В наше время, когда история стала в значительной мере уделом дилетантов, не обремененных ни знаниями, ни методикой анализа древних источников, ни ответственностью за сказанное, ниспровержение авторитетов и хрестоматийных положений стало их «любимым занятием». Удивительно, но новоявленным «правдолюбцам» предоставляются целые газетные полосы, они с идейностью неофитов излагают откровения по радио и телевидению. При этом нередко покушаются даже на святая святых отечественной истории.
Как-то автору этих строк довелось посмотреть передачу второй программы украинского телевидения, в которой киевский журналист просвещал многомиллионную аудиторию: дескать, убийцей князей Бориса и Глеба был не Святополк, как считалось ранее, а Ярослав Мудрый, который и мудрым, собственно, не был. Таким его сделали его историографы. Поразительно, но ведущий программы с неподдельным интересом внимал этим эпатажным россказням, как будто ничего не ведал ни о Софии Киевской, построенной Ярославом, ни об основанной им библиотеке, ни о том, что королевские дома многих европейских стран почитали за честь породниться с этим киевским князем.
Рис. 12. Вокняжение Святополка Владимировича в Киеве; получение Борисом Владимировичем вести о смерти отца
Плохо пересказав сомнения Н. Ильина, журналист пришел к выводу, что события 1015-1019 гг. в летописи просто-напросто сфальсифицированы в угоду Ярославу Мудрому. Истина же находится в саге об Эймунде. При этом чувствовалось, что ни с одним из оригинальных документов журналист не знаком, а источником его вдохновения служат интерпретации, взятые из вторых и третьих рук, к тому же не дочитанные до конца.
Как же было на самом деле? Изложение этих драматических событий целесообразно начать с общей политической экспозиции, сложившейся на Руси к 1015 г. Великим киевским князем был Владимир Святославич. Его сыновья княжили: Ярослав — в Новгороде, Святослав — в земле древлян, Всеволод — во Владимире, Мстислав — в Тмутаракани, Святополк — в Турове.
Готовясь к походу на Новгород, чтобы проучить непокорного сына Ярослава, отказавшего Киеву в дани, Владимир неожиданно разболелся. Пришлось отказаться также от похода на печенегов, которые наседали на южные границы Руси. Вместо князя поход возглавил сын Борис, вызванный из Ростова (не исключено — в связи с болезнью отца). Летопись сообщает, что Борис был любимым сыном и именно ему Владимир намеревался передать великокняжеский престол.
Рис. 13. Перевозка на телеге раненого Бориса Владимировича и убийство его по приказу Святополка
15 июля 1015 г. Владимир умер в своей загородной резиденции на Берестове. Первым об этом узнал Святополк, который находился под домашним арестом в Вышгороде. Он тотчас прискакал в Киев и занял место Владимира. Ситуация для него была очень выгодной. Киевская дружина ушла с Борисом из Киева в поход на печенегов. Оставшиеся в городе не посмели воспротивиться самовольному вокняжению, хотя в душе они были против Святополка. Зная это, он пытался задобрить киевлян различными подарками. Вот как описывается вокняжение Святополка в летописи: «Святополк же сѣде в Кыевѣ по отци своемъ, и съзва кыяны, и нача даята имъ имѣнье. Они же приимаху, и не бѣ сердце ихъ с нимъ, яко братья ихъ бѣша с Борисомъ»[45].
Тем временем весть о смерти Владимира дошла до Бориса и киевской дружины, стоявшей лагерем на реке Альта, неподалеку от Переяславля. Надо было срочно принимать какое-то решение. Воеводы отца настаивали на немедленном марше на Киев и утверждении на великокняжеском престоле Бориса: «Реша же ему дружина отвня: се дружина у тебе отьня и вои: поиди, сяди Кыеве на столѣ отни»[46]. Борис, вместо того чтобы воспользоваться благоприятной ситуацией, заявил, что не может поднять руку на старшего брата. Более того, после смерти отца он готов признать для себя таковым Святополка: «То си ми буди в отца место». Поняв, что Борис не воин, дружина Владимира ушла от него и, по-видимому, присягнула на верность Святополку.
