Доктор разделил мнение Эйлин: это действительно казалось чересчур опасным, и «любимец» Трой, которого Зорон обязался доставить пред её светлые очи, скорее всего свернет себе шею в первом же ущелье. Эйран, всячески поддерживал затею гаркана.

Кирстен размышляла. В конце концов, спорить всем надоело, и по неведомой доктору причине мнение тени стало решающим. Зорон вообще никак не мог понять, отчего эту шальную молодую девушку, пусть и из хищной опасной расы, которая вела себя как младшая среди них всех, слушали как главную? По его расчетам и старшей, и самой опытной была Эйлин, но поди ж ты!

— Арджан, ты уверен в этой своей затее? — уточнила Кирстен.

Гаркан кивнул.

— Хорошо, встретимся на месте.

Краснокожий отошел и исчез в темноте, спустившись прямо с крыши вниз по горному склону.

— Ну что, сирра полнокровная тень, готова проверить свои обновленные косточки на крепость? — Эйран протянул тени руку, и та с его помощью немного неловко, но с большим рвением, забралась в седло.

Эйлин начала подготавливать седло Эхо, проверяя крепления. Полноценное осознание того, что ночная прогулка включает в себя полеты на большом живом крылатом драконе, пришло к доктору только сейчас. Навыков верховой езды у Зорона не было, в пригородах синари, верховых скакунов, не разводили за ненадобностью, ну а на грузовых вабари ездить было не принято, их использовали исключительно для перевозки грузов.

Может, маленького Зорона когда–то, в далеком его полузабытом детстве, и сажали на широкую спину вабари, но вряд ли ему сейчас это поможет.

Кирстен обнимала белобрысого за талию, живо болтая с ним, время от времени скрываясь за сложенным крылом дракона. Её перспектива ночных полетов явно не тревожила.

— Не уверен, что у меня выйдет, — прокашлялся от холода Зорон, говоря и без того низким голосом, теперь еще и с хрипотцой. Эйлин ловко взлетела в седло, просто–таки моментально, и оглянулась на него с ожиданием.

— Это будет выглядеть довольно нелепо, — сразу предупредил Зорон, обходя тыл индры то с одной стороны, то с другой, стараясь не наступить на лежащий хвост Эхо — длинную цепь из вилкообразных пластин.

Эйран неодобрительно покачал головой, но к своему счастью и долглетию, ничего не сказал. Баро, махнул двумя наборами крыльев и унес счастливый вскрик тени в темноту.

— Давай, у тебя получится, доктор — Глаза Эйлин чуть флуоресцировали в темноте — Это же так просто!

— Про это мне тоже пока не спрашивать? — спросил её док, примериваясь к седлу. Эйра не сразу поняла о чем он, а когда догадалась, тут же коварно добавила:

— Вы же хотите узнать, что все это значит? — свечение голубых глаз в темноте прямо–таки притягивало, манило. Разум Зорона, не мешая течению мыслей, начал просчитывать способы достижения такого интересного эффекта.

— Ну да… — нерешительно подтвердил доктор, ощущая исследовательский мандраж, что активно боролся в нем со здравым смыслом.

— А так? — коварно уточнила эйра, и зрачки её глаз вытянулись в длинные узкие полоски.

Мотивация сработала лучше некуда: Зорон, можно сказать, взлетел в седло — получше иного всадника. Эхо даже присела от неожиданного двойного веса на пару секунд. Эйра рассмеялась.

— Носки вниз, пятки к бокам, отважный доктор! — велела она Зорону, и тот прислушался.

С тихим щелчком сапоги эйры встали в выемки на стременах. Доктор последовал её примеру, и его ноги тоже плотно зафиксировались по бокам, не давая упасть или потерять равновесие.

Зорон не видел, как раскрылась вторая пара глаз индры, так как в этот же миг ледяной воздух ударил его в лицо, и земля смешалась с небом в одном безумном круговороте.

¹ Ларун — «отец моих детей», эйрийское. Культура эйров построена на священных для них родственных связях а точнее связи родителей и детей, понятия «муж» и «жена» для эйр не корректны, так как понятия семьи как пары двух людей для них не существует. Семьей считается община.

