Дом. Его дом — это и мой дом? У меня действительно есть дом или только кот и мужчина, предоставивший мне медицинскую страховку и крышу над головой?

— Мой номер ведь забит у тебя в качестве экстренного контакта?

Я снова киваю в ответ, нервно поджимая губы. Со мной, вероятно, случится чертов припадок еще до того, как Зак успеет отъехать от бордюра.

Вот оно. Сейчас я разрыдаюсь, ничего не могу с собой поделать, чтобы остановить слезы.

Господи… началось.

— Эй… нет. Что такое? — Зак берет мое лицо в обе ладони и стирает слезы большими пальцами, как маленькими дворниками. Моя нижняя губа дрожит, и я отчаянно борюсь, чтобы не разрыдаться.

— Это от счастья. — Я снова пытаюсь проглотить образовавшийся в горле валун. — Это слезы счастья.

Я делаю все возможное, чтобы успокоить Зака, но тревога из его глаз не исчезает.

Его красивые карие глаза.

Его красивая улыбка.

Его острая линия подбородка, покрытая колючей щетиной идеальной длины — Зак самый красивый мужчина внутри и снаружи. И я буду безумно скучать по нему.

— Я… я беспокоюсь, что буду чувствовать себя неуверенно, работая с Лией. И… еще из-за тебя.

— Из-за меня? — Зак сужает глаза.

— Я знаю, что ты в порядке. Правда, знаю. Но что, если нет? Что, если у тебя начнется депрессия? С людьми такое случается. Даже через месяцы или годы после потери супруга. Мне просто нужно знать, что, если это произойдет, ты позвонишь мне, и мы поговорим. Или обратишься к семье.

Зак усмехается, все еще вытирая мои щеки большими пальцами.

— Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я в порядке. Все будет хорошо. Я буду держаться. Если ни ради кого-то, то ради Гарри Паутера.

— Я знаю. Прости. — Я отстраняюсь. — Это глупо. И я глупо себя веду. Может, это из-за перелета. Он очень долгий.

— Эм?

Я смотрю на него.

— Вчера вечером ты оставила молоко на столе, но я его убрал.

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он делает. То же самое я сделала для него возле садового сарая. Резко сменила тему для поднятия настроения. Чтобы заставить улыбнуться. Что я и делаю. Я улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать.

— Извини, — говорю я с легким смешком. — Такого больше не повторится.

Никакого молока вчера не было. Он просто… понимает меня.

Зак поджимает губы и кивает.

— Хорошо. Надеюсь, так и будет.

Это заставляет меня засмеяться.

— А теперь иди.

— Ага. — Когда я тянусь к ручке чемодана, Зак берет меня за другую руку, поворачивая к себе.

Мой взгляд падает на наши сцепленные руки, а затем на его глаза. Они задумчивы, заставляют меня чувствовать то, что, как я знаю, я чувствовать не должна. Не сейчас. А, может, и никогда.

— Сюзанна очень гордилась бы тобой. И она сказала бы тебе сесть в этот самолет и не оглядываться.

Я киваю, на глаза наворачивается еще больше слез. Я знаю. Знаю, что она гордилась бы мной.

— А ты? Что скажешь ты?

Он быстро выдыхает через нос и улыбается.

— Я бы посоветовал послушать Сюзанну. Веселись. Ты рождена для такой жизни. Но будь умнее.

Я снова киваю.

— Звони, если тебе что-нибудь понадобится. Если я буду в рейсе, то перезвоню тебе, как только приземлюсь. Хорошо?

Я снова киваю вместо того, чтобы произнести настоящие слова, от которых у меня перехватило бы дыхание. Если он не отпустит мою руку, я растаю в луже у его ног, и она будет намного больше положенных унций жидкости, которые разрешено проносить в самолет.

Я покидаю мужа, потому что мне двадцать четыре, и я должна найти свою жизнь.

Я покидаю мужа, потому что обязана следовать своим мечтам, пока их не достигну.

Я покидаю мужа, потому что… он ненастоящий.

Зак отпускает мою руку и обнимает меня.

На короткую секунду я напрягаюсь, но эти чувства в его объятиях кажутся слишком правильными, чтобы не расслабиться, не вдохнуть его запах, не скучать по нему.

