— Но… Но ты же исправлял ее, — заикнулась я.

Он хмыкнул.

— Признаю, я немного ее подправил. Но совсем чуть-чуть. Хочешь посмотреть, что я изменил?

Я кивнула, и Мэддокс протянул мне бумаги. Верно, он не много изменил, и его исправления сделали песню лучше. Они сделали ее сильнее.

— Обычно мне требуется порядка десяти черновиков, чтобы придумать подходящий текст, а ты… Справилась в мгновение ока, — парень покачал головой, проводя пальцами по своим темным волосам. — Ты действительно удивительная.

Я усмехнулась.

— Ты только сейчас это понял?

— Нет, — рассмеялся он, — Я понял это в тот самый момент, когда увидел тебя. Именно поэтому я и заговорил с тобой в первый раз.

От его слов по телу разлилось приятное тепло и румянец.

— А теперь самое сложное, — он протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Время для фортепиано.

И снова я оказалась на скамейке перед фортепиано рядом с ним. Скамейка была такой маленькой, что между нами не оставалось места.

— Я думал о чем-то таком… — он начал играть, и я прикрыла глаза.

Мелодия закончилась, я открыла глаза и увидела, как он пожимает плечами.

— Что-то вроде этого. Ты справишься лучше, чем я.

— Сомневаюсь, — фыркнула в ответ.

Я услышала достаточно, чтобы уловить нужное звучание, так что стала играть, пока он все записывал.

Музыка для меня была второй натурой, даваясь мне так же легко, как дыхание.

Мне нравилось, что с Мэддоксом было так же. Это позволяло нам общаться так, как не могут общаться другие люди. Это была особая связь.

— Я бы хотел, чтобы ты начала сначала, — сказал он, поднимаясь. — Дай мне минутку.

Он подошел к барабанной установке, достал палочки из заднего кармана.

— Теперь начинай.

Я рассмеялась, покачав головой над его командой, но сделала, как он просил.

Я проиграла четверть песни, когда он вступил с барабанами. Сперва это был только грохот, а потом он стал нарастать — именно так, как он хотел.

Мы закончили. Мэддокс вскочил с места, зажав в руке палочки. Указал ими на меня, взволновано прикусив губу.

— Вот это, Эмми, и есть то, что называется хитом.

— Ты так думаешь? — спросила я, все еще сомневаясь в тексте.

— Я это знаю, — ответил он. Вышел из-за барабанной установки и подошел ко мне. Склонился и прижался к моему лбу своим. — Помнишь, ты говорила, что не знаешь, чем хочешь заниматься после школы?

Я кивнула.

— Думаю, только что ты это осознала.

— Что? — спросила я, смущенно.

— Ты — композитор, Эмма. Просто и ясно.

Я уставилась на него и рассмеялась.

— Нет, определенно, нет.

— Да. И я смогу убедить тебя, когда эта песня станет хитом.

Я фыркнула.

— Если ты забыл, то мы всего лишь два подростка, которые пишут песню в твоем гостевом домике. Она не станет хитом.

— Посмотрим, — усмехнулся он.

И что-то подсказывало мне, что так и будет.

НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ я поспешно шла за длинноногим Мэддоксом по центру Винчестера. Солнце только начинало садиться, заливая нас алым светом.

— Куда мы? — спросила я.

Мэддокс взял меня за руку и повел по улице. Видимо, я шла недостаточно быстро. Как обычно на нем были джинсы с неизменными барабанными палочками в заднем кармане, черная футболка и кепка.

— Если бы я сказал, то испортил сюрприз, — он обернулся на меня, изогнув губы в улыбке.

Черт бы побрал эти сюрпризы.

Я прищурилась, пока он не отвел взгляд.

— Из-за этого сюрприза я не помчусь с криками по улице?

Он усмехнулся.

— Не знаю… Зависит от твоих страхов. Ты же говорила, что выпрыгнешь вслед за мной из самолета. И я не думаю, что это так же страшно.

— На самом деле мне не нравится находиться в неведении, — прорычала я. Что-то подсказывало, что его задумка мне не понравится.

— Я держу рот на замке.

— Придется мне открыть этот замок, — проворчала я.

Он лишь посмеялся надо мной.

Наконец, остановился и распахнул дверь в местную кофейню. Я знала это место.

