- И что предлагает Всеслав? – не решаясь сразу отказываться, а думая, что можно было бы вначале воспользоваться помощью для противостояния одним соперникам, а дальше – видно будет, полюбопытствовал Ростислав.

- Он предлагает сделать, как некогда сделали Ярослав и Мстислав – поделить Русь по Днепру. Ему – правую часть с Киевом, тебе – левую с Новгородом.

- А стрыев куда?

Лютый, пряча заговорщическую ухмылку, принял по возможности обеспокоенную и смущённую гримасу, хотя с его лукавым прищуром, подчёркнутым сплетёнными назад амулетами волосами, какая-либо невинность и простота на лицо шла плохо.

- О них ли, которые погубить тебя хотят, думать? Враги они тебе, Ростислав, как и Всеславу.

- Вы думаете, что они не просто отослали меня, а смерти мне желают?

- Желают и добьются её! Трое старших Ярославичей: Изяслав, Святослав и Всеволод, хотят поделить всё меж собой. Они и родных младших братьев от себя прочь прогнали. Не знал этого?

- Нет, пока что… куда же?

- Вячеслава – в Смоленск, Игоря – на Волынь. Эта троица изведёт всех, поверь, Ростислав! У Святослава жена – ведьма греческая, её ой как не любит народ! Она на Вячеслава взглянула один раз – и тот на охоте чуть не погиб.

- Ну, вот ещё, суеверия глупые! – едва удержался от того, чтобы не перекреститься, Ростислав. – Невозможно человека взглядом погубить, порча и ведунство – для невежд, которых пугает всё, что они не понимают. А если с Вячеславом и правда что случилось, так на охоте всякое бывает.

- Я тебя убеждать не стану, Ростислав Владимирович, но ты гляди лучше в оба. Случись что – знай, старшие Ярославичи не дремлют и сжимают свою хватку. И вам со Всеславом следовало бы держаться вместе.

- Я бы желал с ним встретиться лицом к лицу, - молодой человек обвёл рукой сад, подразумевая Ростовское княжество, - да куда мне отсюда? Стрыи воспримут отъезд как неповиновение, и земле этой всё же князь свой нужен.

- Я передам Всеславу твоё пожелание. Он более свободен пока в своих передвижениях, может быть, выберется в эти места.

- Да, передай ему приглашение от меня, - кивнул Ростислав, - и не переживай, Ярославичи о нашей беседе не узнают.

Лютый поклонился, отходя и пропуская князя дальше. Пусть он и не бросился горячо принимать дружбу Всеслава, но и не отверг её. Начало положено, на нём выстроится и продолжение. Рёдварг, ждавший конца разговора, высунулся с другой стороны:

- Ростислав колеблется.

- На колеблющихся держатся все перемены мира, - улыбнулся Лютый, - они никогда не знают, куда причалить, поэтому можно толкать их в нужную гавань. Посмотрел на его свидание?

- Он души не чает в своей Янке. Ходит с ней, как кроткий агнец!

- Не рассказывай так вкусно, - облизнул губы полочанин, - молодой ягнёнок – это то, от чего бы я не отказался сейчас. – Сорвав яблоко с ветви, он откусил его и пожевав, выплюнул и выкинул остальной плод: - Кислятина! – скрестив руки на груди, Лютый повёл бровью: - При удобном случае, если кто-то из Ярославичей или их людей снова окажется в Ростове, надо будет извести Янку. Он не простит стрыям гибель возлюбленной.

- А если на нас подумает, а не на них?

- Я уже приписал таланты Нейолы Киликии, теперь при всех напастях и неурядицах он будет думать о жене Святослава. Таковы правила, ведущие к победе: обвиняй первым, нападай вторым. Потому что тот, кто первым пожалился – всегда жертва, а тот, кто напал вторым – справедливо обороняющийся. Важно не упустить момент для клеветы и иметь терпение дождаться атаки, провоцировать, чтобы пришлось защищаться. И мы дождёмся, Рёдварг, дождёмся, когда Ярославово племя пойдёт в бой, переругавшись, а мы всегда будем на стороне ущемлённых и вероломно обиженных. Они перебьют друг друга, и тогда Всеслав займёт положенное ему место, мы вернём наших богов на киевские и новгородские вершины, мы выйдем из своих чащ и вновь заживём как прежде, не прячась, не сторонясь христиан, считающих нас демонами! Пусть они боятся и уходят! – Лютый тронул висевший на шее амулет, изображавший волка. – А теперь идём, пора подкрепиться и выдвигаться в Полоцк.

