— Мне лично доктор не нужен, — надменно вставил Эйран, поймав на себе проницательный взгляд люда. — Не понимаю, зачем вообще посвящать чужака в наши дела? Тем более он и сам не хочет. И, честно скажу, правильно делает. Тут ему не место.

— Я доктор. Самый обычный пригородской врачеватель. Не воитель, — Зорон посмотрел на Арджана, — не всадник, — теперь взгляда удостоилась Эйлин. — И точно не интриган, — одаренная этим определением тень, только смешливо фыркнула, явно довольная. — Хотя, признаю, ваша работа и её результат вызывают уважение, — добавил доктор, завершая свою мысль.

— Тебя никто не держит, — пожала плечами Кирстен, — только, видишь ли, корабль мы слегка того… сломали.

— Латать будут дня четыре, не меньше, — отозвался Арджан с уверенностью профессионального корабела в голосе, — а то и все пять. Безымянные ничего не смыслят в кораблях. А толковых гарканов там сейчас от силы двое.

— Я могу подвезти тебя на драконе, — предложила Эйлин,– до границы. Безымянным запрещено покидать Рассвет без особых распоряжений. Но там ты можешь сесть на попутный корабль, который летит в Сумерки или где там твой пригород.

Тут Зорон заметил странную закономерность в своем настроении. Как только ему предлагали убраться самому, тут же переставало хотеться это сделать. Вроде бы все и кончено: он получил ответы на все свои вопросы, да и совет Наместника поговорить с Шелль был именно рекомендацией, а не приказом, но все же… доктор еще никогда не ощущал себя так… уместно? в своей тарелке? свободно, легко и просто? Он даже себе не смог потом объяснить, почему отказался от предложения эйры, попутно откупаясь от себя самого.

— Анжей Тору велел мне поговорить с сиррой Трой. Я не смею ослушаться Наместника.

Это ведь не было ложью?

— Как пожелаешь, доктор Зорон, как пожелаешь, — улыбнулась тень, будто видя дока, вместе со всеми его душевными муками, насквозь.

Так и закончился самый необычный завтрак в жизни доктора Зорона.

Есть нечто чарующее в приоткрытых дверях. Они вроде бы как не закрыты, и не заперты, что говорило бы категорическое «нельзя», но и не открыты, что означало бы, что войти официально разрешено. Доктора поселили в комнате, которая отделялась от другой как раз такой приоткрытой дверью. Интриги добавляло то, что просвет в щели и на полу сиял яркими красками в солнечные дни.

Хотя неправильно говорить «день» о Рассвете. Это скорее касается времени, чем состояния суток. Цвет неба и положение солнца менялось очень незначительно, ночью было не темно, скорее как на Площади перед самым рассветом, а днем небо становилось нежно–сиреневым, с янтарными облаками на горизонте. Доктор привык к светлым ночам в Сумерках, поэтому засыпал легко и крепко, горный воздух, свежий, вкусный, тоже делал свое дело.

Поэтому первые сутки врачеватель отъедался, отсыпался, и пытливости его ума не было никакого дела до загадочной двери.

Гора, приютившая доктора, называлась Орлос, и её вершина отдаленно напоминала птицу, раскрывшую крылья, правда без головы. Если в книгах горы изображали усредненными конусами, то Орла скорее напоминала застывшую волну, сильно вытянутую вершиной вправо и нависающую над небольшим пастушьим поселением. По покатому склону горы по левую сторону от вершины вилась дорога, причудливо изгибаясь и повторяя природные выступы скальных пород. По краю дороги располагался огромный, красивый город ордена Безымянных. Больше всего с того расстояния, с которого доктор его рассматривал, он напоминал гигантское скопление пещерных сталагмитов. Безымянные имели некую необъяснимую страсть к башням, обтекаемым формам, асимметрии и светлым цветам, отчего их строения напоминали еще и кучевые облака застывшие в камне. Башни города объединяли многочисленные арки с переходами.

Ровно на середине пути от вершины до города Безымянных располагался небольшой, но довольно оживленный воздушный порт, совмещенный с рынком. Корабли появлялись здесь нечасто, примерно раз в неделю, но к их прилету готовились заранее, и оживление в порту царило всегда.