² Погасшие — у эйр нет понятия смерти, по их поверьям все души эйр существуют вместе, переплетаясь, соединяясь и возрождаясь в своих потомках. У них даже нет слова «смерть» есть «угасание». Нет слова «рождение», есть «вспышка». По мнению эйр, жизнь и смерть — нескончаемый круговорот, одно неотделимо от другого, и чтобы ярко зажечься вновь, нужно сначала перегореть и погаснуть.

В любом случае, камнепад, обрушившись на склон внизу, открыл большую трещину в горной породе, отверстие в виде неровного полумесяца с рваными краями, а внутри — темень и безграничная холодная пустота.

На второй взгляд провал не показался доктору таким уж большим.

Или тогда масштабности происходящему добавлял беснующийся в небе дракон?

Эхо аккуратно приземлилась невдалеке от дыры в земле, постучав по камням похожими на копытца конечностями. Дракон, как и её двойник мужского пола, отличалась очень интересным строением лап — она по сути ходила на «кулаках», опираясь о землю твердыми, и покрытыми окостеневшей тканью, первыми фалангами пальцев. В расслабленном же виде, лапа дракон очень напоминала человеческую ладонь, разве, что большой палец оказался намного короче, чем у людей.

Доктору удалось сохранить невозмутимый вид и прямую осанку всю поездку, даже когда Эхо устремилась наперегонки со вторым драконом, и ему пришлось в срочном порядке научиться беречь голову от пролетающих мимо скал. Правда мышцы задеревенели от напряжения, и своими силами спустится со спины дракона доктору удалось далеко не с первой попытки, когда он уже решил было, что, похоже, в этом положении тела он и останется на всю оставшуюся жизнь.

Эйлин оказалась на земле быстрее, и доктор на её примере понял, как оторвать ботинки от «стремян». Он поднял носки вверх, и с тихим щелчком ступни освободились от креплений. После Зорон медленно и аккуратно переместил свое дубовое туловище с седла на такую родную и горячо любимую им теперь твердую землю.

Эйран и Кирстен уже стояли у самого провала, пытаясь совместными усилиями рассчитать расстояние до дна пещеры, в которую он вел. Рыжий отсвет неба выхватывал из синей темноты абрисы их фигур.

Белая вспышка. Это эйра распотрошила седельную сумку и вытащила необычный источник света — два стеклянных конуса, что замыкали собой одну простенькую бронзовую цепь. Конусы слегка подсвечивались, один синим, другой — зеленоватым, но когда девушка совместила их, закрутив широкими частями на один оборот, вспышка света озарила округу. Теперь, цельная «подвеска» сверкала ярче, чем самый лучший масляный светильник, и намного интенсивнее иридов, которые давали мягкий, рассеянный свет.

Эйра повесила устройство себе на шею и разгоняющим тьму светлячком отправилась к провалу. Доктор с удивлением отметил, что ни одному из драконнеров не пришло в голову привязать своих верховых животных. Отношения между всадниками и драконами напоминали скорее партнерские чем «хозяин — ездовое животное». Драконов не подгоняли вслух, не приказывали им, да и вообще все, включая Кирстен и Арджана, обращались к ним как к разумным. Конечно, такую привязанность Зорон встречал и раньше — к собакам, кошкам, ящерам, и прочим домашним любимцам, но все же покровительственное отношение хозяина к животному ощущалось даже у самого безумного зверовода, тут же этого не было вовсе.

К тому же то, как Эйлин в полете без поводьев управлялась с крылатым зверем, их с «братом» необыкновенные глаза, укрепили доктора в мысли, что дело тут нечисто. Мотивированный научным интересом врачеватель похромал к провалу очень даже бодро, попутно разминая затекшие мышцы. Зорону вручили точно такой же светильник, как у эйры, и отправили на привал, пока Безымянные разбираются с тонкостями спуска и ждут гаркана, который добирался самостоятельно.

Светильник назывался «кастиль» или просто «тиль», и Зорон, так как все равно делать было нечего, развлекался, пытаясь понять, на каком именно химическом принципе светильник работает, порождая белый свет внутри подвески. От вспышек кастиля путем прокручивания, быстро начали болеть глаза, и доктор упустил момент, когда на горизонте появилась бегущая фигура гаркана, вызвав общее радостное ликование. Краснокожий–таки это сделал! Хоть затея и казалась безумной, да и гаркану понадобился почти час, чтобы нагнать остальных.