Местные рыцари пересмеивались и не торопились вызвать пьяницу.

— Ага! — обрадовался Вилфрид, — Кишка тонка против крестоносца?! Поджилки трясутся?!

— Иди-иди! — грубовато заметил один из рыцарей, огромный детина с двуручным мечом, — Никто тут тебя не боится! Жалко тебя пластать только… Никакой славы, никакой чести…

— И ты не боишься? — живо повернулся к нему Вилфрид, опять запнулся и чуть не упал, — Ты? Не боишься?

— Не боюсь! — посмеиваясь согласился гигант.

— И можешь доказать это в бою?

— Легко!

— Тогда вызови меня! Вот мой щит… э-э-э, нет… вот мой щит! — брат Вилфрид чуть не перепутал щиты, — Стукни в него, и я покажу тебе, что такое настоящая — ик! — битва.

— Ну, смотри! — не выдержал здоровяк, — Сам напросился!

И он легонько стукнул по щиту брата Вилфрида. И произошло чудо.

Пьяненький Вилфрид мгновенно протрезвел. Исчезла глуповатая улыбка. Вилфрид смотрел на своего противника тяжёлым и серьёзным взглядом. Распрямилось сгорбленная спина. Ноги перестали заплетаться и встали на землю твёрдо, в привычную, отработанную позицию. Обе руки цепко стиснули рукоять секиры. Удивительно, но хотя здоровяк был на полголовы выше Вилфрида, но тот умудрялся смотреть на него сверху вниз. Под этим взглядом могучий рыцарь невольно поёжился. Не отводя взгляда от противника, Вилфрид поднял вверх руку — готов!

Великан-противник медлил. Ему уже не казался предстоящий бой детской забавой. Но отступать было некуда. Или бой, или… позор? Страшный выбор для рыцаря, если он вдруг понял, что противник сильнее, хитрее и опытнее. И всё же, на самом деле, выбора не было. Потому что здесь и сейчас понятие «позор», это не только твой личный позор, это позор на весь твой род! И бывший, и нынешний и будущий. Любой рыцарь предпочтёт смерть позору… Здоровяк неохотно поднял руку вверх.

Барон Гельмут слегка побледнел. Не такого он ожидал! После двух фантастических побед крестоносцев, он надеялся сделать хоть одного из них посмешищем, сбить спесь с Марциана, поднять боевой дух «своих» бойцов. И выбрал самое слабое звено… как он думал! Но и ему отступать теперь было некуда. Барон сцепил зубы и взмахнул платком.

Здоровяк обрушился на Вилфрида, словно гроза на одинокого путника в поле. Мощные, тяжкие удары били со всех сторон со страшной скоростью, не позволяя даже вздохнуть. Вилфрид улыбался. А его секира, казалось, сама порхает возле него, умудряясь отразить самые коварные и бешенные удары меча. Гигант ещё взвинтил темп. И чуть шагнул вперёд, в надежде продавить оборону, заставить Вилфрида попятиться, чтобы потом гнать его по всему полю, уже по-настоящему. Вилфрид улыбался. Вилфрид не сдвинулся с места. Теперь самому великану было неудобно наносить удары: слишком легки они стали, поскольку сила удара теперь приходилась не на кончик меча, а только на середину или вообще, на лезвие возле гарды. Здоровяк вынужденно отступил на прежнее место. Но удары сыпались безостановочно. Вилфрид улыбался.

А потом он сделал странное и сложное движение, его топор проделал в воздухе сверкающую восьмёрку с какой-то хитрой петлёй, и… меч здоровяка закувыркался высоко в воздухе, выбитый из рук владельца. Шмяк! Меч упал на землю, провожаемый сотнями глаз. Вилфрид поставил секиру лезвием на землю и опёрся на её рукоять. И жестом предложил великану поднять свой меч. Вилфрид улыбался. Только взгляд его был страшен. Не обещая гиганту ничего хорошего.

Скажу честно: на месте здоровяка, я бы просто признал своё поражение и пошёл бы себе домой, весёлый и довольный, что остался жив. И плевать, что лишился бы оружия и доспехов. Жизнь дороже! Но, может для здоровяка подобные расходы были неподъёмными, может он понадеялся, что брат Вилфрид изнемог, а он ещё свеж, может подумал, что подобный удар случайность, и сейчас он выиграет бой… не знаю! Но здоровяк ошибся в выборе. Он поднял меч. И взвился вихрь…

Я даже не представлял себе, что секирой можно орудовать с такой скоростью! Это же не узкий меч, это… ну, все знают, что такое секира? Это же топор! Широкий топор на длинной рукояти! А значит, центр тяжести у секиры не возле руки, как у меча, не в топорище, а далеко вынесен от руки и сосредоточен в лезвии. Попробуйте покрутить такую конструкцию, вращая одним запястьем! Как говорит брат Вилфрид — ага! Руки оторвутся! Но брат Вилфрид умудрялся атаковать, не хуже, чем сам здоровяк недавно! Страшной силы удары лупили со всех сторон. И здоровяк не выдержал, попятился.

Лично я не удивлён. Одно дело подставить под удар меча массивное лезвие секиры, и совсем другое дело подставить под тяжкий удар секиры лезвие узенького меча… Нет, у великана был и щит, но разве этим хлипким щитом можно было закрыться от ударов? В три-четыре удара Вилфрид разнёс щит вдребезги. И здоровяк попятился ещё дальше, спасаясь от крестоносца. Бесполезно! Звон стоял, словно били в колокол. Бамс! Бамс! Бамс! А здоровенная секира всё порхала свистящим вихрем, неизменно находя свою цель. Бамс! Бамс! Бамс!

