Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Река была гладкой как стекло, стелилась по течению трава. В воздухе стоял острый аромат водяной мяты. Николь легла на спину и опустила в воду руку, глядя в небо и любуясь солнечными лучами, пропущенными через решето листвы.

Алексей достал блокнот и начал рисовать. Николь закрыла глаза. Река петляла, серебристая и полная обещаний, совсем не такая, как в тот день, когда Франсуа выплескивал свое горе в бешеную воду. Как раз недалеко отсюда.

Он открыл шампанское и наполнил два бокала. Николь пригубила.

— Нарисуйте это для меня! — улыбнулась она.

Он нарисовал ей комету с мерцающим хвостом, такую, как она видела в небе в год созревания этого винограда.

Она подняла бокал к свету (прозрачен, как искрящаяся река, и все благодаря ее, Николь, изобретению) и чокнулась с Алексеем. Насыщенное, не сахаристое, с ореховым ароматом, нотки карамели и лимона. Хорошее вино, лучшее из всех, что ей когда-либо удавалось сотворить. Его надо выпустить на рынок, который сможет себе его позволить — Россия, Англия… Не будет же война продолжаться вечно.

Прыгнула рыба и тут же исчезла в водяной ряби секундным проблеском живого серебра.

Следующая картина Алексея поймала момент полета рыбы в мельчайших деталях — рябь на стеклянной поверхности воды, рыба, изогнувшаяся в усилии прыжка, радужные узоры на чешуе, как разводы масла на солнце.

Бутылку допили, а Алексей продолжал рисовать: стрекоза, свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев, утка с выводком лихорадочно гребущих лапами утят — Николь насчитала шесть, но он нарисовал только пять, и наконец — огромное закатное солнце. Николь совершенно забыла о времени, ей хотелось, чтобы этот золотой вечер никогда не кончался, она как будто заключила его в рамку, как картинку, чтобы сохранить у себя в памяти и потом возвращаться к воспоминаниям.

Спустились сумерки, а с ними сырость, Николь поежилась.

— Я слишком надолго вас задержал, и самому мне пора в лагерь. Пойдемте.

Он перепрыгнул полосу воды между лодкой и берегом и протянул руку Николь. Та хотела за нее взяться, но лодка двинулась прочь из-под ноги, и Николь вскрикнула от внезапного холода, плюхнувшись на мелководье.

Алексей тут же подхватил ее и вытащил на берег. С подола ручьем стекала вода. Он нежно обнял Николь, нервно смеющуюся от неожиданного купания, мерзнущую, стучащую зубами от холода. Луна постелила на воде серебряную дорожку. Алексей быстро снял с себя мундир и надел на Николь. Поднял воротник, закрывая от ветра, и медленно застегнул каждую пуговицу. Мундир был тяжелый и теплый, от него пахло потом и костром. Последние птицы пролетели над рекой, уходя на ночлег с заходом солнца и перекликаясь щебетом, а темные, горькие глаза Алексея пристально смотрели в глаза Николь, и оба они какое-то время молчали.

— Сейчас лучше, милая? Вы все еще дрожите.

— Лучше.

«Поцелуй меня», подумала она.

Он не двигался, но его глаза пожирали Николь.

— Когда-то, в другой жизни, я пил за ваше здоровье, и если бы этот мир был другим… Вы слишком красивы, когда стоите сейчас, капая водой и дрожа от холода при свете звезд. Мне пора возвращаться, и вам тоже. Вам же тут недалеко, я думаю?

Он протянул ей сложенный листок бумаги из блокнота и взял ее руки в свои.

— Пожалуйста, не открывайте, пока не придете домой. Мой лагерь в другую сторону от Бузи. До свидания.

Она смотрела ему вслед, недоумевая, смотрела на листок, который он ей дал, испытывая искушение его развернуть. Но вместо этого Николь сунула рисунок поглубже в карман и по освещенной луной дороге поковыляла домой.

Подойдя к деревне, она сняла мундир Алексея и сложила его потуже, чтобы никто в нем ее не увидел — незачем давать сплетникам повод. Вспомнилось, что он вместо шести утят нарисовал пять. Почему? Он же замечает всё.

Жозетта сразу же захлопотала над мокрым платьем, но Николь нетерпеливо отмахнулась. В гостиной развели огонь, она села в старое кресло Франсуа, развернула рисунок и замерла, внезапно заледенев, несмотря на жар. На рисунке был изображен мальчик, примерно ровесник Ментины, в русском мундире. Очень похож на Алексея, но не он.

