Сайленс пересекла задний двор, заметив по дороге, как на кухне Уильям-Энн смешивает пасту, чтобы добавить в пиво. Сайленс прошла мимо и заглянула на конюшню. Неудивительно, что Честертон решил уехать после ужина. Большинство путников предпочитали ночевать в относительной безопасности постоялых дворов, но Честерстон со своей бандой привык спать в Лесу. В собственном лагере, пусть и в окружении теней, им удобнее, чем в кроватях на постоялом дворе.

Старый конюх Доб только что закончил чистить лошадей. Воды он им не давал. Сайленс распорядилась не поить их до последнего.

— Молодец, Доб, — похвалила Сайленс. — Иди, отдохни.

— Спасибо, мэм, — пробормотал он, кивнув.

Как обычно, пойдет на крыльцо и достанет трубку. Умом Доб не блистал и не имел ни малейшего понятия, чем на самом деле занимается Сайленс. Однако он начал работать у нее, еще когда был жив Уильям, и более преданного человека она не встречала.

Закрыв за ним дверь, Сайленс принесла несколько мешочков из запертого шкафа в задней части конюшни, в тусклом свете проверила содержимое каждого и разложила их на столе. Потом водрузила седло на спину лошади.

Она почти закончила седлать лошадей, когда дверь приоткрылась. Сайленс замерла, сразу подумав о мешочках. Почему она не спрятала их в передник? Вот растяпа!

— Сайленс Форскаут, — раздался вкрадчивый голос с порога.

Подавив стон, Сайленс повернулась к вошедшему.

— Теополис, невежливо шнырять по чужому дому. Вышвырнуть бы тебя отсюда.

— Да ладно тебе. Это как если бы лошадь лягнула того, кто ее кормит, м-м?

Долговязый Теополис прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди. Он носил простую одежду без знаков различия. Зачем каждому встречному знать, что перед тобой сборщик налогов? Гладко выбритый, на губах извечная снисходительная улыбка, одежда слишком чистая и новая для жителя Леса. Впрочем, он не щеголь и не дурак. Теополис опасен, просто не так, как другие.

— Что ты здесь забыл, Теополис? — спросила Сайленс, укладывая последнее седло на спину фыркающего чалого мерина.

— А зачем я всегда прихожу, Сайленс? Уж не ради твоей веселой мордашки, м-м?

— Я заплатила налоги.

— Это потому, что ты почти от всех освобождена. Но ты не заплатила мне за партию серебра за прошлый месяц.

— Дела в последнее время шли неважно. Я заплачу.

— А болты для твоего арбалета? — не унимался Теополис. — Уж не позабыла ли ты, сколько стоят серебряные наконечники, м-м? Я уж молчу о запасных секциях для защитных кругов.

Она поморщилась от его скулящего акцента, пока затягивала подпругу. Теополис. Тени, что за день!

— Ничего себе. — Теополис подошел к столу и взял мешочек. — Что тут у нас? Похоже на сок болотного лука. Слышал, он мерцает в темноте, если направить на него специальный свет. Один из секретов Белого Лиса?

Сайленс выхватила у него мешочек и прошипела:

— Не произноси это имя.

Теополис усмехнулся.

— Охотишься? Прелестно. Меня всегда занимало, как ты их выслеживаешь. Протыкаешь мешочек, цепляешь к седлу, пусть капает, и идешь по следу? М-м? Можно дать отойти им подальше, а только потом убить. Отводишь подозрения от своего постоялого дворика?

Да, Теополис опасен, но ей не обойтись без человека, который передает преступников властям. Теополис — крыса и, как все крысы, везде пролезет. У него связи в Ластпорте, и ему удается забирать вознаграждения для Белого Лиса, не выдавая ее.

— Знаешь, в последнее время меня так и подмывает сдать тебя, — сказал Теополис. — Многие делают ставки на то, кто же такой этот знаменитый Лис. С моими-то сведениями я мог бы разбогатеть, м-м?

— Ты и без того богат, — огрызнулась Сайленс. — При всех твоих недостатках ты вовсе не дурак. Десять лет все шло нормально. Только не говори, что променяешь богатство на минуту славы.

Теополис улыбнулся, но возражать не стал. Ему доставалась половина вознаграждений. Сам он ничем не рисковал, и это его полностью устраивало. Он чиновник, а не охотник за головами. Сайленс лишь раз видела, как Теополис убил человека, да и то, жертва не могла дать отпор.

