— Кажется, там готовят превосходные сувлаки. — Камилла показала куда-то влево рукой. — Была там недавно. — Она слегка опустила глаза, и Леда поняла, что была она там с Фотисом.
— Тогда, туда.
Они расположились в милом заведении за столиком у окошка, в кафе не было людно, а милая официантка приняла заказ и быстро удалилась.
— Так, о чем ты хотел рассказать?
— Проверил остальные вышки азура. Там тоже периодически пропадают люди. На море след магии нереид, жемчужные проблески.
— А разве нереиды всегда оставляют след своей магии? — спросила Камилла.
— Если в больших количествах применяли, то да. Она оседает легкой жемчужной пылью на сухой поверхности и разводами на воде.
— Значит, нам нужна аудиенция.
— Боюсь, что слишком поздно, — ответил мужчина.
— Что ты имеешь в виду? — Леда подняла брови, а потом нахмурилась. — Только не говори, что ты сразу войной хочешь на них идти! Это бесчеловечно!
— Бесчеловечно — это то, что делают они. Это раз. Во-вторых, и мы не совсем люди.
Блондинка сжала руки в кулаках, слегка подрагивая от злости. Не так, конечно, она все себе представляла. Было что-то неправильно во всем этом. Ее кровь кипела от несправедливости.
— Леда, я понимаю, что тебе тяжело слышать это… но это единственный наш вариант. Опередить их.
— Я не могу представить, что нереиды делают это все из какого-то злого умысла. Зачем им это…
— Леда, я знаю, что ты хорошо относишься к их народу, была когда-то в гостях в подводном городе. Мы все там были. Да, возможно, ты чаще. Я помню, как тебе интересен был их язык, но пойми… надо идти на опережение.
— И как ты себе это представляешь? — спросила снова Камилла.
— Взять неожиданностью, вторгнуться к ним, на сколько хватит сил перебить их, а потом самим запечатать врата, чтоб они не могли свободно из них выходить.
К горлу Леды подступала тошнота, в глазах все кружилось. Резко стало не хватать воздуха. Она постаралась абстрагироваться от жестокости. Но в голове уже крутились светлокожие девушки и парни под водой, с такими же маленькими детьми, как и здесь в Сореции, только там они больше плавают чем бегают, дети, которые играют с рыбками, и ездят на черепахах. Она представила, как много слез будет пролито, даже океан не вместит столько соленой воды. Вдох-выдох, раз-два-три-четыре.
— Если честно, Нереус, — подала голос снова Камилла. — Я не одобряю, то что ты предлагаешь. Но даже представим, что мы решим сделать так. Нам не хватит сил…
— Поэтому, — он перебил ее. — Я говорю о том, чтоб истребить лишь часть, в назидание и месть. — Он говорил это таким будничным тоном, будто все было нормально, и обсуждали они, что лучше пить на завтрак кофе или чай.
— Ты понимаешь, что, заперев врата, мы оставим их там, раненых и обиженных, подстегнув на бунт. Они будут восстанавливаться. Да, не сразу. Но еще через пятьсот лет нас ждет такое восстание.
— Мы будем готовиться и проверять их каждые десять лет.
— Все равно план не очень. Нельзя просто вторгаться и убивать невинных жителей, а потом еще и стеречь их, добивая последующие десятилетия. Надо по-другому. Я считаю, надо пойти на разговор.
— Разговорами ничего не добиться, Камилла. — Сказал, как отрезал.
Он посмотрел на нее снисходительно, как на маленького ребенка, от чего провидица вся закипела и стала похожа на змею, готовую укусить. Но сдержалась — она почувствовала руку Леды под столом. Та примиряюще ее сжала, и девушка выдохнула, давая Нереусу дальше говорить.
— Я, конечно же, не буду действовать сразу и спешить. Но на ближайшем собрании поднимем тему. А до него нужно выяснить, где все остальные наши. Давно не видно Асмиса и Олкимаса, где-то лет сто пропадают, еще дольше не видели Селену и Дианту…
— О Кибелле не слышно очень давно, — перебила его вдруг Леда и пристально посмотрела в глаза.
— Кибелла всегда была одиночкой, мы всегда ее редко видели, — возразил Нереус.
— Но, наверное, ее тоже нужно позвать.
— Да, но она все равно не пойдет в бой. Она же ничего не может существенно, — пренебрежительно ответил ей он.