В какой-то момент великан просто свалился на землю. Вот, стоял-стоял, а потом упал. И по земле, рядом с его телом, поползли странные чёрные змейки.

Брат Вилфрид небрежно закинул секиру на плечо и, пошатываясь, заплетающимися ногами, побрёл к нашей палатке. Не оглядываясь. И его глазки опять пьяненько полуприкрылись, а на губах заиграла глупая улыбка.

— А ведь, я его, кажется, завалил! — радостно возгласил он, поднявшись к палатке, — Не иначе, Господь помог! Ага! За это надо выпить! Как считаете, господин барон?..

— Непременно, — напряжённым тоном ответил Гельмут, — Да-да, конечно… Сейчас вам принесут доспехи побеждённого…

— Не стоит трудиться! — беспечно возразил Вилфрид, — Это же пергамент, а не доспехи! Представьте, я их простой секирой так измял и изрезал, что… нет, в самом деле, где я их править буду? Да и зачем? Сам-то я такие доспехи — ик! — вовек не надену. Так что, пусть эти доспехи… а впрочем… меч был неплох! Давайте я в качестве приза возьму только меч, а остальное пусть останется проигравшему!

— Вы умудрились ИЗРЕЗАТЬ стальной доспех?! — поразился Гельмут.

— А разве не видно? — оглянулся на поле Вилфрид, — Вон же он, бедняга, кровью истекает. Надеюсь, здесь найдётся опытный врач? И первое дело от потери крови — глоток доброго красного вина! Лучше подогретого, и со специями. Это уж, поверьте опыту! Ага!

Только теперь я понял, что за змейки поползли возле павшего гиганта. Да он же в луже крови лежит! Ничего себе, брат Вилфрид постарался!..

И, пока Катерина поздравляла победителя и вручала мешочек с наградой, я глубоко задумался. А в самом ли деле брат Вилфрид пьяница? Да, я видел, как он пил вино кружками. Но это было в трактире, вечером, перед тем, как идти спать. А среди дня я видел только, как он прикладывается к фляге… Прикладывается — вот ключевое слово! Никто не смог бы распознать, огромный глоток он делает при этом, или крошечный глоточек. От него постоянно пахнет винным перегаром… и что? Если я просто прополощу рот вином, от меня тоже будет нести перегаром! И ещё, я вспомнил, что когда брат Марциан вернулся с первой встречи с Гельмутом, он попросил вина… и Вилфрид тут же подсунул ему свою флягу… и фляга оказалась почти полной… а это было после целого дня пути! После целого дня пути, когда Вилфрид то и дело приникал к горлышку, фляга осталась почти полной? Так в самом ли деле Вилфрид пьяница?.. Или всё проще? Может это была вторая или даже третья фляга? Он пьяница, а на поле боя, от прилива гнева и азарта, оттого, что его захлестнуло адреналином от макушки до пяток, он мгновенно протрезвел, а потом, после победы, опять хмель берёт своё? Вон он, сидит, еле бормочет через губу… Так врёт он или не врёт?!

Если врёт, то зачем? Неужели это представление, длинной в несколько дней, только для одного зрителя — меня? Зачем?! Я даже не рыцарь! С точки зрения крестоносцев я ещё не человек! Так, никчёмный человечишка. Или они не считают меня никчёмным?..

До этого момента у меня сложилось определённое представление, почему Великий магистр назначил в посольство именно этих людей и какие роли между ними распределены. Марциан — мозг и цементирующая сила. Немало пожил и многое повидал. За спиной — богатейший опыт. А поскольку родом из Перуджи, то папе будет сложно отказать в приёме, если вдруг он по каким-то причинам не заинтересован в приёме нашего посольства. Скорее примет, чем откажет. Ульрих — обнажённый меч посольства. Я и раньше знал, что он великий боец, но после того, как увидел сегодняшнюю схватку, все сомнения отпали. Не зря именно Ульриху поручали организацию охраны посольства, не зря именно он предпринимал попытки догнать тех, кто покушался на нас в лесу. Умелый организатор, великолепный следопыт и непобедимый воин. Лудвиг — специалист по лошадям. Вон он, до сих пор обнимается на краю поля с новым приобретением. И не зря он выбрал для схватки именно этого противника. А потому что выбирал не противника, а коня! Уверен, что ему знакомы все лошадиные болезни и способы их лечения. Уверен, что если кто-то захочет опоить наших лошадей или каким-то иным способом замедлить наше продвижение, Лудвиг найдёт выход. А при необходимости, выберет достойную замену. Не оплошает. На плечах Лудвига висит транспортировка нашего посольства в Рим. Вилфрид? Я думал, что Вилфрид — это этакий довесок к посольству, который может принять на грудь чьё-то излишнее радушие. Вот я такой-сякой повелитель всех окрестных земель, и не пропущу никого, кто не разделит со мной пару-тройку кувшинов вина! Вот тут-то и появляется Вилфрид. И поговорить, и выпить, и закусить, и послушать хвастливые речи, вовремя поддакивая… А потом, хоть вали его пьяного на телегу, главное, нам разрешили ехать дальше! Знаток куртуазного обращения. Отлично разбирается в гербах и геральдике. Понимает толк в рыцарском праве и обычаях всей Европы. Ну, и отличный собутыльник! Так я думал. А теперь? Всё повернулось с ног на голову? Все роли поменялись?