— Старый?

С нервным смешком киваю.

— Виновата. — Несколько секунд я потираю виски.

— Вы хорошо себя чувствуете? Если нет, мы можем встретиться в другой день.

— Нет. — Я опускаю руки и выдавливаю улыбку. — Я в порядке. В моем банке произошел инцидент. Кому-то потребовалась неотложная медицинская помощь. К моменту приезда «скорой» все улеглось, но я уже понимала, что не успею сюда вовремя. А я ненавижу опаздывать. Так что, теперь борюсь с легкой головной болью, вызванной стрессом. — Полуправда. Мне обязаны оплатить часть кредита за то, что я не наврала с три короба.

— Надеюсь, это не вооруженное ограбление или что-то в этом роде.

— Что? — Я прищуриваюсь. — О. Нет. Всего лишь… клиент потерял сознание. Он в порядке. Я полагаю.

Чувствует ли он, как я взволнована? Мои губы двигаются. Слова льются рекой. Однако я не уверена, что они правильные.

Мне нужна эта работа.

Мне нужно отоспаться.

Мне нужно, чтобы мой мозг хоть раз сотрудничал со мной. Только в этот раз.

— Мамфорды от вас в восторге, так что я рад, что вы пришли.

— Они хорошие люди.

— Просто старые, — снова говорит Зак с легкой ухмылкой, вызывая у меня нервный смех.

— Старше меня. И… очевидно, вас тоже.

— Я попрошу вас посетить дамскую комнату и вымыть руки. Потом вы сможете познакомиться с моей женой. А после я покажу вам дом.

О, отлично… гермофоб (прим.: гермофоб — это человек, который боится микробов или озабочен чистотой). Не то, что мне сейчас нужно. Гермофобы — заноза в заднице. Я следую за ним за угол в дамскую комнату. Я работала на некоторых подобных ему. Я не очень жалую подобные условия труда, но могу подыграть ОКР, когда отчаянно нуждаюсь в деньгах… как в настоящее время (прим.: Обсессивно-компульсивное расстройство — это психическое расстройство, которое проявляется в наличии комплекса повторяющихся нежелательных мыслей и страхов (обсессивность), которые приводят к патологически цикличным действиям (компульсивность)).

После мытья рук с хирургической тщательностью и с открытой дверью, чтобы он мог засвидетельствовать мое внимание к деталям, Зак ведет меня в солярий. И…

Бог ты мой…

Это Амазонка. Я не преувеличиваю. Мне приходилось бывать в домах с обилием растений, но это следующий уровень. Посередине в большом сером кресле с откидной спинкой сидит женщина. Яркое лоскутное одеяло покрывает ее ноги. Когда мы приближаемся, она наносит на губы бальзам и поправляет на голове цветочный шарф.

— Добро пожаловать в джунгли, — говорит Зак. — Это моя жена Сюзанна. Детка, это Эмерсин Кларк.

Зак сжимает ее ногу, и она игриво отбрасывает его руку легким пинком.

Мой взгляд мечется между теплой улыбкой Зака и озорной ухмылкой Сюзанны.

— Приятно познакомиться, Эмерсин. Я бы пожала вам руку, но Зак впадет в панику. Он боится, что я могу чем-нибудь заразиться и умереть. — Она смеется. — Срочная новость. Я уже больна и умираю.

Ладно…

Дело не в том, что у меня дрянное чувство юмора. В конце концов, я бездомная с неврологическим расстройством и кучей просроченных студенческих кредитов и медицинских счетов, и, тем не менее, я не перерезала себе вены. Однако не знаю, уместно ли смеяться над шуткой Сюзанны.

Она смеется.

Зак улыбается и качает головой.

Я на девяносто девять процентов уверена, что под этим шарфом у нее нет волос, потому что бровей у нее тоже нет. Итак, они смеются над тем, что я считаю раком, а я подыгрываю и выдаю немного своего безумного нервного смеха.

Ха-ха… м-да. Я снова вне зоны комфорта. Раковый юмор может иметь специфичный вкус.

— Извините. Плохая шутка с незнакомкой, — извиняется Зак.