Рис. 14. Перевозка тела убитого Бориса Владимировича к церкви св. Василия в Вышгороде; приход к Святополку убийц Бориса — Путьши и других
Аналогичным образом мог поступить и Борис, но он почему-то остался со своими отроками в лагере на Альте. Трудно объяснить столь странное его поведение. Если у Бориса были какие-то веские основания, чтобы не появляться в Киеве, он мог спокойно уйти в свой Ростов. Он же не решился и на это. Возможно, его сбили с толку льстивые слова Святополка о том, что тот желает жить с Борисом в любви и готов добавить к его отцовскому наделу еще что-то и от себя.
Пока Борис пребывал в бездеятельном покое на Альте, Святополк, как свидетельствует летопись, «исполнився беззакония и Каинов смысл приняв», готовился к физическому устранению брата как возможного претендента на киевский престол. Зная, что в Киеве у него нет верных людей, Святополк едет в Вышгород, призывает к себе Путьшу и других бояр на совет, где и объявляет свой план расправы над Борисом. Те заявляют, что готовы головы свои сложить за Святополка и охотно соглашаются исполнить его приказ.
Убийцы двинулись в путь ночью, чтобы их никто не видел. На рассвете они прибыли в район расположения лагеря Бориса. Тот уже не спал, пел заутреню. Кто-то из его приближенных все же увидел заговорщиков и доложил об этом князю, но он продолжал молиться о спасении. Закончив молитву, Бори прилег на ложе. В этот момент на него и набросились вышгородские убийцы. Копьями они пробили тело Бориса и его слуги Георгия. При этом были убиты многие отроки Бориса, охранявшие его. Обернув тело князя в шатер, убийцы положили его на телегу и повезли к Святополку. По прибытии оказалось, что Борис еще жив. И тогда Святополк приказал варягу прикончить его. Вынув меч, тот пронзил Борису сердце. Затем тело князя привезли в Вышгород и предали земле у церкви св. Василия.
«Честно» выполнив свой долг, убийцы, как свидетельствует летописец, пришли к Святополку за похвалой, а главное — за вознаграждением. Он знает их имена и называет этих главных законопреступников. Это Путьша, Талець, Еловит, Ляшько. «Отец же ихъ сатана», — подытоживает свой рассказ летописец.
Следующей жертвой Святополка стал муромский князь Глеб. Получив из Киева известие о болезни отца, присланное послами Святополка, он, ничего не подозревая, немедленно отправился в путь. С малой дружиной, конным маршем он прибыл к Смоленску, намереваясь продолжить путь к Киеву в ладьях по Днепру.
В это время о кровавом преступлении Святополка и заговоре против Глеба становится известно в Новгороде. Весть эту принес Ярославу гонец из Киева от сестры Предславы. Ярослав пытается предотвратить убийство Глеба. Он посылает к нему посла, сообщает о смерти отца и убийстве Бориса и просит не ехать в Киев. Узнав печальные новости, Глеб заявил: «Лучше бы ми умрети с братомъ, нежели жити на свѣтѣ семь. Аще бо быхъ, брате мой, видѣль лице твое ангельское умерло бых с тобою»[47]. Из последующих слов Глеба явствует, что он не мыслит своей жизни без единокровного и любимого брата и готов был идти в Киев на заклание. Пока же стоял лагерем на Смядине, пересылался грамотами с Ярославом и молился за умершего отца и убиенного брата.
Рис. 15. Поход Глеба Владимировича с дружиной к Киеву
Сколько продолжалось стояние Глеба на Смядине, мы не знаем. Но, видимо, достаточно долго, если Святополк узнал об этом и успел прислать сюда своих наемных убийц. Глеб был на корабле, когда туда ворвались вооруженные люди. Некий человек по имени Горясер велел тут же зарезать Глеба. Исполнил этот преступный приказ княжеский повар Торчин. Летописец отмечает, что Глеб не оказал никакого сопротивления и был принесен в жертву Богу, как непорочный ягненок. Случилось это 5 сентября 1015 г.