— Ох, черт возьми, нет, — я вырвала руку из его хватки. — Знаю, что ты собираешься сделать, но этого не произойдет.

Я покачала головой.

— Эмма, — простонал он, и поскольку мое полное имя использовал редко, я поняла, что он говорил серьезно. — Люди заслужили услышать нашу песню. Я хочу посмотреть на их реакцию.

— Ни в коем случае, — прошипела я. Не считала себя застенчивой, просто не была общительной, но выйти на сцену и спеть перед людьми казалось мне слишком сложным.

— Эмми, — он протянул руку и ласково потрепал меня по щеке, а от его нежного взгляда я едва не растаяла. — Прошу, ради меня.

О Боже, он смотрел на меня щенячьими глазами. Я ожидала, что его нижняя губа сейчас опуститься.

Склонился ближе, проведя носом по линии моего подбородка.

— Прошу, — снова взмолился.

Я прикрыла глаза и издала тихий стон.

— Ты играешь нечестно.

— Я никогда не говорил обратного.

— Хорошо, я это сделаю, — легко сдалась. Мне следовало поверить Мэддоксу, что песня хорошая, и на самом деле это пугало меня больше, чем само пение, поскольку она шла от сердца.

Мэддокс победоносно улыбнулся.

— Спасибо.

Он быстро поцеловал меня и отстранился до того, как ситуация накалилась.

Он отошел и открыл дверь в «У Гриффина» — местную кофейню-ресторанчик… Это было странное место, где тусовались подростки и студенты колледжа, и я сразу же почувствовала тепло тела Мэддокса.

Войдя внутрь я почувствовала райский аромат кофе и пирожных.

— Привет, Гриффин, — обратился Мэддокс к крепко сложенному хозяину заведения, стоявшему у кассы.

Он поднял руку и слегка помахал.

— Вы сегодня играете? — поинтересовался Гриффин.

— Нет, только мы двое, — Мэддокс приобнял меня за плечи.

Гриффин ухмыльнулся.

— Я даже рад, что тут нет твоего брата. В последний раз, когда вы здесь были, мне пришлось разнимать драку.

Мэддокс рядом со мной тяжело вздохнул.

— Прости за это.

Гриффин пожал плечами.

— Это в прошлом. Могу что-нибудь предложить?

Мэддокс посмотрел на меня.

— Кофе со льдом, — я полезла в сумочку за своим кошельком.

— Мне то же самое, — сказал Мэддокс, потянувшись за своим бумажником в задний карман.

Я была полна решимость опередить его. Он всегда платил за меня, теперь моя очередь. Я толкнула его бедром с такой силой, что он споткнулся и выронил бумажник.

— Вот, — я протянула Гриффину десять долларов.

Старик хихикнул.

— А ты мне нравишься.

— Боже, Эмми, — проворчал Мэддокс, отряхивая пыль с кошелька. — Кажется, ты мне еще один синяк поставила.

Я рассмеялась.

— Прости, я была вынуждена это сделать.

Гриффин передал мне сдачу и отправился готовить напитки.

— Я бы оплатил, — ворчал Мэддокс, убирая бумажник в карман.

— Знаю, что заплатил бы, — заверила я. — Но мне хотелось самой.

Он пробормотал себе поднос что-то о том, что иногда я бываю чертовски властной. На моих губах появилась улыбка.

Гриффин передал нам напитки, и я проследовала за Мэддоксом к столику в углу, который частично был скрыт стеною.

В кофейне было многолюдно, но не так, как в день открытого микрофона. Я приходила сюда с Сэди, и тогда народу было так много, что тела буквально прижимались друг к другу.

Я нервно заерзала: сперва начала дергать концы волос, а затем играла с соломинкой. Понимала, что это лишь вопрос времени, когда Мэддокс потащит меня на импровизированную сцену и все услышат нашу песню.

Он выглядел не менее обеспокоенным, постукивая пальцами по столешнице. Впрочем, Мэддокс всегда отстукивал какой-нибудь ритм.

— Может, покончим с этим? — наконец прошипела я.

Он захихикал, в уголках глаз проступили морщинки.

— Мы собираемся спеть песню, а не к дантисту идем. Нельзя просто покончить с этим. Подожди, когда все встанет на круги своя.