7 декабря 1916 г. первая партия золота прибыла во Владивосток — точку отгрузки[727].
Англичане торопились. Британская разведка бомбардировала Лондон донесениями, что не стоит обольщаться, ибо даже в условиях военных успехов на фронте внутриполитическая и финансово-экономическая ситуация в России быстро деградирует. Но только 13 декабря 1916 г. японцы наконец-то ответили: «Наш военный корабль будет отправлен во Владивосток и оттуда вскоре доставит груз в Японию, где он будет храниться на военно-морской базе до тех пор, пока заранее зафрахтованные корабли не отвезут его в Ванкувер в начале следующего года. Пожалуйста, сообщите как можно скорее количество золота, которое необходимо забрать»[728].
Лорд Канлифф не замедлил с ответом. Совершенно секретно: «Первая партия золота находится в 1249 ящиках, вторая — в 1081 ящике»[729].
Японцы отреагировали резво: «Через океан пойдут только три крейсера — „Идзумо“[730], „Ивате“[731] и „Ниссин“, а не четыре, так как у японского флота нет больше свободных кораблей»[732].
Британцы в ответ: «После 1 января 1917 г. ожидаем от российского правительства еще партию золота на 20 млн фунтов стерлингов. Просим без промедления [выделено мною. — С. Т.] отправить во Владивосток дополнительные корабли, чтобы забрать и эту партию. Что касается Ермолаева, то ему возможность следующей отгрузки была озвучена полуофициально [выделено мною. — С. Т.]»[733].
Сразу же возникает вопрос: «полуофициально» — это как? Совершенно очевидно, что в правящих кругах Великобритании были достаточно осведомлены о сложной ситуации, в которой оказался царский режим в России. В связи с этим главной задачей стало как можно скорее вывезти как можно больше ценностей, принадлежащих России, получив их в полное и безраздельное распоряжение. И слово «полуофициально», как мне представляется, проскочило в данном документе не случайно, хотя и не намеренно. Роберт Чэлмерс, один из влиятельнейших чиновников короны, подсознательно проговорился (совсем как по Фрейду) о том, что идут интимные секретные переговоры с отдельными лицами из высшего российского руководства. И я полагаю, что среди этих неофициальных контактов англичан на первом месте стоял именно Барк. А Ермолаев, судя по его дальнейшей судьбе, возможно, уже превратился к тому времени из просто подчиненного министра финансов в его ближайшее доверенное лицо по «золотому вопросу». И не только официально, главное — неофициально.
Роберт Чэлмерс. [Из открытых источников]
Но вернемся к делам британским, внутриведомственным. И здесь, как свидетельствуют документы, мы вновь видим, что Банк Англии пытается дистанцироваться от самого процесса переговоров о вывозе российского золота, переложив всю ответственность на Казначейство. И позиция эта вполне определенная. Лорд Канлифф в письме Роберту Чэлмерсу прямо заявляет: «Я уверен, что, выступая в качестве посредника, мы рано или поздно столкнемся с неприятностями»[734].
Тем временем в МИД Великобритании поступила нота, в которой была сформулирована принципиальная позиция Токио по вопросам организации доставки русского золота в Канаду. Итак, если вкратце: правительство Японской империи, несмотря на многочисленные трудности, решило удовлетворить просьбу правительства Великобритании касательно транспортировки золотых слитков, находящихся на данный момент во Владивостоке, и отправить туда свои военные корабли в течение нескольких дней. Золотые слитки доставят в порт Японии, где они и будут храниться, ожидая отправления военных судов в Канаду (Эскуаймолт) 10 января следующего года[735].
8 декабря 1916 г. Мори известил Банк Англии: крейсеры «Сацума» под командованием капитана 1-го ранга Хисацунэ Ииды[736] и «Ниссин» под командованием капитана 1-го ранга Сидзэна Комаки[737] должны прийти во Владивосток 22 декабря.
Однако британские чиновники различных ведомств никак не могли договориться между собой, кто же будет отвечать за передачу груза и сопровождать его в пути на борту.
Роберт Чэлмерс — лорду Канлиффу, 18 декабря 1916 г., секретно: «Нерешенные вопросы касаются только нас, но никак не российского правительства»[738].
Лорд Канлифф — Роберту Чэлмерсу, 19 декабря 1916 г., секретно: «Хочу еще раз повторить свое мнение: если вопросом перевозки золота будет заниматься отчасти Банк Англии, отчасти Казначейство, это не приведет ни к чему, кроме путаницы и неприятностей. Если эти полномочия будут возложены всецело на меня, я готов сделать все от меня зависящее, чтобы эти приготовления были успешны, если же это ляжет на плечи Казначейства, то только оно должно это делать. Что касается соглашений с правительством Канады, я считаю, что на текущий момент они преждевременны. Если мы сообщим правительству Канады, что такая большая партия золота приплывает через месяц или 6 недель, то мы рискуем, что эта операция получит огласку по всей Канаде и сильно увеличит риски»[739].
Вообще-то глава Банка Англии славился своей осторожностью, замкнутостью и немногословностью. Он очень обстоятельно подходил к принятию решений, тщательно обдумывая не только каждый свой поступок, но и любую фразу, произнесенную им публично. Впрочем, он не стеснялся и резких выражений, в том числе в официальных документах. Иногда его пояснения мотивов своих действий звучали весьма экстравагантно. Так, вспоминает Ллойд-Джордж, «когда я однажды спросил управляющего Банком Англии сэра Уолтера Канлиффа, как ему удается прийти к верному заключению, какой вексель безопасно одобрить к оплате, он ответил: „Я их обнюхиваю“»[740]. Конечно, это была шутка, позволяющая ее автору уйти от конкретного ответа, но если уж управляющий Банком Англии решился на прямой конфликт с представителями всевластного в условиях войны руководства Казначейства, то основания для этого были у него весьма весомые.
Подобными бесконечными проволочками и препирательствами высшие чиновники Банка Англии и Казначейства довели до белого каления Кэнго Мори, который то ли от раздражения, то ли от отчаяния направил лорду Канлиффу следующее письмо: «Не получив никаких новостей из Казначейства к 7 часам [18 декабря 1916 г.], я позвонил секретарю Роберта Чэлмерса, который направил меня к господину Кейнcу, который сообщил, в свою очередь, что не получил ответа. Все, что я мог сделать, это телеграфировать в Токио о том, что правительство Японии получит известия от правительства России, а также выразил свое мнение, что груз для нашей эскадры передаст комендант Владивостока, как это было в прошлый раз»[741].
Письмо финансового атташе правительства Японии управляющему Банком Англии об организации вывоза золота через Владивосток. 18 декабря 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Как видим, вновь мелькает имя Кейнса. Позднее, в 1923 г., Кейнс, явно не без гордости, подчеркивал: «На протяжении всего военного времени я работал в Казначействе, и все деньги, которые мы предоставляли в долг или занимали сами, проходили через мои руки»[742]. Не знаю, как с занимали, а вот что касается России, то так оно и было.