— Я буду усердно трудиться, чтобы эта работа привела к чему-то постоянному. Страховке. Или мужу, чтобы ты навсегда избавился от меня.

Зак отпускает меня, на его лбу появляются морщины.

— Просто… следуй за своей мечтой. Сделай это своей работой, а остальное пусть идет, как идет. — Он не отвечает на замечание о муже. Серьезно, чего я от него жду?

Я люблю тебя, Эмерсин. И у тебя уже есть муж.

Эти слова не звучат, поэтому я снова берусь за ручку чемодана.

— Хорошо.

С улыбкой думаю о последних словах Сьюзи. Прощания — полный отстой. Я не прощалась с ней и не буду прощаться с Заком.

Улыбка едва затрагивает его губы, но она все равно заметна, когда он кивает, будто это и есть его прощание. Никаких слов, всего лишь крошечное признание.

Поддерживаемая этим признанием, тащусь с вещами к входу в терминал.

— Эмерсин?

От скорости моего внезапного разворота сердце врезается в грудную клетку. Затем на несколько секунд полностью перестает биться, чтобы услышать, что он хочет сказать.

— Да?

Жду, когда он скажет что-нибудь незабываемое, что-нибудь романтическое. Жду, когда он скажет «к черту» и бросится ко мне, схватит в объятия и страстно поцелует. Но мои сказочные мысли остаются всего лишь сказкой.

Я жду.

И жду.

Зак отводит взгляд в сторону, будто подыскивает слова. Морщинки на лбу углубляются, зубы терзают губы.

Это… убивает меня!

Когда его взгляд возвращается ко мне, он одаривает меня очередной порцией едва заметной улыбки.

— Мне нравится эта толстовка. Он подчеркнет синеву твоих глаз. А у тебя… красивые глаза.

Серьезно… мое сердце готово выскочить из груди, но я беру себя в руки и, склонив голову набок, изображаю эмоциональную стабильность.

— Мистер Хейс, вы пытаетесь придать мне немного уверенности?

Улыбка Зака усиливается, когда он пожимает одним плечом.

— Возможно.

— Мне нравится твой… — На секунду задумываюсь, затем медленно качаю головой и направляюсь к автоматическим дверям.

— Тебе нравится «мой» — что? — спрашивает он вдогонку.

— Перечислять слишком долго, — отзываюсь я, не оглядываясь. — Список чересчур длинный.

Лия уже провела на Оаху несколько дней, поэтому, когда я добираюсь до хостела, она уже обустроилась в комнате и ожидает меня в бикини.

— Привет, как перелет? — Она спрыгивает с верха двухъярусной кровати.

Я осматриваю комнату.

— Знаю. Небольшая, но зато по карману. Мы здесь не для того, чтобы сидеть в роскоши арендованной квартире или номере отеля. Главное — приключения и пейзажи.

Слегка пожав плечами, бросаю чемодан на нижнюю кровать.

— Хочешь начистоту?

Лия собирает прямые черные волосы в хвост. В последний раз, когда я видела ее, у нее были кудри. Из ее аккаунтов в социальных сетях я знаю, что она никогда не выглядит одинаково два дня подряд. Из-за этого я могу показаться ей немного скучной.

— Несколько поздновато для откровений. Я уже наняла тебя, но уверена… и чем же ты хочешь поделиться?

— Я не раз жила в своей машине, поэтому в хостеле буду чувствовать себя как на пятизвездочном курорте.

— И они дешевые, — подмигивает Лия, засовывая руки в розово-оранжевое кимоно с цветочным принтом. — Двадцать пять долларов за ночь. А теперь вылезай из этих скучных джинсов, надевай свое милейшее бикини и встречай меня у входа. Нас ждет машина и полный рабочий день. Ты больше никогда не будешь бездомной, детка.

Работа.

Я улыбаюсь и киваю. Работа ли это, на самом деле?

На острове Оаху самые живописные джунгли и горы, кратер вулкана с глубокими конусами по бокам, которые выглядят как следы когтей, завихрения скальных образований на Ланай-Лукаут, о которых мечтает любой фотограф, и самая чистая бирюзово-голубая вода во всем Тихом океане.