— … и чтобы отправляли во все возможные схватки, — добавил он мысленно, — А когда ты погибнешь, чтобы Великий магистр провёл особое расследование. И, пожалуй, подумаем о причислении тебя к лику святых! А что? Святой рыцарь-крестоносец… неплохая мысль! Такого, кажется, ещё не было? Будущий покровитель… да хоть юных оруженосцев! А чудеса уже явлены, и ещё впоследствии найдутся. Найдём, если приказать хорошенько поискать. И всем хорошо, и даже никто пока не умер!

— Ах, да! — спохватился папа, — Ещё плата за проигрыш… который, помнится, я могу не платить без объяснения причин? И какую же плату вы для меня придумали, молодой человек?

Вот она, кульминация нашей встречи! Вот он, переломный момент, высшая точка, зенит и решительная секунда! Сейчас, или никогда! В волнении я встал.

— Ваше Святейшество… ой! Я кажется, забыл вручить вам это скромное пожертвование, которое должен был бы вручить в самом начале! — я сделал вид, что только сейчас заметил и «вспомнил» о шкатулке под платком, сиротливо стоящей на краю стола, — Ваше Святейшество! Не побрезгуйте! Я готовил этот подарок от всего сердца!

И я сдернул платок.

Конечно, при ярком, дневном свете, эффект был бы более полным. Но и сейчас, в полутьме, можно честно признаться, что шкатулка завораживала взгляд. Хотелось смотреть и смотреть, вглядываясь в золотые завитки.

— Очень неплохо! — одобрил папа.

Мне пришлось наблюдать за ним самым краешком глаза, могу ошибаться, но… я не увидел в его глазах жадного блеска! У него не изменился голос, не дрогнули пальцы, не потянулись руки к заветной шкатулке… Ах, как жаль!.. Я на грани провала!

— Я позволил себе… не откажите в любезности…

Наверное, от растерянности, мой голос дрогнул. И я открыл крышку. Весёлые, озорные солнечные лучики резво брызнули во все стороны, наполняя довольно мрачную комнату ощущением чудес и сказки.

— Превосходно! — невольно повысил свою оценку папа, — Кто бы мог подумать, что Винченте Кириака может делать такие шедевры!

— А?! — оторопел я.

— Ну, вы же заказали эти вещи в ювелирной лавке Винченте Кириака? На улице Аргилет, возле форума Нервы? — как само собой разумеющееся, уточнил папа, и видя, что я впал в ступор, добродушно рассмеялся, — Дорогой мой! Если я знаю, что творится за тысячи километров, неужели что-то скроется от меня здесь, в Риме?.. Нет-нет, все римляне поголовно не являются моими информаторами… Всё гораздо проще. Получив очень большую выгоду, Винченте Кириака решил часть дохода пожертвовать храму. Это правильно и похвально. Вручая своё пожертвование, он разговорился с настоятелем храма и рассказал ему о выгодном заказе и своей работе. Заметьте: это не на исповеди! Это он просто так разговорился. И намекнул, что по его мнению, один из храмов скоро ожидает очень, очень большое пожертвование! Совершенно случайно на следующий день в этот храм зашёл один из моих кардиналов. По другому делу, но попутно он побеседовал с настоятелем и, в том числе, о скудости пожертвований после боевых действий. Настоятель тут же обрадовал кардинала, передав разговор с ювелиром. А уже кардинал счёл необходимым посвятить меня в этот разговор. И что же я вижу? Что богатое пожертвование предназначено не храму, а Святому Престолу? Впрочем, могу вас уверить, что все ценности будут употреблены наилучшим образом. Во благо матери нашей, Святой Церкви!

— Да-да, благодарю вас, Ваше Святейшество! — всё ещё ошеломлённо выдавил я из себя и спохватился, — Да! Я что хотел сказать? Обратите внимание: в этом ларце находятся очень драгоценные перстни. Очень! Но я ношу на пальце более скромный экземпляр.

