Шумно. Взрослые смеются, но совсем не искренне. Как будто бы им стыдно за их веселье. Зрелище удручающее, нечего сказать. Элька не сводит глаз с мамы, которая как раз в это время бесцеремонно шепчет что-то на ухо Васеньке. О. Васенька совершенно не похож на моего отца, однако маму это нисколько не смущает. Вино в ее бокале переливается на свету: те остатки красного полусухого, которые по какой-то нелепой случайности так надолго задержались в ее бокале. Мамины пальцы с длинными ногтями обхватывают локоть Васеньки, и я отворачиваюсь. Дальше смотреть не хочу.

— Пусть повеселится, — говорит Элька, и я замечаю в ее глазах торжество.

Готова поспорить, что за эти несколько секунд она успела сравнить свою мать с моей, сделать выводы и мысленно возвысить свою семью до небес.

— Ушла! — выпаливает Элька и легонько толкает меня в ребра. — Ну же, не тормози! Твой выход.

Элька откидывается на спинку дивана с блуждающей улыбкой, готовится к шоу. Что ж, я ей его устрою. Не в моих правилах нарушать данное мной слово.

В комнате осталось не так много народу: двое незнакомых важных мужчин в углу; тетя Жанна в кресле у камина, восседает с таким видом, будто бы она — по меньшей мере королева этого дурацкого банкета, хотя по ее глазам я вижу, что она смертельно устала; Васенька, помощник отца, молодой и, честно признаться, красивый, только вот больно затюканный и правильный, но это мы быстро исправим; Элька, Макс и Лешка — одноклассники, именно им я и проспорила.

— Музыку! — требую я громко, чтобы все слышали.

Элька тихонько хихикает и наклоняется к Лешке. Он тут же кивает, прикрывая глаза, и протягивает мне мобильный телефон. Я с удовольствием переключаю нудную песню на свою, встаю на ноги и расправляю плечи. Знаю, что сейчас все взгляды устремлены на меня. Даже эти важные индюки в углу вытянули свои коротенькие шейки, не сомневаюсь. Начинаю ритмично покачивать телом, сгибая локти и закрывая глаза. Вступление в песне заканчивается слишком быстро, но мое тело привыкло к танцам, не зря я занимаюсь ими с самого детства.

Оказываюсь на столе в считанные секунды и отдаюсь танцу полностью. Кто-то громко ахает, наверняка тетя Жанна. Слышу звон разбитого стекла, кажется, задела блюдо с канапе, меня это только сильнее раззадоривает. Поворачиваюсь в сторону Васеньки. Он сидит с открытым ртом, весь сжался, на щеках выступил румянец. Мое платье слишком короткое: вот, что говорит его взгляд. Двигаюсь по направлению к нему, снося по пути пустые бокалы. Юбилей удался на славу, наверняка, не одна я так думаю. Провожу рукой по волосам и опускаюсь на колени. Лицо Васеньки не поддается описанию, тут просто буря эмоций: от смущения, стыда и страха до удовольствия, желания и возбуждения. Не переставая двигаться, протягиваю руку и крепко сжимаю его синий галстук. Его губы изгибаются в дежурной улыбке, это он не мне улыбается, а всем остальным, дескать, посмотрите, его выбрали для этого циркового номера. Я не обижаюсь, нет, пусть обманывает кого угодно, но я-то знаю его истинную суть. Все они одинаковы.

Тяну его галстук на себя, и его лицо подается вперед. Теперь его глаза округляются от удивления. Главное не рассмеяться. Что же ты, Васенька, думал, что это все, на что я способна? Рывком притягиваю его лицо к своему и целую его в губы страстно, жарко, жадно.

Нас прерывает грозный рев моей матери.

— Елена!!!

Отрываюсь от дрожащего Васеньки и отпускаю его галстук. Его щеки пунцовые, а глаза, как у зверя, попавшего в ловушку.

— Слезай немедленно! — грохочет мать, и пытается стянуть меня со стола.

Я вырываюсь и спускаюсь сама. Тетя Жанна хлопает в ладоши и кричит «Браво!». Элька уже тут как тут, тянется к моему уху и шепчет:

— Венера, ты что творишь? Этого в споре не было!

Я равнодушно пожимаю плечами и отвечаю:

— Небольшая импровизация.

Мама тем временем подбирается ко мне, хватает меня за руку и тащит в коридор.

— Мы сейчас же уходим! — громким шепотом приказывает она. — Как ты могла, дочь? Ну что же мне с тобой делать?!

