Трудно понять, какими мотивами руководствовался Каменев, но иногда содержание его телеграмм в Москву вызывает оторопь. Так, накануне начала наступления РККА, а точнее 11 августа 1920 г., Ленин, явно пребывая в эйфории от успехов на польском фронте и открывающихся перед большевиками перспектив в Европе после заключения мира с Латвией, пишет Сталину: «Только что получена депеша Каменева. Англия струсила всеобщей стачки, и Ллойд-Джордж заявил, что советует Польше принять наши условия перемирия, включающие и разоружение, и передачу оружия рабочим, и землю, и прочее»[1329]. 13 августа подписывается перемирие с Финляндией. Москва торжествует!
Но отрезвление наступает очень быстро: уже 14 августа польские армии нанесли мощный контрудар, наступление красных войск захлебнулось. Не лучшим образом для большевиков складывались дела и в Крыму, поскольку правительство Франции 10 августа 1920 г. официально заявило о признании генерала Врангеля «правителем юга России» и назначило своего дипломатического представителя при нем. 20 августа 1920 г. Ленин пишет Каменеву: «Варшаву едва ли возьмем скоро. Неприятель там усилился и наступает. Ясно, что Ллойд-Джордж сознательно распределяет роли с Черчиллем, прикрывая пацифистскими фразами реальную политику французов… Всеми силами разъясните это англорабочим, пишите сами для них статьи, тезисы, учите марксизму»[1330].
И Каменев, следуя указаниям вождя, в отличие от осторожного Красина, немедленно пустился во все тяжкие, налаживая контакты с английскими коммунистами и другими левыми. Обстановка этому способствовала. Местные профсоюзы даже сформировали специальный комитет, призванный остановить участие Великобритании в советско-польской войне. Я не буду подробно останавливаться на деталях деятельности Каменева в Лондоне, если кого заинтересует этот вопрос, то он достаточно освещен в литературе, отмечу только, что этот факт не мог ускользнуть от внимания британских властей. Более того, такая активность Каменева полностью отвечала интересам англичан и уже известному нам плану Ллойд-Джорджа. «Красин и Каменев заняты пропагандой»[1331], — заметил как-то он.
Что ж, Ллойд-Джордж был прекрасно осведомлен о том, какие инструкции получил глава советской делегации накануне отъезда в Лондон. Именно по этой причине премьер-министр не только не препятствовал подобной деятельности советских представителей, но в какой-то мере даже ее поощрял до определенного времени.
Так что же знал Ллойд-Джордж? Достаточно для того, чтобы просчитывать каждый последующий шаг Каменева. «Не следует ли добавочно нанять своего рода литературное бюро или агентуру для издания… брошюр, чтения докладов [доказывающих, что английской буржуазии выгоднее торговые соглашения с советскими республиками, чем вражда. — С. Т.], рассылки их и т. п.». И далее, что особенно важно: «Через особых людей надо организовать систематический сбор, закупку, не жалея денег, и посылку нам в 5 экземплярах книг, статей, брошюр, вырезок из газет, в особенности на английском языке, но также и на других, по вопросам новейшей экономики. Как образец может служить книга Кейнса „Экономические последствия мира“. Вот этого рода издания надо собирать систематически»[1332]. Именно эти указания Политбюро (читай: Ленина) Каменеву лежали перед британским премьером на рабочем столе. Ллойд-Джордж как-то машинально подчеркнул в тексте расшифровки слова, которые привлекли его особое внимание: «не жалея денег».
Да, здесь есть над чем помозговать, откладывая в сторону «голубую корочку»[1333], которую ему каждый день с материалами перехвата телеграмм иностранных представительств клала на стол служба дешифровки, подумал Ллойд-Джордж. Керзон был совершенно прав, когда убеждал его как можно скорее передать GCCS[1334] из ведения Адмиралтейства в Министерство иностранных дел. Надо будет не затягивать с решением этого вопроса.
Вскоре и Каменеву, и Красину становится понятно, что англичане полностью в курсе их коммуникаций с Москвой. Все их задумки по усилению собственной переговорной позиции заранее известны партнерам. Раз за разом советская делегация натыкается на прекрасную осведомленность Ллойд-Джорджа обо всех тонкостях ее замыслов. 19 августа 1920 г. Каменев предупреждает Чичерина о наличии утечек из НКИД. Есть основания полагать, что и в данном случае не обошлось без женщины. Каменева насторожили отдельные высказывания Клэр Шеридан, которая, проговорившись, невольно продемонстрировала, что знает о деталях переговоров больше, чем ей бы следовало.
По мнению некоторых британских историков, Клэр вообще, влюбившись по-настоящему, просто предупредила любовника, что советские шифры читают. В пользу этой версии говорит и тот факт, что в своих дневниках она пишет об одном близком друге, не указывая его имени, которого обозначает только как «F. E.». Англичане полагают, что это Эрнст Феттерлейн[1335], с которым Шеридан была хорошо знакома. Эрнст Карлович, а именно так звали ее знакомого в России, являлся одним из ведущих специалистов-криптографов GCCS. Фетти, как его именовали коллеги, никогда не снимал с пальца перстень с огромным рубином, который ему подарил в свое время его первый монарх Николай II за успехи в дешифровке в интересах Российской империи. После революции 1917 г. Эрнст Карлович бежал из России на шведском пароходе и с 1919 г. стал работать на GCCS. Вот он-то и рассказал Шеридан о плачевном состоянии дел с секретностью в советской делегации. Трудно сказать, что сподвигло на это Феттерлейна и какими мотивами он руководствовался. Возможно, из чувства личной симпатии (а я не могу исключать и их любовной связи) хотел предупредить Клэр, чтобы она вела себя осторожней в беседах с Каменевым, или его чем-то обидели англичане по службе, задели его национальные чувства, что также часто бывает с эмигрантами, но он поступил так.
Красин, со своей стороны, идет дальше и, возможно, в силу личной неприязни к наркому иностранных дел или особых отношений с вождем пишет непосредственно Ленину. Не скрывая своих подозрений насчет причастности к осведомленности англичан аппарата самого Чичерина, он прямо указывает, что у него нет доверия к надежности персонала шифровальной службы комиссариата и качеству самих шифров, разработанных еще при прежнем режиме, которые легко читаются противником. Он требует провести «независимо от Чичерина» тщательную проверку персонала шифровальной службы и «чистку» его от всех неблагонадежных, чуждых идеям революции кадров[1336].
В этой ситуации могло показаться, что переговоры заходят в тупик и балансируют на грани срыва. Ленин определенно нервничает и вновь и вновь твердит Каменеву: «Ллойд-Джордж надул нас пацифизмом»[1337]. Однако в реальности дела обстояли несколько иначе…
26 августа 1920 г. в Банк Англии поступила партия золота весом 138 814 стандартных унций (около 4 305 кг). Казалось бы, что в этом удивительного, ведь Банк Англии постоянно пополнял свои золотые резервы. Необычность этой операции состояла в том, что золото приплыло из Эстонии, с которой пока еще не было никакого соглашения о торговле драгоценными металлами.
Ллойд-Джордж прекрасно знал, кто стоял у истоков вовлечения Ревеля в эту операцию. Именно Красин руководил советской делегацией на мирных переговорах с Эстонией, которые начались 12 сентября 1919 г. в Пскове. И пусть они были прерваны по инициативе эстонцев, но 27 ноября возобновились по их же просьбе в Юрьеве (Тарту). На сей раз с одобрения Лондона, точнее Ллойд-Джорджа.
