Тмутараканский престол издревле принадлежал к Черниговской земле. Будучи удаленным от ее южных пределов на несколько сотен километров, он казался Олегу надежным убежищем от коварства Изяслава и Всеволода. До него туда убежал после неудачной попытки закрепиться в Чернигове двоюродный брат Борис Вячеславич, а еще раньше на тмутараканском престоле утвердился родной брат Роман. Конечно, в столь небольшой земле трем князьям делать было нечего. Ни Борис, который уже вкусил сладость восьмидневного пребывания на черниговском престоле, ни Олег, считавший себя законным наследником законной власти, не могли примириться с ролью тмутараканских изгнанников. Они входят в сговор с половецкими ханами, получают от них военную помощь и выступают в поход на Чернигов. «Приведе Олегъ и Борисъ поганыя на Руськую землю и поидоста на Всеволода с половци»[82].
Летописец не в восторге от этой военной акции Олега. Его сообщники названы «погаными», что в данном контексте означало не только веру. Их приход на Русь для него крайне неприятен, даже в качестве союзников русского князя. Он хорошо знал, что поход этот закончится разорением селений, угоном в рабство единоплеменников и пролитием христианской крови. Олегу и Борису, как полагает летописец, доведется держать перед Богом ответ за погубленные христианские души.
Узнав о вторжении в пределы черниговской земли половцев, возглавляемых Олегом и Борисом, и пытаясь остановить их продвижение к стольному городу, навстречу им выступил со своей дружиной Всеволод Ярославич.
25 августа 1078 г. на Сожице между противоборствующими сторонами состоялось кровопролитное сражение. Черниговская и, по-видимому, киевская дружины потерпели поражение. Летописец отмечает, что в битве погибли воевода Иван Жирославич, брат киевского тысяцкого Чудина Тукы, Порей «и ини мнози». Всеволод ушел в Киев к брату Изяславу, а Олег и Борис заняли Чернигов.
Казалось, сбылась вожделенная мечта Олега, основанная на праве отцовских наследий, завещанном в 1054 г. Ярославом Мудрым. Всеволод мог вновь занять свой Переяславль и тем самым восстановить справедливость в стане Ярославичей, старших и младших. Однако ничего похожего не произошло. Олег наслаждался своим новым положением только 39 дней, причем, похоже, при полном расположении черниговского боярства. Можно предположить, что еще до выступления на Русь он вошел в переговоры с черниговскими боярами и заручился их согласием на занятие княжеского престола. Повернуть себе на пользу столь благоприятно складывающуюся ситуацию Олег не смог. Из летописи не ясно, принимал ли он какие-либо меры для консолидации своих сторонников после победы на Сожице. Скорее всего нет, иначе летописец не преминул бы об этом сказать. Противники же его быстро оправились от шока и энергично занялись подготовкой к новому сражению. Вскоре против Олега образовалась мощная коалиция из четырех князей — Изяслава и Всеволода Ярославичей, а также их сыновей Ярополка и Владимира.
Дальнейшие события освещены в летописи сбивчиво и фрагментарно. При подходе союзников к Чернигову горожане закрыли все ворота и приготовились к отражению наступавших. В бой за город вступил как будто только смоленский полк Владимира Мономаха. Ему удалось овладеть восточными воротами со стороны реки Стрыжень и войти в окольный город, но развить свой успех он не смог. Горожане, как свидетельствует летописец, ушли в «дънѣшний градъ» и не собирались сдавать город.
В процессе этого противостояния Изяслав и Всеволод узнают, что Олега и Бориса в городе нет. Они вывели свои дружины в поле и якобы готовы атаковать позиции союзников. Следующая летописная фраза свидетельствует о том, что Олег пытался уйти в Степь, а не вступать в бой с силами четырех князей. Он буквально умоляет Бориса не принимать сражения, но тот об этом не хочет и слушать. Летописец замечает, что Бог всегда на стороне смиренных и дает им благодать, тогда как гордым противится и наказывает их. Так случилось и на этот раз.
