— Так, — сказал Эммерих, — вы точно хотите посмотреть, что там?

— Да, — кивнула Нина с улыбкой.

Стараясь ступать осторожно и производить как можно меньше шума, путники поднялись по крыльцу и вступили в вестибюль, освещённый падающим из окон пасмурным светом. Под сапогами скрипела нанесённая ветром сухая листва, на полу валялись осыпавшиеся со стен куски бетона. Помещение оказалось выполнено в светлых тонах, наверх уводила широкая лестница с чёрными резными перилами.

С высоты второго этажа на путников взирала рыжеволосая женщина со светлой кожей и в белом платье с изящным корсетом, рукавами-бабочками и драпированной юбкой с длинными шлейфом. Значительный вырез обнажал острые ключицы и висящее на шее украшение — оплетённый змеями крест с мутным камнем в сердцевине.

Время чудом пощадило картину — лишь лаковое покрытие на раме облупилось, являя миру уже порядком рассохшееся дерево. Примечательным было и то, что ни таблички, ни подписи по углам полотна не было: установить, кого на нём изобразили и, собственно, кто изобразил, не представлялось невозможным.

— Ничего так рыжуха, — присвистнул Эммерих и просканировал изображение. — Декольте — моё уважение.

— Это Катриона Кэйвен, — Нина вышла вперёд прежде, чем Кеган успел бы ответить. — Балтийская актриса эпохи немого кино, а картина, вероятно, реквизит со съёмок «Царицы Оперы»: там, если я правильно помню, она играла протеже гения, живущего под землёй…

— О, так это оттуда? — Ландони призадумался. — Что ж, теперь понятно, почему Кристина просила надеть меня маску…

Кеган, подойдя следом, обвёл взглядом фигуру и лицо запечатлённой женщины.

— Не знал, что ты разбираешься в иностранном кинематографе, — произнёс музыкант.

— Я и не разбираюсь, — ответила Нина, повернувшись к нему, — просто это любимая актриса одного моего друга. У него в каюте висят плакаты с ней, ну, а там и до обсуждений недалеко. Хотя, кстати, когда была ночь кино в ВАД, «Царицу» я всё-таки посмотрела — там ещё играл на фоне симфонический оркестр. Не ожидала, что мне может понравиться.

— И вы ни разу не обсуждали при этом «Судрабстолл»? — Кеган удивлённо глянул на неё.

— Да как-то повода не была: в «Elderout» он не играет и заброшками не интересуется.

— Думаю, Кег о том, что Евген так-то мог и рассказать, что его, кхм, любимица была здесь. Может, ты запамятовала чего? Камеш с подсосами здесь нет, так что нам пригодилась бы любая инфа.

— Что ещё за Камеш? — спросил Аматрис.

— Да, одна из коллекционерок как раз, — Ландони небрежно отмахнулся.

— Не-а, он точно ничего не говорил, — Нина задумчиво наклонила голову. — Уж поверь, прохладную про гостиницу я бы запомнила. Не уверена, что он вообще знал, что Катриона была здесь. В некрологах писали, что умерла она в августе, а открытие гостиницы должно было состояться в сентябре. Ты же сам включал запись радиопередачи.

— И тебе это совсем не кажется странным? — удивился Эммерих.

— Есть немного. Может, она так и не добралась досюда? Катриону кремировали и проводили во Взморье, о гостинице никто не говорил.

Тогда Кеган спросил:

— А из-за чего она умерла? Я не настолько хорошо знаю её биографию.

— Писали вроде, что из-за… как её там? Чахотки.

— Значит, её не кремировали, — выдал Аматрис. — Вы же в курсе, что в двадцатых-тридцатых годах чахотку уже именовали туберкулёзом? — В ответ Нина покачала головой, а Эммерих — помотал. — Будь мы сейчас в архиве градеминского мурмурация, я бы нашёл выпуск «Карпейского вестника», где буквально на соседних полосах встречаются некрологи как с «туберкулёзом», так и с «чахоткой».

— Ну и что ты хочешь этим сказать? — озадачилась девушка. — Что это какой-то шифр?

— В каком-то смысле. «Чахоткой» маркировали пропавших без вести — это был своего рода сигнал для газетчиков и ритуальщиков, чтобы первые сделали историю, а вторые — подготовили тело. Считалось, что исчезнувшие стократ хуже умерших, потому как если первые мертвы, но их ищут, то это может придать немёртвой форме слишком много энергии и произвести Нисхождение в случае обнаружения андера станет намного сложнее. А так — словами формировали образ, что человек уже мёртв, и энергии, соответственно, поступало меньше.

