партийцу, а вождю 14 мая 1934 г., — что на любой работе, на которую меня поставит ЦК, я сумею подтвердить делом, что старые, печальной памяти ошибки давно и окончательно мною преодолены»[29].
А пока все же, как ни крути, Г. Я. Сокольников занимал воображение короля. Ведь ему фактически удалось невероятное: именно он, «красный Витте»[30], как его зачастую именовали западные газеты, в бытность народным комиссаром финансов провел в 1922–1924 гг. дерзкую по своему замыслу денежную реформу и ввел в оборот в истерзанной войной стране золотую монету — знаменитый конвертируемый «червонец», фактически ставший вровень с британским фунтом стерлингов. Более того, Сокольников даже добился согласия всесильного Политбюро на размещение депозитов Государственного банка за границей[31]. И это было неслыханно, просто ошеломляюще.
В России свободно обращались золото и иностранная валюта! И это когда британский фунт стерлингов достиг своего паритета по золоту только 28 апреля 1925 г. Ранее с 1920 г. действовал закон, запрещающий экспорт золота без особого разрешения Минфина, и исключительно Банк Англии имел генеральную лицензию на торговлю золотом. Лишь в мае 1925 г. был принят закон о золотом стандарте, который предписывал Банку Англии продавать золотые слитки по требованию, но с него снималась обязанность обменивать свои собственные банкноты на золото, что практически пресекало обращение золотой монеты внутри страны. При этом Банку Англии надлежало покупать все предлагаемое ему золото по фиксированной цене.
И это именно в тот момент, когда правительство Великобритании после жаркой дискуссии пришло к заключению о необходимости продолжать политику золотого стандарта в условиях стремительно разраставшейся мировой депрессии. Однако золотые резервы Банка Англии были крайне истощены. Сокольников произвел такое впечатление на Георга V, что уже его сын Георг VI, когда до Лондона дошли новости об осуждении Григория Яковлевича, дал Форин-офису поручение разобраться, в чем же вина бывшего наркома финансов? На запрос британского дипломатического ведомства посол СССР И. М. Майский[32] в письме лорду А. Понсонби[33] от 4 марта 1938 г. четко выразил советскую позицию, представив ее как свою собственную: «…Судебное разбирательство проходит открыто, в открытом суде, и все обвиняемые имеют возможность защищать себя»[34].
А тем временем в кабинете лейбористов, пришедшем к власти под лозунгом защиты интересов трудящихся, возникли резкие разногласия по вопросу о необходимости сокращения на 10 % и так небольшого пособия по безработице, что в результате привело к его падению. «Россия уже однажды явилась причиной падения [нашего кабинета]. Мы не можем допустить этого еще раз», — жестко заявил тогда Артур Хендерсон, вспоминая провал партии в октябре 1924 г.[35]
Министр иностранных дел Великобритании Артур Хендерсон. 1910. [Из открытых источников]
Надо сказать, что схожих взглядов придерживался и Макдональд, который после установления дипломатических отношений с СССР в ответ на настоятельную просьбу советской стороны о предоставлении займа сказал, как отрезал: «Кредиты у нас находятся не в правительственных банках, а во вкладах частных лиц, и, пока мы не удовлетворим массы наших граждан, которые действовали правильно и честно, никакое соглашение не может быть действительным, и мы не можем помочь друг другу»[36]. Что ж, оно и понятно: интересы Великобритании и подданных его величества превыше всего.
И советским представителям пришлось взять паузу: никаких упоминаний о кредитах или займах сознательно не делалось, хотя, следуя курсом, определенным в качестве приоритетного еще Красиным, советская сторона видела в этом основную цель переговоров, несмотря на попытки отдельных деятелей большевистской верхушки продвигать политические интересы, в том числе поддержку единомышленников за рубежом.
К сожалению, с тех пор коренным образом поменялась и политика в финансовых вопросах со стороны Кремля. Золотой червонец объективно не позволял осуществлять бесконтрольную эмиссию. А это не отвечало запросам и устремлениям Сталина: неподвластные указаниям партии законы денежного обращения раздражали и тяготили его. Вскоре Сталин предпочел отказаться от конвертируемой валюты. Уж больно много вопросов у населения вызывал полновесный «червонец», сделанный Сокольниковым абсолютно вровень с николаевской золотой десяткой, даже курс к фунту стерлингов точно повторялся: официально Госбанк СССР за валютные кредиты требовал за 1 ф. ст. 1 червонец. И через несколько сталинских пятилеток и войны он неприятно для властей будоражил умы граждан СССР, вольно или невольно напоминая о трагической судьбе своего создателя — Сокольникова. Дело в том, что золотой рубль надолго вошел в жизнь русского народа как наиболее авторитетное мерило благосостояния и успеха дела. Но думать так зачастую было просто опасно для жизни. Уже в далеком от описываемых событий 1947 г., а именно 22 марта, т. е. когда вовсю шла подготовка к послевоенной конфискационной денежной реформе, министр государственной безопасности СССР В. С. Абакумов[37] направил Сталину совершенно секретную докладную, где речь шла об «активном враге советского народа», члене ВКП(б) с 1914 г. профессоре-экономисте И. Е. Ильинском[38]. В документе в качестве одного из основных обвинений, в частности, отмечалось: «В марте с. г. Ильинский говорил: „Недавно я говорил с одним экономистом. Он подсчитал, что бюджет 1913 года в России составлял 3 миллиарда, и вот он разделил эти 3 миллиарда на 120 миллионов человек тогдашнего населения, получилось по 21 золотому рублю на каждого жителя. Теперь мы подсчитали с ним, что если наш многомиллиардный (300–400 миллиардов) бюджет обратить на золотые рубли, то весь наш теперешний ‘огромный’ бюджет будет равен 2,5 миллиарда золотых рублей — меньше, чем бюджет старой царской, отсталой, крестьянской России. Если поделить этот бюджет на 170 миллионов человек теперешнего населения, то выйдет по 11 рублей на голову — вот такая картина“». Ну и, конечно: «МГБ СССР считает необходимым Ильинского И. Е. арестовать»[39].