Обед завершился без него, и Ростислав нашёл в чертогах только друга, задумчиво поглаживающего охотничьего пса у своих ног. С Яном они были не разлей вода, но с момента отъезда из Новгорода возникло противоречие в душе Яна: подчиняясь отцу и, служа верной опорой другу, он поехал в Ростов, но, с другой стороны, Ростислав прибыл сюда вместе с возлюбленной, а его сердце осталось там – в Новгороде, потому что Вышата, желавший более выгодного брака для старшего сына, запретил ему жениться на той, которую сын сам выбрал.

- У сестры был? – спросил он Ростислава. Молодой князь кивнул и, пройдя, сел на скамью рядом.

- Хочешь, завтра втроём на озеро пойдём? Ваш батюшка всё равно глаз с нас не сводил сегодня.

- Я – не он, я не люблю мешать никому.

- Брось! – понимая, что судьба оказалась к нему более благосклонной, чем к другу, Ростислав хотел бы отвлечь его, но не знал, стоит ли говорить о появлении загадочного Лютого, посланника из Полоцка? Ян отцу ничего не скажет, он с ним не в ладу нынче. – На обратном пути, когда я шёл…

- В Новгород хочу! – перебил его Ян, встав и подойдя к окну. Взор его был уже не здесь, внутренне он рисовал обратный путь к дому, к порогу, возле которого любил проезжать каждый день, любуясь дочерью торговца и обмениваясь с нею иногда парой фраз, не более. – Постыло мне здесь, Ростя!

Помолчав, тот вздохнул, прекрасно зная печаль друга.

- Мне думаешь, сладко? Я тоже хочу обратно. Но победителем, князем новгородским!

- И ты туда же! – Ян повернулся к нему. – Это всё Порей подстрекает, что батюшку, что тебя! Тщеславный он и жадный, и хочет использовать все шансы, чтобы повыше забраться!

- Но престол Новгорода мой по праву!

- Я разве спорю? Но и дед твой, Ярослав, первоначально ростовским князем был! Все начинают с уделов дальних, пограничных или малых, по старшинству…

- Но в Новгород посадили приблуду Изяслава! А не кого-то из стрыев! Они сами пренебрегли очередностью!

- А! – отмахнулся Ян, совершенно лишённый амбиций, натура если и склонная к героизму, то скорее поэтическому, рыцарскому, чтобы всё ради чувств, а не власти и корысти. – Что хотите делайте.

- Ты что же, не поддержишь меня, когда придёт час?

- Да рассуди сам, Ростя! Их пятеро, у них дружины опытные, а у тебя что? Батюшка Шимона Офриковича и то обидел, так что тот уходит в Киев!

- Его Святослав подкупил наверняка, с чего бы ему иначе сейчас уходить пришло в голову?

- И всё же, не хватит у нас сил тягаться с Ярославичами в одиночку!

- А если мы будем не одни? – прищурился Ростислав.

- О чём ты? – нахмурился Ян. – Чудь хочешь поднять на Русь? Варягов нанять? Или степняков новых сыскать?

- Нет. Есть у меня одна идея. Сядь! – Друг послушался, вернувшись на прежнее место. Пёс, отбежавший на время, вернулся к нему, но уже не дождавшись к себе внимания, просто лёг под скамьёй. – Человек ко мне подходил сегодня, от Всеслава Полоцкого. Тот тоже недоволен Ярославичами, предлагает объединиться с ним.

Ян Вышатич, услышав это, с минуту молчал. Ростислав ждал его реакции. Наконец, друг мотнул головой:

- Усобицу новую затеять хочешь? И всё ради того, чтоб владеть большим градом?

- Градом моего отца!

- А проиграешь, и что тогда? Янку оставишь горевать по тебе? Да и неизвестно, что сделают с ней победители!

- Прекрати!

- А что? Не может быть такого исхода разве? Жить надо мирно пока живётся, война всегда прийти успеет! Ты своего счастья не понимаешь, Ростя, которого меня отец лишил.

Оба притихли. Ростислав опять впал в противоречие. И справедливости хотелось, проучить стрыев, завоевать славу. И уюта домашнего, чтоб рука об руку идти с Янкой, в согласии пребывать, любовью довольствоваться. На их поколение пришлось отмирание прежнего языческого варварства, когда мужчина был лишь воин, сильный и могучий, захватчик, завоёвывающий и богатства, и женщин не лаской и уговором, а напором и принуждением. Эти отголоски и боролись в юной душе – страсть к битвам и крови неприятеля, с христианским милосердием, призывающим к терпению и прощению. Ростислав угрюмо посмотрел на друга: