Через несколько долгих мгновений я шепчу:

— Возможно, ты права.

Такое ощущение, что Эмерсин проникла в мою гребаную душу, ухватила каждую эмоцию и рассказала мне о них. Я беру ее за руку и притягиваю к себе.

Она поддается, усаживается ко мне на колени, и мы оба смотрим в окно. Опустив подбородок ей на плечо, я пробираюсь рукой ей под халат, обнаруживая, что она действительно голая.

— До того, как я увидел тебя вчера дома… — я протяжно вздыхаю, — …я боролся. Я считал себя мудаком, оставив тебя в Малайзии без каких-либо объяснений того, что у нас происходит, потому что и сам не знал. Я не ожидал, что эти эмоции подкрадутся ко мне и уничтожат мое чувство равновесия. Каждый день я ощущал, что мне чего-то не хватает. И очевидным ответом, казалось, была она. Возможно, ты частично права. Возможно, мне не достает той части меня, которую она забрала с собой. Я пытался в этом разобраться. И бывали дни, когда мне было хорошо, но не великолепно. Я был доволен, но не обязательно счастлив. Спасибо и на этом, но все же я немного возмущен. Жизнь — это новый кулинарный рецепт, который я продолжаю пробовать, но в нем постоянно чего-то не хватает. И что бы я ни добавлял, в итоге, все равно получается не совсем то, что надо.

— Зак…

— Нет.

Я крепче обнимаю ее, прижавшись губами к ее уху, потому что мне очень нужно, чтобы она услышала меня, прочувствовала мои слова.

— Когда я увидел тебя вчера после долгого — слишком долгого — времени, я понял, что дело не в Сюзанне. Не ее мне не хватает. Она умерла. Тебя — вот кого не хватало в моей жизни. Так что, если я скажу тебе, что прямо сейчас я безумно счастлив, ты почувствуешь ответственность за мое счастье. Если скажу, что несчастлив, ты почувствуешь себя виноватой или, что еще хуже, обидишься из-за того, что я несчастен после всего, что между нами произошло. Так что мне здесь не победить. На этот вопрос невозможно ответить.

— Если ты не можешь победить, то просто скажи мне правду.

— Я счастлив, — говорю я без колебаний.

Она выпускает крошечный вздох облегчения.

— Ты — это ты, — продолжаю я. — Я не сравниваю тебя с ней. Уже нет. Так что никогда так не думай. Никогда не думай, что ты живешь в ее тени или что ты не соответствуешь тому, кем, по твоему мнению, она была, или моим ожиданиям. Просто знай, что, когда я с тобой, счастье приходит намного легче. Я просто пытаюсь понять, как чувствовать себя так, когда тебя нет рядом, потому что мой психотерапевт говорит, что мне самому нужно быть источником своего счастья, чтобы делиться им с кем-то еще.

— Твой психотерапевт? — Эмерсин поворачивается на девяносто градусов, чтобы посмотреть мне в лицо.

Я ухмыляюсь.

— Ни слова. Мне уже достаточно «мы-же-говорили» от моей семьи.

Она мотает головой из стороны в сторону.

— Я никогда не советовала тебе обратиться к психологу, поэтому не могу такого сказать. Но я рада, что ты это сделал.

Я медленно киваю.

— Потеря обручального кольца стала тревожным звоночком. Я чувствовал себя запутавшимся после того, как вернулся домой из Малайзии.

— А сейчас?

— Мне лучше. В большинство дней мне лучше.

— Твой психотерапевт знает, что ты спишь с горничной?

Я смеюсь, дергая пояс ее халата.

— Он знает о Малайзии.

— И? — подталкивает она, жаждая информации.

— И он согласен, что ты молода и тебе нужно немного пожить. А мне нужно разобраться со своими проблемами.

— Он знает, что мы женаты? — Она прищуривается, глядя на меня, но я слишком занят ее голым телом, которое только что обнажил.

— Нет, — отвечаю я.

— Твоя семья знает о Малайзии? — Она прикрывается, затягивая пояс и заставляя меня хмуриться.

Я стреляю в нее взглядом «ты шутишь?».

— Они знают, что у тебя случился припадок, и я уехал в Малайзию. Но нет, большего они не знают. Не уверен, что я бы им сказал. На прошлой неделе мне звонил Аарон. Он хочет свести меня со своей знакомой. Я, конечно же, отказал.

