Ее глаза странно блестели, и сама она быстро ушла.
Софос еще раз напрягся и отстранился от девушки. Она смотрела на него с легким непониманием, но на губах была легкая обманчивая улыбка, как будто девушка уже поняла, что взаимности не будет, но давала шанс мужчине передумать.
Сердце колотилось как бешеное, хотелось побежать в след за хрупкой беловолосой девушкой, надо было одновременно уходить на испытание и при этом успеть объясниться с Айолой, которая все еще выжидающе смотрела на него.
— Айола…
— Да, Софос? — она погладила его по плечу большим пальцем и слегка наклонила голову вправо, прищурившись, точно кошка на солнце.
— Ты очень красивая и умная девушка, но боюсь, что мы друг друга недопоняли.
— Что ты имеешь в виду? — улыбка пропала с ее лица, а губу слегка закусила.
— Я, боюсь, не испытываю того же, что и ты. Я… этот поцелуй. Давай больше не будем повторять.
— Но почему? Я дочь главы поселения, у меня есть дом, куда я могу тебя привести, отец обеспечит тебя работой, ты сможешь тут остаться, станешь уважаемым человеком. Ты мне нравишься, ты умный, сильный, красивый, ответственный. Если ты считаешь меня такой же, то в чем же тогда причина отказа? Тебе не понравился мой поцелуй?
— Поцелуй отличный. — Софос еле заставил выдавить из себя эти слова и продолжить дальше. — Но… есть ведь что-то больше, чем это все.
— Что? Говори прямо.
— Я не испытываю к тебе влечения или тепла. Только приятное общение, о котором я думаю головой. Не знаю, как объяснить…
— Я не залезла тебе в сердце? — Айола буквально заглядывала ему в глаза, крепко держа его за плечи, что было не вырваться, стало страшно. — Тебе нужна та, кого ты будешь ощущать прямо под кожей, да? Ты меня не любишь и поэтому отказываешь?
— Айола…
— Говори прямо!
— Я отдаю себе отчет в том, что любовь очень сильное слово. И нельзя говорить о любви очень быстро. Я отказываю не из-за этого. Но то, что ты описала до этого. Да. Я не чувствую….
— Трепета и тепла, — прошептала за него девушка. — Я поняла. Есть та, к кому испытываешь?
— Не знаю, не думал об этом.
— А Леда?
— Наши отношения с ней очень близкие, но дружеские. Я еще раз повторюсь, что не задавался теми вопросами, что ты озвучила. Все, что я хочу — это пройти испытание.
Айола отцепилась от его плеч, кивнула, у нее слегка дрожала губа, но она взяла себя в руки.
— Удачи! Я, правда, надеюсь, что у тебя все получится.
— Спасибо!
Она еще раз кивнула и пошла в сторону ворот, где уже подходили часовые сменившие ночных.
Софос шел по небольшому лесочку, дорога к морю была протоптана рыболовами, которые ходили по ней каждый день, каждую ночь точнее, чтоб ранним утром уже вернуться со свежим уловом в поселение. Софос шел в смятении, хотя, должен быть внимателен ко всем деталям, призвать гармонию внутрь своего тела, нормализовать дыхание, видеть каждую травинку. Все-все запоминать, что видит. А все, что ему хотелось, это вернуться в поселение и поговорить с Ледой.
Ну, и что он ей скажет? Будет говорить, что между ним и Айолой ничего нет и все, что она увидела — недоразумение? И для чего он будет ей это говорить? По Леде было непонятно как она отреагировала. Может она просто настолько преданный друг, что ушла, чтоб не мешать трогательному его прощанию с дочерью главы поселения? Тогда, вдвойне перед ней неудобно. Леда как обычно поступила в высшей степени благородно и как самый лучший человек и друг в мире. Он определенно ее не заслуживает.
Но… что если все-таки с ней поговорить? Сказать ей, что он… что он что? Он отказал Айоле, зная, что у него нет желания к ней как у мужчины к женщине, нет желания сделать ее своей, заботиться. А к Леде значит есть желание?
О нет, мысли зашли не туда. В лесу надо о другом думать же.
И все же? То, что он может сказать однозначно: он хочет о ней заботиться, хочет, чтоб она хорошо к нему относилась, была лучшего мнения о ней, хочется, чтоб Леда смеялась и улыбалась. Что это?