— Нет. Я… я уверена, что важно не воспринимать вещи слишком серьезно, когда имеешь дело с чем-то, что выходит из-под твоего контроля, — говорю я, но что я знаю? Возможно, у них все под контролем. Возможно, они испробовали все экспериментальные методы или решили дать ей достойно умереть дома среди восьмидесяти миллиардов растений. Я действительно не знаю. И если бы не нужда в деньгах, я бы удрала отсюда. Я бы предпочла не драить унитаз, пока в том же доме умирает женщина. Каков будет протокол? Продолжать уборку? Улизнуть? Вызвать «скорую»? Вызывают ли «скорую» умирающим?

У такой двадцатитрехлетней девушки, как я, недостаточно жизненного опыта, чтобы справиться со смертью незнакомого человека. Мы едва знаем, как справляться с утратой наших любимых сериальных героев, за которыми запоем наблюдаем в течение недели. Вообще-то, я давно ничего не смотрела. У бездомных нет Netflix.

— Умная девушка. — Сюзанна подмигивает мне. — Я победила его один раз, а теперь он вернулся с удвоенной силой. У меня больше нет груди, но рак вернулся. Поди разберись.

Да, я далеко за пределами своей зоны комфорта, и все же мои следующие слова:

— У меня эпилепсия, так что… — Это вылетело у меня изо рта, как сорвавшаяся с поводка собака, в мгновение ока умчавшаяся на два квартала вперед.

И? Что я этим хотела сказать? А? Зачем им об этом знать? Эпилепсия — новый вид рака? Моя болезнь не должна меня убить, если я буду принимать лекарства и соблюдать меры предосторожности, что я делаю не очень хорошо, но это на моей совести. Не то чтобы Сюзанна могла выпить таблетку, не принимать ванну в одиночестве и окружить себя небьющимся стеклом, и ее рак останется под контролем.

— О, мне жаль. Она у вас всю жизнь? — Сюзанна на самом деле кажется заинтересованной, будто я не намекнула, что знаю, через что она проходит, потому что у меня случилось несколько припадков.

— Мне поставили диагноз год назад. Это ерунда. Правда. За исключением того случая, когда у меня случился эпичный эпилептический припадок, и я потеряла контроль над своим мочевым пузырем. И… забыла поменять свой экстренный контакт. Больница позвонила моему бывшему парню, который все еще числился моим контактным лицом в экстренных случаях. О… он, кстати, к тому времени уже женился и у него родился ребенок. Представьте, что вас вызвали в больницу из-за вашей бывшей девушки… у которой случился припадок, когда она лежала в постели с другим случайным парнем, с которым познакомилась через приложение для знакомств. Жестко, когда тебе чуть за двадцать… даже если ты оптимист.

Тишина.

Слишком много тишины.

Я поделилась слишком многим.

Где же эта кнопка «отмотать назад», когда она так нужна.

Зак и Сюзанна переглядываются, на их лицах нечто среднее между ухмылкой и гримасой.

Почему я решила, что лучшим уходом от темы рака будет разговор об эпилепсии, парне на одну ночь из Тиндера и мокрой постели?

Зак откашливается.

— Вы принимаете лекарства? — Конечно, он хочет знать, придется ли ему возиться со мной, пока он заботится о своей больной жене.

Пощипывая переносицу, смотрю себе под ноги.

— Да, — шепчу я сквозь удушающее смущение. — И я э… извините. — Поднимаю на них глаза и морщу нос. — Я сказала больше, чем вам нужно было знать. Я в порядке. У меня легкая форма эпилепсии, и я практически ей не страдаю, если принимаю лекарства.

ЕСЛИ принимаю лекарства. ЕСЛИ могу их себе позволить.

А что значит «легкая форма» эпилепсии? Они не спрашивают меня, так что я придерживаюсь этой версии.

Ухмылка Сюзанны пробирается к ее глазам.

— Если вы не умеете находить хотя бы немного юмора в трагедии, жизнь надерет вам задницу.

Я отвечаю резким кивком.

— А теперь давайте поговорим о вашем наряде. Он восхитителен. — Сюзанна обводит взглядом мою рубашку и капри. — Девушка по моему сердцу. Это Anthropologie?

Взглянув вниз, провожу рукой по мятому подолу.

— Э… возможно. — Я улыбаюсь. — Я не первоначальная владелица. — На секунду прикусываю язык. — Это прозвучало странно, будто я это украла. Я не крала. Я…

Им не нужно знать, что я покупаю себе одежду «бывшую в употреблении, но в хорошем состоянии», потому что баланс моего банковского счета не поддерживает мой вкус к дорогим вещам. Думаю, признания о недержании мочи на сегодня достаточно.