Битва на Нежатиной ниве закончилась поражением Олега и Бориса. В самом начале кровопролитной сечи погиб юный князь Борис, в чем летописец увидел Божье наказание. Вслед за ним сложил голову на поле брани великий киевский князь Изяслав, предательски убитый кем-то из своих. Олег Святославич чудом спасся и снова бежал в Тмутаракань: «Побѣже Олегъ в малѣ дружинѣ, и одва утече, бѣжа Тмутороканю»[83].
Гибель Изяслава Ярославича, хотя и изменила несколько конфигурацию власти на Руси, облегчения Олегу не принесла. Теперь Киев перешел к третьему Ярославичу — Всеволоду. Он, как и Изяслав, не связывал будущее Чернигова с сыновьями Святослава. Более того, Всеволод вообще не видел им места на Руси. В Чернигов из Смоленска перешел Владимир Всеволодович, Ярополк Изяславич получил Владимир, Святополк оставался новгородским князем.
В 1079 г. произошли два события, которые свидетельствовали о необычайном укреплении позиций Всеволода. Из Тмутаракани выступил на Русь Роман Святославич. Его союзниками в этом опасном и авантюрном предприятии вновь были половцы. Подойдя к границе Руси, воинство Романа стало лагерем в устье Сулы, против города-крепости Воин. Навстречу им выступил из Киева Всеволод, однако, подведя свои дружины к Переяславлю, тоже остановился. Складывалось впечатление, что обе стороны не хотели доводить дело до сражения. Но если поведение Всеволода было логичным — он мог достичь желаемого результата и посредством переговоров, — то нерешительность Романа не имела разумного объяснения. Одной только демонстрацией возможного вторжения в пределы Руси он не решал ни одной из своих задач.
Нет сомнения в том, что Всеволод вошел в соглашение с половцами и втайне от Романа склонил их к прекращению военной кампании против Руси. Более того, в этих переговорах была определена и судьба тмутараканского князя. По дороге в Степь половцы убили его. Подобные акции во все времена стоили больших денег, и, думается, Всеволоду пришлось изрядно раскошелиться. Глухое известие летописной статьи 1083 г. о том, что Олег Святославич, вернувшись из византийской ссылки, расправился с некими хазарами («иже бѢша свѣтници на убьенье брата его»), указывает на то, что Киев, возможно, воспользовался также и услугами посредников. Конечно, у тмутараканских хазар могли быть и свои счеты с Романом, но последующие события убеждают в том, что без интриги Киева здесь не обошлось.
Речь идет о драме, произошедшей вскоре и с самим Олегом. Можно сказать, что ему еще повезло. Он не был предательски убит, как брат Роман, но вероломно схвачен, закован в цепи и сослан в Византию: «А Олга емше казаре поточиша и за море Цесарюграду»[84].
Летописец указывает, что исполнителями пленения и ссылки в Византию были хазаре, но нет и малейшего сомнения в более широком круге участников этого заговора. Главным инициатором нейтрализации Олега, безусловно, являлся Всеволод. Его заинтересованность в этом была наибольшей. Высылка Олега в Византию избавляла его от головной боли по поводу дальнейшей судьбы черниговского престола. Уход с политической арены энергичного племянника обеспечивал спокойную жизнь в Чернигове его сыну Владимиру. По существу, таким образом Черниговская земля закреплялась за княжеским родом Всеволода.
Разумеется, исполнение заговора зависело также и от императорского двора, поскольку Олег должен был стать византийским узником. Сделать Царьград соучастником заточения тмутараканского князя было тем проще, что Всеволод, женатый на дочери Константина IX Мономаха Марии, поддерживал хорошие отношения с императором Никифором III Вотаниатом.
Два года Олег находился в Константинополе на положении почетного узника императора, собственно говоря, под домашним арестом. Затем его неожиданно отправили на остров Родос. Там он прожил «два лета и две зимы». Как свидетельствует черниговский игумен Даниил, осуществивший паломничество в Палестину в начале XII в., старые родосцы помнили руского князя и показывали места его проживания[85].
