— Противник на двенадцать часов! Сверху, над объектом! Идём за ним!— крикнул всё тот же сиплый голос. — Гадюка, слева. Гюрза справа. Эфа прямо. Я страхую тыл.

Четверо. Конечно, можно попробовать скрыться... Но прятаться тут, на плато, особо негде. Да и путь домой тяжёл и медлителен. Четверо здоровых мужиков мигом нагонят. Я пока не знаю, что это за люди, и что им надо. А они меж тем расслабились. Ожидали что мы впереди, и атаку с тыла конечно продинамили.

Вытащив пистолет, я выглянула из-за угла, и четырьмя выстрелами завалила всех четверых. Попала в голову или шею. Стрелять пришлось с расстояния метров десять, и получилось почти как в тире. Однако дуростью было бы сразу же бежать к поверженному противнику — за углом мог находиться ещё кто-то, кого оставили прикрывать тыл. Я достала ещё одну гранату, и бросила в ту сторону. Так и получилось— грохнул взрыв и раздался пронзительный крик. Человек даже не кричал, а выл, по-видимому, испытывая сильнейшую боль.

— Сиди тут! — прошептала я напарнику на ухо, и согнувшись, стала пробираться к убитым. Заглянув за угол, нашла того, кто кричал. Это был гражданский. Он побоялся отсюда бежать без военных, и по-видимому, сидел и ждал что будет дальше. Дождался. Осколками посечено всё лицо, выбиты глаза и кости лица. К сожалению, даже не допросить... Достав меч, я перерезала ему горло и пихнула на траву.

Обыскав на скорую руку рюкзаки и разгрузки, не нашла ничего, как и ожидалось. Продовольствие, боеприпасы. Не станут же они с собой таскать документы. Однако то, что парни служили в спецназе — очевидно. Армейских я чую за километр. Наёмники корпораций более изнежены. У армейских набиты костяшки рук в постоянных спаррингах по рукопашному бою, да и носы с ушами напоминают о единоборствах.

Ясно одно — здесь действует ещё кто-то, поэтому операцию стоит немедленно сворачивать. Взяв несколько гранат, калашников и запасные магазины, я вернулась к напарнику. Однако он сидел не один — с конца барака подкрадывались ещё двое солдат.

— Ложись! — крикнула я, и открыла стрельбу короткими. Один оказался убит сразу, другой ранен в бедро и таз. Закричав, он бросил оружие и свалился на землю, пытаясь сдержать кровь. Я ещё несколько раз выстрелила и прервала мучения раненого.

— Надо уходить! Пошли! Спрячемся, заляжем! Сначала идём к радиовышке!

Саша был слегка растерян, что и понятно, но молча встал и пошёл следом.

— Кто это? Я думал, мы одни тут.

— Не знаю. Противоборствующих сил много. Каждый тянет одеяло на себя, и действует в своих интересах. Или в иностранных интересах. Но знай...

Я остановилась и посмотрела ему в глаза.

— Государство и власть здесь представляем только мы. Все, кто против нас — автоматически враги.

— Как они попали сюда?

— Не знаю. Возможно, шли следом. Или закинули на вертолёте, пока мы слонялись по руднику. Или совсем недавно, пока мы шарились по бункеру. В любом случае, они играют против нас.

— Тебе виднее, — вздохнул Саша. — Но ты даже не пробовала с ними поговорить.

— О чём переговариваться с вооружёнными людьми, скрадывающими тебя? — усмехнулась я наивности напарника. — Первым же делом они приказали бы разоружиться и связать друг друга. А потом расклад был бы совсем другой, чем сейчас.

— Они ходят сюда из-за монстров в бункере?

— Да. Берут у него кровь, или просто смотрят за состоянием тех трансформированных в зинданах. Я думаю, нквэдэшники специально заразили заключённых, чтобы посмотреть на метаморфозы. Очевидно что в гробе нечто вроде оборотня. Он был здесь сотни лет под землёй. Его и притащили воины Ермака. Людка... Тоже из этой породы. Возможно, жена того, кто в гробе, я не знаю. Картина пока такая.

Саша недоверчиво покачал головой и тут же пригнулся.

— Там вертолёт! Перед радиовышкой!

Да. Верно. И это была не армейская машина. Обычный вертолёт МЧС. Такой же, на котором закинули и нас.