— Круто. Всегда хотел это знать, — Эммерих зевнул. — Ну лады, мы на месте. Что теперь? Осмотримся?

— Похоже на план, — сказал Кеган, и Нина кивнула.

— Я хочу сделать фото, — поделилась она и посмотрела на музыканта. — Можно я пофоткаю на твой протофон?

— Нет нужды спрашивать, — он с улыбкой едва наклонил голову, — он теперь твой, госпожа Нойр.

Путники двинулись вперёд, осматривая покинутую гостиницу. Её нутро разительно отличалось от пришедшего в упадок фасада. Один за другим открывались им коридоры и залы, выглядящие так, будто их покинули только вчера.

Воздействие времени странным образом обошло гостиницу стороной. Это проявлялось тем явственнее, чем дальше отходили они от вестибюля. Роскошные интерьеры никак не пострадали за долгие годы забвения. Пятна ржавчины не отпечатались на серебре канделябров, на заключённых в резную оправу зеркалах отсутствовал слой пыли. Светлую бархатную обивку диванов и кресел не тронула моль, играл бликами узорный паркет.

Все вещи здесь содержались в идеальном порядке. Расставленная на столах дорогая посуда, казалось, ещё ожидает прихода гостей. Остались идеально чистыми кипенно белые скатерти. Атласные занавеси кремового цвета мягко колыхались, скрывая свет пасмурного дня.

— Так быть не должно, — заключил Кеган. — Это место должно выглядеть куда хуже, чем то поместье. Учитывая, как давно его забросили.

— Ты озвучиваешь очевидные вещи, — хмыкнул Эммерих.

— Кто-то ведь должен был это сказать, — бросил в ответ Аматрис. — Ты исходил Нулевую вдоль и поперёк, Ландони. Часто видел Воздействие, которое не разрушает, а напротив, сохраняет всё вокруг неизменным?

— Нет, — буркнул тот, — но и сунуться сюда решил тоже как бы не я.

Аматрис в задумчивости обвёл взглядом обширную залу. Мраморные колонны подпирали потолок, возле покрытых белым лаком столиков расположилась золочёная мебель. Развешанные на стенах картины изображали античных красавиц и пасторальные пейзажи. На лице музыканта отразились сомнения, затем он сказал:

— Думаю, следует поступить следующим образом, — тщательно всё взвесив, заговорил Аматрис. — Можем встать здесь на привал, а через час-полтора выйти. Тебе же хватит времени для фотографий? — обратился он уже к Нине.

— Да, вполне, — подтвердила она и вздохнула. — Но, может, заночуем здесь?.. Тут хотя бы чисто…

— Не хочу показаться излишне тревожным, но это видится мне весьма опрометчивым решением, — возразил Кеган. — Есть что-то неправильное в том, как хорошо сохранилась гостиница, и сомневаюсь, что к этому причастна госпожа Мариса или кто-то из семьи её супруга.

— Кеган прав, — Ландони недовольно вздохнул. — Не уверен, что готов позволить себе ещё косяк, как с тем поместьем.

За дверьми гостиной обнаружился до краёв наполненный бассейн. Его окружали кушетки с мягкими подушками и шезлонги. Спускающиеся к воде металлические поручни блеснули, поймав луч фонарика. Путники прошлись по помещению, а затем выглянули в открывшийся за ним коридор. Тот несколько раз поворачивал, сообщаясь с ещё несколькими гостиными, библиотекой и бальным залом.

Подаренный протофон Нина держала немного неуверенно — и модель была непривычной, и интерфейс работал на альвионском. Приложение с камерой девушка нашла лишь по наитию, после чего сделала первые кадры. В фокус попали расставленные на книжных полках дорогие издания в кожаных переплётах, выполненная старинными мастерами мебель и стоящие на мраморных подставках керамические вазы, покрытые прихотливыми узорами.

Впрочем, затем внимание девушки переключилось на компаньонов: она исподтишка фотографировала, как Эммерих рассматривает сервант, а потом — Кегана, глядящего на одну из картин.

— Кажется, — с ухмылкой сказал Ландони, — за нами шпионят.