— Почему ты отказал?

Правильно ли я ее расслышал?

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

Она одаривает меня фальшивой улыбкой.

— Думаю, тебе следует жить своей жизнью. Наслаждаться жизнью. Ты мужчина с… потребностями. Я женщина, которая редко здесь бывает. Ты дал мне больше, гораздо больше, чем я когда-либо смогу отплатить. Ты ничего мне не должен, и уж тем более хранить мне верность.

— Это ужасный ответ, — выпаливаю я, прежде чем она договаривает последнее слово.

Она действительно считает себя моим завоеванием? Словно она любая другая женщина? Неужели она, правда, думает, что произошедшее в Малайзии ничего не значит? У меня нет слов. Нет, у меня кляп, как у заключенного, потому что я хочу высказать все, о чем думаю, но отказываюсь быть нуждающимся ублюдком, который сдерживает ее в жизни.

Эмерсин пожимает плечами, прежде чем поставить кружку в раковину.

— Это лучшее, что я могу тебе дать. Уверена, у Аарона найдется местная, успешная и, вероятно, не страдающая эпилепсией знакомая. Бонусные баллы за хорошее здоровье. Двойные бонусные баллы, если она никогда не жила в своей машине.

— Перестань. Я не готов встречаться.

Эмерсин со смехом поворачивается ко мне и упирается задом и руками о край столешницы.

— Я была там прошлой ночью… в постели, если ты уже забыл. Я бы сказала, ты вполне готов встречаться.

Для сведения: я ненавижу этот разговор.

— Это другое.

— Почему? — Ее голова склоняется набок. — Потому что ты не угостил меня ужином?

— Потому что это ты. — Я чешу подбородок.

— Я? Разве это важно?

— Ты моя жена.

Слова вылетели. Их не вернуть. Моя самая большая проблема, которую я не обсуждал со своим психологом, заключается в том, насколько меня раздирают противоречия из-за того, что у меня есть жена. Люблю ли я Эмерсин как жену? Нет. В смысле… не знаю. Люблю ли я ее вообще? Господи… надеюсь. Но связь между моим сердцем и головой кажется поврежденной. Сигналы не четкие. Перестали быть таковыми после того, как у Сюзанны диагностировали рак. А после ее смерти я не был уверен, что когда-нибудь снова буду испытывать хоть какие-то чувства.

— Нет. — Эмерсин мотает головой. — Я женщина, которой ты дал страховку из-за своего невероятного благодушия. Ты не можешь оправдываться статусом жены, когда это удобно. Слишком часто ты напоминал мне, что у нас не такой брак.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты другая. Исключение.

— Почему?

Я пожимаю плечами и, прищурившись, смотрю в пол.

— Потому что с тобой я могу не притворяться, что со мной все в порядке. Потому что вас с Сюзанной связывало нечто особенное. И это может не иметь смысла ни для кого другого, но это имеет смысл для меня, и я думаю, это имеет смысл для тебя.

— Какой смысл? Потому что я изо всех сил пытаюсь разобраться в этом смысле. Я пытаюсь понять, как примириться с мыслями о тебе, когда окажусь в постели с другим парнем, потому что ты хочешь, чтобы я это делала. Ведь так? Я пытаюсь понять, что значит заниматься сексом с мужем, но не думать о нас как о настоящей женатой паре.

Я прикусываю язык, пока не убеждаюсь, что он кровоточит. Чего я жду от нее? Как мне доказать свои истинные чувства, не сдерживая ее? Это невозможно.

— Думаю, тебе нужен психотерапевт получше, — бормочет она, прежде чем направиться в душ.

У нас хорошо получается игнорировать оставшиеся без ответа вопросы. Зак улетает. Я работаю над редактированием фотографий и моими страницами в социальных сетях. На нашу годовщину он присылает мне огромный букет роз. Опять же, в данный момент статус нашего брака сбивает меня с толку. Если у нас не такой брак, тогда зачем дарить цветы?

Отец Лии умирает, и я лечу в Нью-Йорк на похороны. Не уверена, когда она будет готова вновь начать путешествовать, но надеюсь, что скоро, потому что жить с мужем, не ощущая себя его женой, очень больно.