Перед вертолётом прохаживался часовой. Был он встревожен и держался наготове, постоянно пытался связаться со своей командой — звуки боя трудно не расслышать, если он в километре-двух. Наверное, сработал регламент, и винты вертолёта стали раскручиваться. Не получив ответа, пилоты и солдат решили покинуть район высадки.

— Что будем делать? — прошептал Саша. — Может, захватить транспорт?

— Зачем? — удивилась я. — Нас заберут отсюда, если надо. Но пока я решила не вызывать вертолёт. ПУсть сначала эти свалят подальше. Здесь что-то происходит, а я не люблю играть в тёмную. Ещё никто не знает, живы мы или нет, и что вообще произошло у бункера. Чем дольше это будет сохраняться, тем лучше.

— И куда нам направляться?

— Туда же, откуда пришли сюда. Там подумаем. Есть только одна нехорошая штука...

Я замолчала, наблюдая, как вертолёт поднимается, набирает высоту, и скрывается за низкими облаками.

— Что? Что такое? — забеспокоился напарник.

— Я конечно не знаю, как ты это воспримешь, но... Нам срочно надо покинуть это место. Чую, не к добру это всё.

— Как покинуть? Совсем?

— Совсем. Пойдём сейчас. Ночью. Бросай всё лишнее, что не нужно или не жалко.

— Иначе что? С чего такая спешка?

— Бомба. Или ракета. Я бы поступила так, чтобы скрыть здесь все следы. А ещё лучше компактный ядерный заряд. Та же мина от Тюльпана.

— О боги! Аня! Ты серьёзно? — Саша глянул на меня, увидел, что я абсолютно серьёзна, и коротко бросил. — Пошли. Сидеть здесь и ждать невесть чего и в самом деле неразумно. Дойдём за ночь до квадрика, там сколько-то бензина есть. Может, хватит до реки.

Легко сказать — бросить ненужное. Но в том-то и дело, что ненужного с нами не было. Еды осталось немного, а до посёлка две ночёвки. Решили оставить палатку, одежду и прочие причиндалы для комфортной жизни на природе. Взяли только тушёнку, галеты, спальники, оружие, аптечку, и кое-что ещё по мелочи. Ненужное не выбросили абы как, а свернули в палатку и аккуратно оставили в радиовышке.

— А Людки-то нету, — заметил Саша.

— Забрали, — коротко бросила я. — В лаборатории при осмотре они конечно сразу поймут, кто она. И будет у них ещё один экспонат. Здесь точку можно закрывать. Поэтому почапали, пока сверху гостинец не прилетел.

На счастье, ночь предстояла звёздная и лунная. В лесу ещё подсвечивали фонарями, но когда вышли на гребень плато, выключили. Передвигаться можно и так. За городом, да ещё порядочно вдали, на открытом месте видно всё хорошо. Единственное, где пришлось подсвечивать друг другу фонарями, это курумник. Но по разведанному маршруту спуск не занял много времени. К полуночи мы уже одолели его, а дальше дела пошли получше — дорога вела всё время вниз, и передвижение не доставляло больших усилий.

Когда спустились в распадок под горой, я услышала, как на большой высоте пролетел самолёт.

— Прячься! — крикнула я, и толкнула напарника за обломок скалы. — Здесь нет авиатрасс!

Яркая вспышка озарила небо над плато, и всю местность в километре от нас. Стало светло как днём, тут же яркое свечение погасло, и только вдали, за нами небо продолжало словно гореть. Ударная волна была, но не слишком большая. Деревья и трава колыхнулись несколько раз и всё. Потом оглушительно грохнуло.

— Ну вот. Чем-то долбанули. Если б не смотались, нам трындец пришёл бы, — просто и буднично сказала я. — Наверное вакуумником ударили в несколько тонн.

— Я думал, это ядерный, — Саша оглянулся, но за горой уже не было видно почти ничего. — Сильно громыхнуло.

— Ядерный даже в десять килотонн так осветил бы всё, что ослепил на несколько минут даже отражённым, — возразила я. — Ядеркой конечно, можно долбануть, но такой взрыв трудно скрыть. Тут же местные шарятся всё-таки. Что-нибудь да всплыло бы. А обычной бомбой грохнули, хоть и мощной — всегда можно сказать, что метеорит упал, или обломок космической ракеты, или военный самолёт. Что угодно можно сказать. Шито-крыто.

— Как думаешь... — Саша помолчал. — То... Под землёй... Убито?