Николь вспомнила, как перед расставанием он прижимал руки к бокам — сдерживал себя, чтобы не обнять ее. И виду него был такой одинокий и… сердитый.

Глава двадцать восьмая

ПЛЕНИТЕЛЬНАЯ ЛУНА

Май 1814 года

В пекарне пахло дрожжами и корицей, поблескивали на солнце отдраенные мраморные прилавки, приятно прохладные в полдневную жару. Наташа закрутила воду воронкой в стоящем на огне медном котле и беззвучно прочитала заклинание. Потом поманила Николь к себе:

— Закрой глаза и держи лицо над водой.

Теплые бисеринки испарины покрыли лицо, напомнив, как Алексей закутывал ее в свой мундир, застегивая пуговицы.

— Теперь отойди, я посмотрю, — сказала Наташа и протянула ей накрахмаленную салфетку. — На, вытрись.

Салфетка пахла свежестью, розовой водой и лимоном. Наташа высматривала фигуры в клубах пара.

— Рыба прыгает… художник… весельная лодка… — шептала она.

Снова закрутила воду в котле, нахмурилась, вынула котел из печи и долила воды. Поднялся клуб пара.

— Быстро снова подыши над котлом!

Николь вздрогнула от дохнувшего на нее жара.

— Не шевелись, — предупредила подруга.

— А теперь что видишь? — спросила Николь.

— Отойди, — велела Наташа, что-то высматривая, разгоняя пар клубами, пока вся кухня не наполнилась им. — Еще счастье с востока. — Она прикусила губу, сосредоточившись. — Вижу корабль на холодном море. Любовь, но не так, как ты ожидаешь. — Пар клубился, уходил от потолка вниз. — Счастье и опасность в равной мере. — Она распахнула окна. Пар начал рассеиваться. — И хватит уже, все равно это все — чушь.

— Ты всегда так говоришь и все равно делаешь, — подозрительно заметила Николь.

— А как еще, чтобы до тебя дошел смысл.

— То есть?

— Давно у тебя любовь с генералом Мариным?

— Наташа! И близко нет!

— Ты поосторожнее. Мадам Оливье говорит, что видела тебя с ним в лодке в Туре. До самого позднего вечера.

— Есть ли что-то на свете, чего эта женщина не знает? Я думала, она мне подруга.

— А еще у нее самый длинный язык во всей Шампани. Перед такой сочной сплетней ей не устоять, будь она тебе хоть сто раз подруга. Я ей велела держать язык за зубами и даже верю, что она это сделает — на этот раз. Но не давай ей новых поводов.

— Так ты это не в клубах пара видела?

Наташа прищурилась:

— Ты о любви?

— Нет никакой любви!

— Мне для этого пар не нужен. Я тебя знаю лучше, чем ты думаешь.

— А какая разница? Он не причинит мне вреда.

— Откуда ты знаешь?

— А откуда я знаю, когда вино созрело? Знаю, и все.

— Но не ожидай слишком многого — вот что говорит мне пар. Любовь не всегда приходит так, как ты этого хочешь. Так что пусть уж будет, какая есть. — Наташа обняла ее: — Тут у меня хорошее предчувствие, насколько вообще человек может что-то предсказывать. Хотя люди не всегда такие, какими кажутся. Будь осторожна и осмотрительна, Бабушетта: в стенах этого города скрыто больше глаз и ушей, чем ты себе представляешь.

Вдоль дороги к дому в Бузи цвели наперстянки, лютики, купырь, переплетаясь между собой, и майский цвет переливался на ветвях деревьев бело-розовой метелью. Николь представила себе, как солдаты возвращаются с фронта к этой земной красоте, и возблагодарила Бога, что война окончена и Наполеон, сосланный на Эльбу, теперь не опасен.

На виноградники уже вернулись самые верные из ее рабочих. Они копали канавы, формировали ряды, согласно местным правилам planter a la route — аккуратные и упорядоченные. Но бог с ними, с цветами, — рабочих не хватает, чтобы закончить все вовремя. Николь хлестнула Пино, ускоряя рысь, и когда подъехала ко двору давильни, подошел Эмиль и принял поводья.

— Вам пакет.

— Спасибо, Эмиль. День жаркий, ты присмотри, чтобы у Пино воды было вволю.

65
{"b":"866950","o":1}