Российские власти, опять же в лице все того же потерявшего всякую волю и желание к сопротивлению алчности союзников Барка, фактически соглашались на полный контроль со стороны пусть и союзной, но иностранной державы за всеми собственными военными заказами и платежами по ним, отдавая инициативу британцам, которые, естественно, в первую очередь учитывали интересы своих войск. И делали это, как показала уже вскоре дальнейшая практика отношений между союзниками, с полным эгоизмом, цинично игнорируя интересы снабжения русской армии.

Этот факт, пусть и в весьма обтекаемой форме, находит подтверждение даже в официальных документах Министерства финансов. Наверное, не все чиновники ведомства растеряли остатки совести и личного мужества. Российские уполномоченные, признается в одной из аналитических записок, подготовленных Особенной канцелярией по кредитной части, встречают «некоторые затруднения в вопросе получения из предоставленного нам английского кредита свободных средств в свое распоряжение на оплату заказов, ввиду необходимости предварительных сношений с Английским правительством»[474]. Но кто их читает, эти записки?

5 ноября 1915 г. финансовый уполномоченный императорского правительства Японии Кэнго Мори[475] встретился в комплексе зданий Министерства финансов в Лондоне[476] с сэром Малькольмом Рамси[477]. Речь шла об оказании содействия правительству Японии в приобретении 10 млн долларов, необходимых на оплату военных закупок в США. Англичане согласились помочь, но просили уточнить конкретные сроки, к которым понадобятся эти деньги.

По возвращении в резиденцию Финансовой комиссии императорского правительства Японии в Великобритании[478] Кэнго Мори незамедлительно направил на имя сэра Рамси письмо, в котором сообщил, что первый транш в 3 млн долларов США необходим Японии уже к 30 ноября, второй на такую же сумму — к 31 декабря 1915 г., еще через месяц, т. е. 31 января 1916 г., потребуется и остаток в 4 млн долларов США.

При этом в конце письма японский представитель, как бы подкрепляя свое обращение необходимостью вынесения данного вопроса на самый верх английской финансовой иерархии, добавил довольно двусмысленную фразу, словно намекая на необходимость для британцев более оперативно отреагировать на просьбу партнеров, от которых они ожидают встречных услуг: «Надеюсь, сэр Джон Брэдбери также оценит тот дух открытости, с которым я обратился к вам по этому вопросу. Я также рассчитываю, что ваша консультация приведет к некоторым удовлетворительным результатам»[479].

Англичане намек поняли: для проработки практических вопросов с Мори незамедлительно встретился управляющий Банком Англии У. Канлифф.

Итак, британцы свой выбор сделали. На карте войны обозначилась новая точка, стратегическое значение которой трудно переоценить. А ведь только в 1910 г. начались активные работы по развитию порта, когда Владивосток был включен в специальную государственную программу. В октябре 1912 г. технический совет Министерства торговли и промышленности утвердил план повышения грузооборота порта, которым предусматривалось довести его пропускную способность до 2,26 млн т в год. На эти цели планировалось ассигновать около 6,8 млн руб. Однако выполнять все эти мероприятия пришлось в условиях войны[480].

Но если с Владивостоком все вроде бы ясно, то почему именно Оттаву выбрали британцы для сосредоточения золотых резервов?

^{Докладная записка Комитета финансов о кредитных операциях в США с резолюцией Николая II «Исполнить» и надписью рукой П. Л. Барка о докладе императору в Царском Селе. 25 марта 1916. [РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 531. Л. 1–5]}

К началу мировой войны Канада уже пользовалась значительной самостоятельностью, хотя и оставалась под формальным управлением британской короны. Накануне войны Канада переживала далеко не самые лучшие дни: экономическое положение было удручающим. Бурный рост сменился резким спадом во всех отраслях, особенно пострадали экспорт хлеба, металлургическая и лесная промышленность, строительство. Так, в 1913 г. стоимость объявленных строительных контрактов сократилась на 37 % по сравнению с 1912 г. В стране усилилась безработица. Поэтому войну в Европе местные промышленники и торговцы поначалу восприняли с ликованием: всех воодушевляла надежда на огромные военные заказы. Как доносил в МИД российский консул С. Лихачев, «всегда практичные канадцы уже теперь не прочь учитывать и обсуждать между собой все выгоды и преимущества, которые они извлекут после войны».

Понятно, что в таких условиях правительство Канады незамедлительно согласилось бесплатно хранить золото для Банка Англии, учитывая только текущие расходы на эти цели. Британцы были настолько обеспокоены сохранностью золотого запаса, что, опасаясь воздушных налетов на Лондон, Банк Англии оборудовал временное хранилище золота в Плимуте на борту старого линкора «Эксмут».

^{Письмо страховой компании в Банк Англии по вопросу перевозки русского золота на японских крейсерах. Декабрь 1915. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

Однако радужные надежды канадского бизнеса, что война резко оживит деловую активность, не оправдались. К экономическим тяготам добавились сведения о потерях канадских войск на фронте. Население озлоблял не только принудительный призыв на военную службу, но и тот факт, что Великобритания размещала заказы в США, а не в Канаде, где продолжали закрываться заводы. В стране был основан специальный орган — Управление по военным заготовкам, но ему мало что удалось сделать. Премьер-министр Канады Борден[481] даже выезжал несколько раз в Лондон, добиваясь роста военных заказов. Но США превосходили Канаду технологически. Особых результатов не дали и длительные беседы премьера Бордена с Ллойд-Джорджем[482].

Поскольку далее наше исследование построено преимущественно на документах из архива Банка Англии, которые никогда ранее не переводились на русский язык и не публиковались, но, по моему глубокому убеждению, чрезвычайно важны для понимания дальнейшего хода событий и роли западных союзников и Японии в операции по извлечению золота из России, то я решил ознакомить с ними моих читателей более подробно.

Итак, 26 ноября 1915 г. перед министром финансов Японии Токитоси Такэтоми[483] помощник положил срочную телеграмму в Лондон. Министр, хоть и выходец из древнего самурайского рода, не был белоручкой; долгие годы работы журналистом и большой парламентский опыт приучили Такэтоми бережно относиться к слову. Он внимательно прочитал текст, ибо хорошо понимал, что ему предстоит поставить свою подпись под реально историческим документом. Все долгие минуты размышления вельможи над текстом помощник боялся перевести дыхание: он-то отлично знал, насколько патрон придирчив к фразам, требуя от подчиненных всегда точного изложения мыслей. Но на сей раз ничто не вызвало министерского гнева. Такэтоми поставил подпись под указанием для Кэнго Мори. Последнему надлежало, основываясь на содержании шифровки, подготовить письмо в Банк Англии. О, это было не рядовое указание. И Токитоси Такэтоми это хорошо знал: речь шла о деньгах, точнее о золоте, русском золоте, участие в дележе которого предложили англичане.