Юлиус Оду обернулся к парню и пристально взглянул.

— Ты дал этим людям надежду, — указательный палец тропаря смотрел в сторону реки. — И они погибли за тебя. Так что не подведи их.

— Я уже их подвел!

Юлиус громко вздохнул.

— Что ж… Если ты так считаешь… Тогда попробуй это сделать ради меня.

Хьюго бросил на тропаря сомневающийся взгляд.

— Зачем тебе это надо?

— Не знаю, — Юлиус пожал плечами. — Наверное потому, что люди не могут жить спокойно, когда слишком много зла.

И вот они уже скакали по широкому тракту. Сверху хмурилось небо, застилая все темными барашками. Спустя время ветер усилился. Вдали загромыхало.

Высока земли обитель.

Поздно, поздно. Спать пора!

Разум, бедный мой воитель,

Ты заснул бы до утра.

Что сомненья? Что тревоги?

День прошел, и мы с тобой —

Полузвери, полубоги —

Засыпаем на пороге

Новой жизни молодой.

Н. Заболоцкий

Они миновали дубовую рощицу, которая являла собой сельское кладбище. Лучи уходящего солнца падали на каменные фигуры Древних богов, главным из которых конечно же был Йоль. Бог стоял на одном колене, сжимая в руке копье. Его бездушные каменные глаза провожали путников дальше. Словно страж, он бросал свой железный взгляд на всякого гостя.

Скорбным видом встречала деревня Хьюго и Юлиуса. Покосившиеся мазанки стояли словно родственники на поминках: соломенные крыши осунулись и местами съехали, стены заляпаны грязью, а оконные дверцы горько поскрипывали. Хлипкая стена плитняка, казалось должна была служить щитом этой деревушки, но значение она имела скорее символическое. Весь этот траурный вид разбавлял разве что небольшой замок, находящийся в центре. Юлиус и Хьюго еще издали заприметили его зубчатые стены и остроконечную башенку.

Вкопанный в землю столб с покосившейся табличкой притянул к себе внимание путников. Неумелыми руками на табличке было нацарапано говорящее название: «Злыполь». Сельская ребятня, резвившаяся на околице, завидев прибывших незнакомцев вытянула головы и стала вопросительно глазеть. Хьюго ощущал на себе испуганный детский взгляд, хотя скорее всего ребятня боялась больше тропаря. Юлиус был далеко не самым красивым человеком, а лысый череп и густые усы делали его еще мрачнее.

Спешившись, они пробирались меж хлевов и амбаров, мимо тонущих в землю домов. Не больше двадцати дворов составляли деревню. Две главные улицы пересекались возле того самого замка, который и служил центром. Тут же находился и колодец. Сельский люд толкался и ругался. Мужики с мокрыми волосами и потными спинами пригоняли с полей скот. Бабы же, ворча и негодуя заводили скотину в хлева, затем быстро спешили закрывать амбары. Хьюго заметил, что народ сильно напуган. Спешка среди селян доходила чуть ли не до давки. Тогда начинались склоки. Бабы крыли друг друга проклятиями, мужики грозили кулаками. До того все спешили управиться с хозяйством и задвинуть засовы в хлевах и амбарах.

— Ругань, что в базарный день, — комментировал происходящее Юлиус Оду.

Тропарь медленно шагал, а уставшую кобылу вел под уздцы. Хьюго брел рядом, прижимаясь к крепкому плечу. Что у первого, что у второго настроение было ни к черту. Минувшие события наградили путников маской скорби и печали. Хмурые и сердитые они пугали местных жителей, заставляя тех прятаться в домах, бормоча спасительную мольбу Древним богам. А ведь путники желали всего лишь поесть и поспать.

Тропарь пристально разглядывал площадь, пока они шли мимо больших дубовых врат, ведущих в замок.

— Эй, вы кто такие?

Это был привратник: солдат, облаченный в кольчугу и сжимающий в руке копье. Он вольготно стоял, опираясь о каменную стену и бросал хмурый взгляд на путников.

— С дороги мы, — ответил Юлиус. — Нам бы поесть, да ночь переспать.

Стражник все хмурил свое рыхлое лицо, недоверчиво осматривая незнакомцев.

— Неча вам тут делать. Коннетабль его светлости приказал не пускать всяких бродяг.