— Ты хорошо меня знаешь, Сайленс, — рассмеялся Теополис. — Слишком хорошо. Ну и ну, охотишься, значит. Интересно, на кого. Пойду посмотрю в общем зале.

— Даже не вздумай. Тени, не хватало, чтобы их спугнула рожа сборщика налогов! Не ходи, иначе все испортишь.

— Успокойся, Сайленс. — Он не переставал ухмыляться. — Я повинуюсь твоим правилам. Лишний раз здесь не показываюсь, чтобы не навлечь на тебя подозрения. Сегодня остаться все равно не получится, я просто заскочил сделать тебе предложение. Но, пожалуй, моя помощь тебе не интересна. Какая жалость! М-м, и это после всех неприятностей, что я пережил ради тебя!

Сайленс похолодела.

— Какую помощь ты можешь мне предложить?

Теополис достал из сумки листок бумаги и аккуратно развернул своими не в меру длинными пальцами, но не успел поднять, как Сайленс его выхватила.

— Что это?

— Возможность освободиться от долга, Сайленс! Возможность навсегда забыть обо всех заботах.

Это был приказ о конфискации, согласно которому кредиторы Сайленс, то есть Теополис, могли требовать ее имущество в счет оплаты долга. Власти фортов считали, что в их юрисдикцию входят дороги и прилегающая к ним земля, и даже иногда отправляли солдат их патрулировать.

— Беру свои слова обратно, Теополис, — бросила Сайленс. — Ты самый настоящий дурак. Готов отказаться от всего, чего мы добились, из-за жадности, чтобы урвать себе кусок земли?

— Конечно же нет, Сайленс. Я не собираюсь ни от чего отказываться! Но как досадно, когда ты все время у меня в долгу. Не лучше ли, если я займусь финансами постоялого двора? Ты останешься здесь работать и охотиться за головами, как и раньше. Только тебе больше не придется волноваться о долгах, м-м?

Она скомкала бумагу.

— Ты превратишь меня и мою семью в рабов, Теополис.

— О, не преувеличивай. В Ластпорте начали переживать, что такой важный постоялый двор держит никому не известный человек. Ты привлекаешь внимание, Сайленс. Думаю, тебе это совершенно ни к чему.

Сайленс сжала кулак, скомкав бумагу еще больше. В стойлах забеспокоились лошади. Теополис ухмыльнулся.

— Но возможно, в этом нет необходимости. Возможно, на этот раз тебя ждет крупное вознаграждение, м-м? Не намекнешь? А то мне весь день не будет покоя.

— Пошел вон, — прошипела она.

— Старая добрая Сайленс, — вздохнул Теополис. — Все Форскауты упрямы до последнего вздоха. Поговаривают, твои бабка с дедом были первыми из первых. Первыми, кто прибыл разведать этот континент, первыми, кто обосновался в Лесу… и первыми, кто застолбил себе место в аду.

— Не говори так о Лесе. Это мой дом.

— Однако это место считали адским еще до того, как явилось Зло. Тебе не любопытно? Ад, земля проклятых, где нашли пристанище тени умерших. Я все думаю: тень твоего покойного мужа и правда охраняет постоялый двор или это очередная сказочка, чтобы путники чувствовали себя в безопасности, м-м? Ты потратила целое состояние на серебро. Серебро защищает по-настоящему, а записи о твоем браке я так и не нашел. Но если брака не было, то милашка Уильям-Энн…

— Вон.

Теополис ухмыльнулся, но, приподняв шляпу, скрылся из виду. Сайленс слышала, как он запрыгнул в седло и уехал. Скоро наступит ночь, но глупо надеяться, что до Теополиса доберутся тени. Она давно подозревала, что где-то неподалеку у него есть укрытие — какая-нибудь пещера, обложенная серебром.

Она вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. Теополис умеет вывести из себя, но не знает всего. Сайленс заставила себя переключиться на лошадей. Принесла ведро воды, высыпала в него содержимое мешочков и щедро плеснула лошадям. Те принялись жадно пить.

Если из мешочков капает сок, как предположил Теополис, это слишком заметно. Что будет, когда ночью преступники расседлают лошадей? Увидят мешочки и сразу поймут, что кто-то идет по их следу. Нет, нужно что-то менее явное.