Жрец схватил меня за локоть и вывел из императорской ложи. Стража провела нас к самому эшафоту, нам ничто не загораживало обзор на предстоящее убийство. Я буквально кожей ощущала нервозность Рэддема, лицо его было каменным, но он был бледнее обычного и нервно потирал пальцы. Ранее, я за ним подобного не наблюдала. Впрочем, долго думать о жреце не пришлось, привели Дорна. Он медленно шел по эшафоту в сопровождении четырёх стражников, на руках были кандалы. Дорн выглядел спокойным, слишком спокойным для того, кому суждено умереть через несколько минут. Моё сердце сильно сжалось, на глазах выступили слёзы.

— Закрой глаза, — шепнул мне Рэддем.

Я отрицательно покачала головой. Дорн сейчас умрёт вместо меня, и я не закрою глаза, не отвернусь…буду смотреть на это от и до… Я почувствовала, как передо мной возникает плотный туман, но я чародей и распознать, что это чары могла с лёгкостью, я со злостью повернулась к Рэддему:

— Не смей! — зло выпалила я, — я хочу смотреть. Не смей мне мешать! Ты и так сделал достаточно, чтоб я ненавидела тебя до конца моей жизни!

К моему удивлению, Рэддем спокойно улыбнулся и сказал, указав за моё плечо:

— Тогда смотри. Иначе пропустишь…

Когда я повернулась к эшафоту, Дорн уже стоял на коленях, а его голова лежала на плахе. Я никогда не думала, что за секунду можно передумать столько мыслей, почувствовать столько эмоций, я никогда не думала, что можно кричать молча. Зачитали приговор. Дорн улыбнулся спокойной умиротворённой улыбкой, как будто только этого он и ждал: смерти. Звук отсечения головы был перебит вздохом собравшейся толпы. Голова откатилась в сторону, а на устах казнённого так и застыла спокойная улыбка. Кто-то громко и надрывно кричал. Я далеко не сразу сообразила, что это была я. Заткнув рот рукой, я почувствовала, как земля уходит из-под ног, а мир вокруг завертелся и померк.

Открыв глаза, я обнаружила себя в знакомой обстановке, точнее в моей спальне. Рядом сидели Данайа и Эш.

— Мирабель! — принц первым заметил, что я пришла в себя и наклонился ко мне, проведя рукою по моему лицу, виновато опустив глаза.

— Как себя чувствуешь? — осведомилась верховная жрица.

— Какой странный вопрос… — ответила я.

— Я имею в виду твою физическую форму. Про моральное состояние я догадываюсь, — строго сказала жрица, — не поверишь, но мне доводилось терять друзей, и не раз.

— Я чувствую себя нормально, — ответила я.

— Ну хорошо, тогда пойдем, — Данайа встала расправляя платье.

— Куда? — удивился принц.

— Туда, где нам положено быть сейчас, в храм бога Эрро.

— Данайа, я думаю, что Мирабель нужно…

— Извините, ваше высочество, Мирабель нужно в храм. Она жрица. А у нас и так нехватка сейчас. Девочки полдня там вдвоём.

— Но она потеряла близкого человека! — не унимался принц.

— И что вы хотите, ваше высочество? Чтоб она плакала остаток дня, валяясь в постели?

Я молча встала с кровати, поправила волосы перед зеркалом и обнаружила, что мое платье слишком мятое.

— Дайте мне несколько минут, чтобы переодеться…

— Мирабель, ты не должна!…

— Эш! Всё нормально, — строго сказала я.

В храм мы с Данайей шли молча. Придя на место, я заменила Нонну в молебной зале. Навязчивые мысли не покидали меня ни на секунду. Что самое страшное в смерти? То, что человека больше нет, а ты остаешься…Без этого человека. Мысли о том, что он больше не придёт, не улыбнется по-отечески ласково, очень сильно терзали душу и отравляли жизнь. Что изменилось за эти сутки? В мире стало меньше на одного человека, который искренне меня любил и беспокоился обо мне. Это ощутимая утрата, ведь таких людей было ничтожно мало. А были ли ещё такие люди? Возможно, директор Харвин. Все, кого я встретила после школы преследуют свои цели. Принц, Данайа, Рэддем… Рэддем… воспоминания о нём заставляли кровоточить свежую рану в сердце. Рану, нанесённую им… Как он мог? Подставил Дорна! Хладнокровно, не задумываясь, заведомо зная, что обрекает его на смерть. А ведь Дорн предупреждал меня насчёт жреца. И был так прав! Я доверяла Рэддему, любила…

— Прекрати плакать! — зашипела рядом со мной Данайа, — ты жрица бога Эрро, ты не должна плакать в храме!