Юлиус подошел ближе.

— Мы честные люди, — спокойно говорил тропарь. — И деньги у нас имеются.

— А я почем знаю: честные вы или душегубы нечестивые? — выпрямился привратник, поправляя дырявый подшлемник.

Хьюго лишь нервно вздыхал. Только приехали, а деревня уже гонит их прочь.

— Мы с сыном на ярмарку в Лию едем, — соврал тропарь. Затем протянул стражнику серебряную «земку».

— Не знал, что в Лии ярмарка, — привратник схватил монету и сунул в карман. — На заднем дворе увидите корчму. Рядом и конюшня будет.

Юлиус уже собирался благодарить привратника, но тот вытянул шею и предостерегающе сказал:

— Токмо ехали б вы отсюда.

— Отчего же? — спросил тропарь, но стражник тут же махнул рукой, словно не желал больше общаться.

Грубые слова неотесанного вояки смутили Хьюго. Вдобавок, служака произнес их странным заговорщическим тоном, от которого стало не по себе. Но Юлиус внешне ни капли не изменился. Как будто бы и не придал совету никакого значения.

Они подошли к корчме. Из маленького оконца на землю лился желтый свет. Над входной дверью была прибита табличка.

— В зуб и в глаз, — прочитал Хьюго.

Юлиус завел кобылу в стойло, подлил воды в корыто и насыпал соломы. Лошадей в конюшне оказалось к удивлению, мало. Лишь сквозящий ветер гонял сухую траву по опустевшим местам.

Дверь в корчму отворилась со страшным скрипом. Гостей сразу обдало теплом и затхлостью. Запах еды вперемешку с потом ударил Хьюго в нос. Еще он учуял куда более приятный запах пива. Лишь два уставших мужика сидели за одним из столиков. Унылым взглядом они встретили гостей, затем продолжили пить пиво. За стойкой суетился невысокого роста мужичок с пышными усами. Он стоял в заляпанном фартуке и протирал посуду. Капли пота выступали на полысевшей голове и скатывались за ворот рубахи. Вид у него был неважный. Своими округлыми глазами он зыркал на гостей, словно увидел привидение.

Юлиус и Хьюго прошли по скрипучим половицам к стойке.

— Вечер добрый, — пробасил тропарь.

— Да кому он тут добрый, — недовольно пробубнил корчмарь.

— Полагаю, конец трудового дня можно считать приятным знаком, — произнес Юлиус. — Случилось чего у вас?

Корчмарь уставился хмурым взглядом на путников.

— Заказывать чего будете? Еже ли нет, то прошу не водворяться зазря.

Вот тебе и радушный прием. Жесткий ответ хозяина заведения, заставил Юлиуса приглядеться к мужику.

— Две кружки пива и чего-нибудь поесть, — тропарь положил горсть монет на стойку. Ловкие руки корчмаря тут же сгребли их.

Путники уселись в самом углу за небольшим круглым столиком. Хьюго почувствовал, как под ногами захрустели неубранные крошки. Над головами висела масляная лампа. Огонек робко дрожал за стеклом, заставляя танцевать мертвые тени.

Откинувшись на спинку, Хьюго разглядывал как взлетают искры костра, танцующего в маленьком камине. Огонь старался давать тепло и уют заведению. И если с теплом все было в порядке, то насчет уюта возникали проблемы. Атмосфера была угнетающая. В корчме было тихо, как ночью на кладбище. Мужики сидели молча и допивали пиво, а корчмарь ушел кашеварить. Даже висевшая на стене картина королевской охоты, не разбавляла царившую здесь печаль. Только треск поленьев в камине слегка разбавлял мертвую тишину.

— Почему здесь народ такой… — Хьюго не смог договорить фразу.

— Напуганный, — закончил за него Юлиус.

Тропарь был прав. Жители деревни вели себя так, словно кошмары здесь творились каждую ночь. Корчмарь был ярким тому примером. Вся эта паника могла в любой момент обрушиться на пришлых незнакомцев, чего Хьюго больше всего и боялся. Они только попали в эту деревню, а народное горе уже гнало их отсюда.

— Что ж, — вздохнул Юлиус, почесывая щетину на скулах. — Если про эту деревню говорил Тулл Меттий, то народ здесь и вправду чем-то обеспокоен.