— Скромность похвальна, — согласился папа, — К тому же, если вы, молодой человек, желаете стать крестоносцем — вы же желаете стать крестоносцем? — вы обязаны будете дать обеты. Обеты целомудрия, бедности и скромности. Было бы странно, дав обет бедности, носить на пальце перстень с алмазами…

— Вы всё правильно сказали, Ваше Святейшество, — склонил я голову, — Но я не поэтому… В конце концов, я мог бы во время произнесения обета снять перстень с пальца и подарить Ордену! Нет-нет, я ношу свой скромный перстень по одной единственной причине. Я обожаю рубины! Ах, Ваше Святейшество! Что это за камень! Я могу часами рассказывать легенды и истории, связанные с рубинами! Вы наверняка знаете — раз у вас везде информаторы! — что когда-то я был торговцем. Так вот: в том числе я торговал драгоценностями. И у меня сердце кровью обливалось, когда я вынужден был продавать рубины! Мне хотелось, чтобы все рубины принадлежали только мне, мне, мне!!! Это не грех жадности или жажда богатства, нет! Это восторг и упоение при виде чудеснейших созданий Божьих… Раньше я думал, что это создания природы, а теперь уверен, что это Божье создание! Ах, что за камень!

— Увы, но у меня осталось мало времени, — сухо напомнил папа.

— Да! Так, о чём я… А! О ставке на игру! Умоляю, Ваше Святейшество! — я встал на колени, — Умоляю! Позвольте взглянуть на те рубины, которые хранятся в вашей сокровищнице! Хоть одним глазком! Пусть не на все, а только именные — я думаю, они лучшие из лучших. Увидеть это чудо — и я навек буду счастливейшим из смертных! Мне не нужна вся сокровищница! Пусть всякие алмазы, сапфиры и жемчуга пылятся в отведённых им местах! Но рубины… Ах, Ваше Святейшество! Одно ваше слово — и я навеки ваш должник!

И плевать! — подумал я вдруг, — Если попадёт в руки волшебный рубин, я его прямо там и разобью! Возьму, вроде как, только в руках подержать, и разобью, выпустив магию в этот мир! А сам схвачу, что под руку подвернётся, хоть стул, взлечу повыше и — фьють в окошко! И пусть меня ищут! Эх, жаль я со скамеечкой тогда не потренировался! Но, ничего! Я уверен, получится! Что же папа отмалчивается?..

— Значит, рубины… — задумчиво повторил за мной папа, — Да ещё именные… Вот в чём беда, молодой человек, впрочем…

Папа взял со стола колокольчик и коротко звякнул.

— Слушаю, Ваше Святейшество… — чёрной тенью возник в проёме брат Франциско, с покорно сложенными внизу руками, и глядя в пол.

— Перечисли мне, какие именные рубины есть в моей сокровищнице, — приказал папа.

— Именные? — я увидел, что брат Франциско искренне удивился, — Но… таких нет! По крайней мере, в настоящее время. Есть именной карбункул, два именных сапфира… рубинов нет!

— А что ты вообще можешь сказать про именные рубины? Э-э-э… не все! А только те, которые когда-то лично видел? Иначе, это выйдет слишком длинный рассказ.

— Лично мне довелось видеть только три именных рубина, — послушно ответил брат Франциско, — Рубин Святой Бригитты. Около пяти лет назад, ваш предшественник, папа римский Иннокентий Седьмой изволил отправить его…

— Без подробностей! — быстро перебил папа, — Достаточно того, что рубина в сокровищнице теперь нет. Продолжай.

— Его нет не только в сокровищнице Святого Престола, его нет в сокровищнице Церкви вообще, — уточнил брат Франциско, — Папа Иннокентий Седьмой отправил его одному из королей. Не буду уточнять кому и по какой причине, если такова ваша воля. Второй именной рубин — это рубин Огненного Дракона. Его прислали из Китая…

— Я же просил, без подробностей! — поморщился папа.

— Я помню, — поклонился брат Франциск, — Он был отправлен из сокровищницы в… э-э-э… далеко. Ещё раньше, чуть ли не десять лет назад, папой Бонифацием Девятым. Третий именной рубин, который мне довелось увидеть, это Большой Рубин Крестоносцев. Но этот рубин никогда и не попадал в сокровищницу. Я просто видел его на пальце Великого магистра Конрада фон Юнгингена, когда тот посещал Рим. Конрад фон Юнгинген уехал, увозя с собой камень. Всё, Ваше Святейшество, других именных рубинов мне увидеть не довелось. Хотя я много слышал о них! Если желаете…

— Нет, не желаю! Можешь идти. Хотя… подожди!

Папа повернулся ко мне.

— Я специально ничего не стал говорить, предоставив слово брату Франциску. Чтобы ты не подумал, будто я что-то скрываю. Но, если ты настаиваешь, я прикажу Франциску показать тебе какие-то рубины из моей сокровищницы. В конце концов, я проиграл, а проигрыш надо платить. Желаешь?..