Послышался шорох, Софос тут же напрягся, хотя понимал, что крупных хищников близко к людям особо нет. Опасения были напрасны, это всего лишь выскочил заяц и побежал в другую сторону. Мужчина выдохнул и продолжил путь к морю.
Спустя два часа он наконец вышел к береговой линии и пошел на юг, в поисках крутой скалы, во внутрь которой ему нужно было бы попасть. Чем южнее он шел, тем более каменистым шел берег, и сложно сказать, что из этого скала. Были каменные возвышения, которые уходили под воду. Ну и когда именно ему свернуть в лес, чтоб начать искать?
Софос сел на твердые камни, сделал пару глотков воды, сосредоточился, вдох-выдох, сконцентрировался на дыхании. Открыл глаза, услышал какой-то зов, резко поглядел по сторонам, но не понял куда его вело. Повторил еще раз. И опять! Понимание в какую сторону двигаться было призрачным, ускользающим.
Тогда он принял решение больше времени концентрироваться, это заняло у него час. Ощущение, что его возьмут за руку и поведут было близко. Он вот-вот поймет куда идти, как тогда, когда искал яйцо на уроке. Но это ощущение исчезало, стоило открыть ему глаза. Мужчина разочарованно выдохнул, сделал еще пару глотков воды и принялся дальше концентрироваться. Что ему еще оставалось делать? Больше ничего в голову не приходило.
* * *
Леда добрела до дома, где находилась ее комната и попросила лекаря. Хозяин кивнул обеспокоенно и сказал, что распорядится об этом. Он выглядел не сильно приветливо всегда, но был искренне озабочен состоянием Леды.
Леда нашла подход к его любимому племяннику, тот с радостью учился, старался делать все домашние задания и даже стал больше читать. «Чтоб впечатлить мою любимую учительницу!» — так он говорил дома всем членам семьи. А значит, любимую учительницу нужно срочно ставить на ноги!
Девушка лежала в кровати, едва собираясь с силами, чтоб периодически попить воды из стакана, который стоял прямо около кровати на полу. Все тело горело, а горло раздирало жуткой болью, заставляя закашливаться.
Окна были открыты на распашку, хоть на это хватило сил по приходу. Тут скрипнула дверь, но у Леды не было сил посмотреть, кто пришел. Раздались аккуратные тихие шаги, это была девушка. Она взяла стул и поставила рядом с кроватью.
— Доброй середины дня! — у нее был тихий голос, с шепчущими нотками. Гостья положила руку на голову болеющей и сморщилась. — Жар… градусов тридцать восемь, не меньше.
Она прикрыла глаза, посчитала про себя и снова открыла глаза.
— Да, жар, все тридцать девять.
— Чувствую… — прохрипела больная.
— Тебя ведь Ледой звать? Меня зовут Мирра, я лекарь.
В ответ больная лишь чихнула, пытаясь рассмотреть лекаршу. Давалось это с трудом. Все, что она поняла, что Мирра — очень маленькая девушка. Даже рядом с Ледой, чей рост был всего метр шестьдесят три, она смотрелась очень мелко, сантиметров на восемь точно была меньше, если не на все десять.
Мирра достала какую-то зеленую бутылочку, размером с ее маленькую ладошку, вытащила пробку, комната сразу наполнилась ярким запахом, который почувствовала даже блондинка со своим заложенным носом. Лекарь потянула нижнюю губу, открывая девушке рот и налила туда противного травяного лекарства. Та послушно все выпила, слегка покашливая. В глазах сразу прояснилось. Она рассмотрела слегка загорелую кожу, русые кудряшки, которые были убраны от личика-сердечка, и обеспокоенный взгляд серо-голубых глаз.
— Легче?
Леда кивнула и откинула голову назад. Мирра проходилась мягкими пальцами, смазанными в какой-то прозрачной мази, которая пахла анисом, по лицу блондинки. Она массировала виски, надавливала на точки на щеках, под скулами, около носа, головная боль отходила на второй план. Затем малютка-лекарь взяла руку, согнула ее туда-сюда и тоже стала надавливать на разные точки, на ладонях, около локтя и на плече. Она взяла скрутки из трав, вымоченые в чем-то и тоже резко пахнущие и ввела их прямо в ноздри Леде.