— Мы так часто пользуемся ее энергией, вещами, изобретениями. А даже пообщаться не можем нормально. Это несправедливо. Она так часто нас выручает! — горячо начала убеждать его Леда.
— Да, ты права. Позвать ее нужно, — мягко ответил созидатель, стараясь уклониться от темы, связанной с созидательницей разума.
Камилла кивнула в подтверждение слов и хотела что-то сказать, как Леда снова продолжила:
— А Вероника? Ты давно ее видел?
— Тоже давно. Она уже лет двести ничего не пишет, не выпускает книги. Но… погоди. Ты же виделась иногда с ней?
— Да… — замялась блондинка. — Она приходила в гости к нам, когда… мы еще жили с Софосом в… нашем доме.
Все замолчали, стало неловко. Что было с Софосом — все еще не известно. Нереус предполагал, что Леда не делилась страшными мыслями с Камиллой. Камилла всегда боялась лишнее сказать о Софосе, чтоб не обидеть Леду. А Леда просто молчала, обдумывая все.
— Думаю, нужно просто дать зов и посмотреть, кто придет, — подала она голос, разбивая тишину.
Нереус кивнул, и Камилла тоже поддержала. Дальше они молча доедали сувлаки, заедая жареной картошкой, обильно полив дзадзики. Камилла с аппетитом вгрызалась в нежное сочное мясо, еле успевая вытирать салфеткой губы. Нереус ел осторожно, боясь испачкаться, откусывая по маленькому кусочку.
— Тебе, что не вкусно? — спросила его Камилла.
— Не любитель мяса, — небрежно пояснил тот.
— Тебе подавать кальмаров и креветок? — подняла брови девушка, а Леда в это время лишь усмехнулась.
— Ну, их я люблю больше, это да. Но… просто не сильно нравится тут. Он брезгливо прошелся взглядом по окружающей его обстановке и снова уткнулся в тарелку.
— Понятно, — буркнула в ответ девушка и принялась дальше есть с аппетитом.
Они закончили и попрощались с Нереусом у фонтана, девушки отправились домой, периодически тихо обсуждая, то, что сказал Нереус. Ничего нового они не обсудили. Но обе высказывали то, что были против таких радикальных мер. И Леда искренне была рада, что Камилла не разделяет кровожадную точку зрения созидателя.
Фрона бежала быстро по воде, быстрее ветра, а каждый шаг отдавался небольшим всплеском воды. Ее черные короткие волосы трепыхались от быстрого движения, зеленые глаза были чуть сощурены — встречный поток воздуха бил по лицу.
Уже час как она переместилась к самой крайней точки материка на востоке — мысу прекрасных мечтаний. И бежала, бежала, бежала до ворот, не призывая эфир, для того, чтоб водные волны донесли ее. Бегать гораздо приятнее, сбрасывается лишнее волнение, напряжение и раздражение. А раздражением она часто была переполнена. Такая вот Фрона. Имела на все мнение, считала его правильным, тяжело принимала чужие решения и не могла понять, а как по-другому вообще могут думать? Ведь в ее голове все было логично.
В детстве мать ее называла охьей — черной ядовитой гадюкой. Она с детства обладала несносным характером и острым языком, которым могла ранить окружающих. Ну что поделать? Никого нет идеального, правда?
Созидательница бежала еще час, начиная уже задействовать энергию эфира, но только для поддержания тонуса и силы мышц. Точку, где находились врата она узнала сразу, хоть и бывала тут редко. Странное ощущение легкой тяжести в груди, будто хочется спуститься под воду.
Фрона остановилась, переводя немного сбившееся дыхание и резко прыгнула под воду словно в яму, разворачиваясь уже в воде лицом вниз и вперед. Девушка плыла, не замечая тяжести копья за спиной и увесистых наколенников, налокотников. Просто продолжала плыть, спускаясь в самые глубины. Не будь она водной созидательницей, ей бы пришлось тяжело. Даже с помощью эфира было бы сложно поддерживать давление так глубоко. Но вода ей помогала, звала в свою пучину.
Глаза уже переставали видеть, ведь чем глубже, тем меньше солнца, а значит темнее. Фрона призвала эфир, стараясь немного светящимися потоками вокруг рук и всего тела слегка подсветить пространство вокруг себя и увидеть хоть что-нибудь. Впереди что-то сверкануло.