А между «крыльями» вершины Орлы и приютился небольшой дом наследницы. По словам Эйлин раньше это был склад для проращивания семян, вроде закрытой теплицы, что объясняло теплые полы, большое количество источников и необычную приземистую форму здания с плоской крышей. Дом отдали наследнице для приемов гостей с материка, для которых вход в сам город ордена был категорически запрещен. Вот она и переместилась сюда вместе со всей своей свитой. Эйран и Эйлин, совмещая обязанности людей Трой и должность Безымянных, курсировали между городом и домом на отшибе.

Светловолосый еще и личную жизнь умудрился устраивать, пользуясь отсутствием сюзерены. Постоянные дежурства и даже трещина в ребре, особо не мешали Эйрану устраивать ночные свидания. Доктор регулярно сталкивался в коридорах с незнакомыми девушками в форме, что смеялись, краснели и убегали. После инцидентов Эйлин громко ругалась с Эйраном, а драконнер еще больше раздувался от тщеславия, хотя, казалось бы, уже и так дальше некуда. Доктора он по непонятной причине невзлюбил с первого взгляда, что сразу стало обоюдным. Зато с гарканом, тенью и эйрой Зорон окончательно нашел общий язык, и они по вечерам неплохо проводили время, играя в татрук, гарканийскую игру–стратегию с криво вырезанными деревянными фигурками. Как раз под четверых игроков. Кирстен выигрывала чаще других. Вернув врачевателю долг, она через полчаса его же у Зорона и отыграла, и была жутко довольна собой.

Через два дня, доктор, разобравшись, наконец, в запутанных правилах игры, вернул себе эту сумму, но еще через вечер тень его снова обыграла. Так что долг курсировал между этими двоими, ненадолго останавливаясь у гаркана и эйры. Те больше подначивали конкурентов за докторские кровно заработанные, чем играли.

Среди своих Кирстен явно расслабилась, часто смеялась, демонстрируя свою жуткую пасть безо всякого стеснения. Доктор отметил, что эта её особенность больше не ощущалась им как пугающая или ненормальная. Хоть жуткий оскал, утыканный тонкими острыми зубами остался на месте, он был ему уже знаком и привычен, и являлся всего–навсего обычной улыбкой хорошей девушки. Когда Кирстен для вылазок в город гримировала беликовы бороздки по краям рта, и старалась разговаривать, не показывая зубы, Зорона это напротив начинало отторгать больше, чем натуральная «теневая» улыбка.

Кроме люда, эйры, гаркана, тени, ну и доктора, в доме наследницы никто не проживал. Готовили по очереди кто как мог. Эйран в последнее время и вовсе увиливал от этой обязанности, пропадая днями и ночами в городе внизу. Доктора это более чем устраивало.

Но надо признать, именно Эйран первый забил тревогу, когда тень уже пятый день отказывалась питаться. Доктор был без понятия как это происходит, поэтому и не придал значения сереющему лицу Кирстен, считая, что так и должно быть.

Белобрысый поймал на этом тень, когда она не смогла открыть дверь, и после целый день ходил за ней и уговорил поесть. Когда Эйлин вернулась с дежурства, а доктор с прогулки вниз, к докам, где чинили и красили «его» корабль, Эйран запер всю компанию в крохотной гостиной и потребовал от Кирстен ответа.

— Да все со мной в порядке, — неубедительно возразила тень, выронив из ослабевших рук фигурку для татрука. Арджан как раз устанавливал шестиугольный игровой стол, а Эйлин принесла чайник, держа его в левой руке. Доктор тут же отобрал его и, освободив кусок стола, налил чай в чашки — в четыре. Тень пила воду редко, только холодную и без добавок.

— Я так и два–три месяца протянуть могу. Все нормально, — пожала она плечами и, снова подобрав фигурку, с некоторым усилием поставила на место.

— Кирстен, ты можешь, наконец, объяснить, с чего на тебя нашла такая страсть к аскетизму? — Эйран сидел на подлокотнике софы, закрывая собой выход и не давая тени улизнуть. — Я беспокоюсь о тебе, выглядишь паршиво. Хотя, — белобрысый картинно задумался, — постой, постой, кажется я догадался! Неужто у нашей крошки наконец появился постоянный донор? — вкрадчиво добавил драконнер.