Вместо того, чтобы сесть в машину, мама тащит меня на тротуар. Конечно, привез же нас Васенька, я бы удивилась, если бы и обратно нас повез он. Меня такой исход устраивает, интересно одно: как она собирается прошагать пешком весь путь до дома на таких каблучищах?

— Ты еще и улыбаешься?! — недоумевает мама. — Ты понимаешь, что опозорила меня?

— Разве? — сухо откликаюсь я. — Я думала, тебе понравится.

— Что ты несешь?!

— Думала, ты хочешь с ним породниться. Липла к нему весь вечер.

— Да как ты… — от возмущения ей не хватает воздуха. — Всё! Дома поговорим.

Ошибаешься, мама. У меня совершенно другие планы на сегодняшний вечер. А вот, собственно, и они.

Грохот приближается. Все хорошо в мотоциклах кроме этого ужасного звука. Наконец шум мотора стихает, а всадник слезает со своего коня.

— Миледи, — говорит он и протягивает мне шлем.

Мама сверлит глазами мужчину и, не говоря ни слова, отпускает мою руку. Я напяливаю шлем, глядя на маму и ее спокойную реакцию. Она — мастер по сдерживанию эмоций. Представляю, что на самом деле сейчас творится у нее внутри. Как же так, дочке же запретили водиться с этим хамоватым байкером, а она не послушалась? Ой-ой-ой.

— Мы еще поговорим, — процеживает мама сквозь зубы. — Ох как поговорим.

— Боюсь-боюсь, — шутливо отзываюсь я, забираюсь на мотоцикл, обхватываю талию своего хамоватого байкера руками и посылаю маме воздушный поцелуй.

— Нет, все-таки шокировать наша Венера умеет. Вытворить такое на глазах у собственной матери!

— Пошло. Очень пошло. А главное — с языком.

— Заткнись, Макс! Не пошло, а смело. А Васеньку видели? У него чуть приступ не случился!

— Эй!

— Хотел бы я такой приступ.

— Эй там! В рубашке!

Нехотя поворачиваю голову. На меня смотрит три пары любопытных глаз.

— Слышь, ты же тоже там был. Что скажешь?

— Скажу, что вы мне мешаете. Вообще-то мы пишем контрольную.

— Тьфу ты, ботан. Пиши свою контрольную дальше.

Отворачиваюсь и поправляю очки. Юбилей моего отца действительно произвел неизгладимое впечатление. Особенно на маму. Сколько восторгов вызвал у нее танец на столе полоумной пьяной дуры, не описать словами. Я, конечно, маму люблю, но общего у нас с ней нет ничего. Такие сборища я ненавижу всем сердцем. Глупые разговоры, притворные улыбки, еще и одноклассники, которых я не перевариваю. Мама специально их приглашает, думает, что иначе мне будет скучно. Не понимает она, что ли, что делает только хуже?..

— Она сегодня даже в школу не пришла, — продолжают шептаться эти недалекие. — Попало, наверно.

— Венере? Попало? Шутишь, что ли? Она всегда выходит сухой из воды. Наверняка, родители еще прощения попросят за то, что случилось.

Отключаю все посторонние звуки и пишу контрольную. Каждый раз, приходя в школу, чувствую себя не в своей тарелке. Эти мажоры только и говорят, что о деньгах, тачках, вечеринках и пластических операциях. Если бы мой отец не был таким богатым, и я бы учился в нормальной школе, все могло бы быть по-другому. Тогда бы нашелся хотя бы один человек, с которым я мог бы просто по-человечески поговорить.

Звонок с урока отвлекает меня от мрачных мыслей. Быстро сдаю контрольную и спешу в раздевалку. Не выношу толпы, поэтому всегда стараюсь свалить из школы одним из первых. Набрасываю на плечи куртку и покидаю школу с зудящим чувством безнадежности. Еще один бессмысленный день.

У ворот школы, черных и решетчатых, стоит та самая девчонка, которую все зовут Венерой исключительно из-за фамилии. Лена Венерина. Обычная девчонка из необычной семьи. Как и все здесь. Отец — бизнесмен, мать — известная актриса в прошлом и домохозяйка в настоящем. Если бы наши матери не были подругами детства, я бы ни за что не запомнил ее имя. Ничем не примечательна, на мой взгляд. Все девчонки в этой школе, будто бы клоны одного человека. Волосы, как правило, прямые и блестящие, как у кукол. Одежда брендовая и обязательно оголяющая те места, которые якобы должны привлекать мужское внимание. У меня это вызывает только тошноту. Не понимаю я этого. Какой смысл встречаться с девчонкой, прелести которой видела вся школа? Явно ничего нового не узнаешь, а мне такое не подходит.