Я быстро вытерла слёзы, вспоминая недавний разговор с Рэддемом. Я тогда узнала, что дочь короля Мейдара и ненавидела Дорна, за то, что он скрыл правду. Я говорила жрецу, что устала плакать, а Рэддем сказал, что я должна перестать быть жертвой, я должна стать хищницей… Но как? Как, если вокруг всё против меня?

— Я не могу, — еле выдавила я из себя.

— Я побуду здесь, — сказала Нонна, — пусть идёт домой…

— Чтобы что? Чтобы рыдать сутками напролет?

— Но она и так рыдает…

Данайа раздражительно вздохнула:

— Ладно, Мира, пойдём ко мне. Нонна, остаешься в зале.

Мы с верховной жрицей пришли в её кабинет. Я старалась избегать этого места после того, как Рэддем убил здесь Энго. Мне казалось, что в помещении до сих пор пахнет кровью, которая стремительно вытекала из шеи убитой жрицы. Тут же вспомнился момент казни Дорна.

— О чём ты думаешь, Мира? — спросила Данайа, сложив руки в замок на столе перед собой.

— За неделю я была свидетелем двух смертей, и каждая из них так или иначе, была организована Рэддемом…

— Да, Мира, ради тебя… — холодно добавила жрица, устало откидываясь на спинку стула.

Осознание того, что к смерти Энго и Дорна я причастна почти столько же, сколько и Рэддем, можно было сравнить с ударом дубиной по голове. Больно и неожиданно.

— Ты знаешь его лучше, чем я… Ты считаешь, что Рэддем способен сделать что-то ради другого человека? — мне тогда очень не хотелось признавать, что действия верховного жреца Халла продиктованы чем-то помимо эгоизма, тогда я бы не смогла его ненавидеть, а мне очень нужно было, на тот момент, ненавидеть Рэддема.

— Ещё неделю назад я думала, что он не способен совершить какую-нибудь глупость, которая поставит под угрозу наше общее дело и его самого… Но я ошиблась, как видишь.

— Я не хочу говорить о Рэддеме, — выдохнула я, — я вообще не хочу говорить.

— Сегодня ты можешь уйти домой, страдать, плакать, переживать свою боль как тебе хочется… Но завтра, Мирабель, ты должна быть здесь. В нормальном состоянии и выполнять свои обязанности, как должно. Мы вышли на финишную прямую, сейчас не время раскисать.

— Могу идти? — я буквально чувствовала, что лицо моё как будто каменное, не выражало ничего.

— Иди. Завтра сутра дежуришь в молебной зале, а после — сразу ко мне. Есть серьёзный разговор. И, Мирабель, как хочешь, но бери себя в руки.

Часть 14

Я пришла во дворец. Думать о своей потере было нельзя, иначе я не оклемаюсь к утру. Из всех эмоций, будоражащих мою душу, я выбрала гнев. И направила его против того, кого недавно так сильно любила, против Рэддема. От любви до ненависти, говорят, всего один шаг. Я сделала этот шаг стремительно, не раздумывая, мне казалось, что так будет легче.

Вечером ко мне пришел Эш. Он был настроен на то, чтобы успокаивать меня и лелеять целую ночь, но мне это было уже не нужно. Я хотела забыться, чтоб в голове было пусто, чтоб не было больно. Все мои эмоции я направила в сексуальную энергию. Принц был удивлён, но не сопротивлялся. Я целовала его, прикусывала кожу, вплеталась пальцами в каштановые волосы, двигалась, сидя сверху, с бешеной скоростью, а в голове всё равно был только тот, кого я теперь так сильно ненавидела. С Эшем в постели иногда и было хорошо, но никогда не было так, как с Рэддемом. Я не понимала, дело в том, что я не испытывала к принцу сильных чувств и эмоций, или в том, что Эш всегда старался быть аккуратным и уважительным, а жрец над этими вопросами не заморачивался вообще… В общем, принц всегда заканчивал раньше, чем я достигала пика наслаждения. Но было бы слишком идеально, если бы с Эшем везде и во всем было хорошо. Мне и так повезло: он хорошо ко мне относился, был молод и хорош собой, и жаловаться мне было не на что. По сути, Эш это дар божий, который надо ценить. Поэтому утро с принцем я начала с массажа. Наследник был приятно удивлен, массаж плавно перерос в нечто большее, поэтому в храм я опоздала.