— Да, у меня странные увлечения. — Камилла нервно дернула плечами. — Люблю изучать прошлое.

— Если вы сохраните в себе эту любовь на протяжении учебы, то у вас будет великое будущее.

— Неужели, знание о прошлом подарит будущее? — Камилла скривилась в усмешке.

— Вы будете ездить на раскопки, возможно сможете сделать много открытий. Представьте, если вы будете той, кто найдет остатки обломков острова Ифестеллы? Или отправитесь в плавание, когда техника будет так развита, что со дна можно будет найти остатки от бытия жителей Рокиноса. — Ее серые глаза мечтательно закатились.

— А что хотят найти сейчас больше всего?

Зачем книги, если можно задавать вопросы живому представителю?

— Ученые хотят больше информации о том, что было более пятисот лет назад. А правительство хочет только добывать азур.

— А вы?

— Разрешите? — Элена указала просто на траву рядом с абитуриенткой, та слегка кивнула, и преподавательница села, прямо без пледа.

— Я мечтаю узнать о том, как жили люди на острове Рокинос, есть несколько источников, которые говорят, что они жили по двести лет! Как это было возможно? Сейчас мы все живем лет сто и лишь немногие доживают до ста пятидесяти. А говорят люди раньше, кто жил на территории Сореции и того меньше жили.

— Что-то такое припоминаю… — Камилла изо всех сил старалась делать слегка удивленные глаза, чтоб выглядеть любознательной девушкой.

— Эх… если бы можно было узнать чуть больше.

— А созидателей вы изучали?

— Да, конечно. Но признаться, честно, это не так меня интересует. Ведь мы знаем всего пять имен и еще про девять-десять, какими силами обладают или какой вклад внесли в цивилизацию Сореции. Мы их воспринимаем как каких-то небожителей либо равнодушных вершителей судеб. В книгах много есть про договор, про взаимодействие с ними. Но так мало их прошлого. Кем они были до всей катастрофы на Ифестелле? Это ведь тоже были обычные люди. Что они чувствовали, когда глядели в глаза смерти? Когда вулкан выплевывал магму?

— Наверное, им было страшно.

— Или они чувствовали, что справятся, верили во что-то большое?

— Я думаю, они верили в Жизнь.

Элена резко замолчала и удивленно посмотрела на собеседницу:

— Вы в курсе древней религии?

— Я слышала, да. Высшая сила, всеобъемлющая, ее называли Жизнью. Что-то вроде богини на Рокиносе, когда у Элироса был целый пантеон богов.

— Да, верно. И три прядильщицы судеб — Парки.

— Правда? Первый раз слышу. — Ложь сорвалась с губ Камиллы.

— Я удивлена, что вы про жизнь слышали. Не представляю объемов вашей любви к истории, даже я в вашем возрасте столько не знала.

— Просто в моей семье была возможность учить меня, и была любимой дочерью. — Почти ложь.

— О, вам крупно повезло. У меня такой возможности не было.

— Да, я ценю все, что ей в моей жизни. — Чистая правда.

— Было приятно с вами поговорить, буду рада видеть вас на моих лекциях, правда не совсем уверенна, что они нужны вам, тем не менее не нарушайте больше дисциплину. — Последнее преподавательница сказала почти серьезно, и Камилла очень мягко улыбнулась

— Разумеется, Элена.

— Тогда до следующей недели, если вдруг вас еще что-то заинтересует — приходите на кафедру.

— Спасибо большое!

Элена удалилась, а Камилла не знала, что ощущать. Она достала карту из юбки и ей выпала карта с перевернутым человеком. Девушка задумчиво закусила губу. Странно, очень странно. В чем мир Элены может быть перевернут вверх дном и в чем она ощущает застой?

Тут к ней подошел тот, кого она хотела видеть меньше всего. Так она сказала Леде, во всяком случае.

Фотис взъерошил рыжие кудри и немного улыбнулся.

— Привет! У тебя закончились занятия?

— У меня их не было. Я жду Леду. — Камилла ответила на вопрос, не поздоровавшись.

— Ах. А я уж подумал, что ты хочешь увидеть меня. — Он посмотрел на ее руки в карманах и тут же резко переменил тему. — Ты снова гадаешь?

— Почти.

— Давно, вообще, увлекаешься? — Он аккуратно сел перед ней на траву и вскинул зеленые глаза немного виновато. — Можно?

— Ты уже сел.

— Ну, да. Так, ты расскажешь?

— Давно, с детства.

— Даже не представляю, что может быть интересного маленькой девочке в том, чтоб тасовать карты и запоминать их значение.

— Все началось не с карт — это раз. Во-вторых, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Таким молодым, наглым, самоуверенным… — она не успела продолжить, так как ее перебили.

— Эй, я же извинился.

— Считаешь, от извинений я забуду твое нахальное поведение?

— Нет, но я бы хотел, чтоб ты дала мне шанс. Мы можем дружить.

— Хочешь дружить? — Камилла скептически глянула на юношу.

— Честно, когда смотришь на красивую девушку думаешь не совсем о дружбе. Но я хочу.

— За честность начисляю бал. Допустим.

— У меня есть один бал! Это уже что-то.

— Только один!

— А сколько нужно?

— Сколько нужно для чего?

— Чтоб мы действительно стали общаться, стали друзьями. — Фотис растянул последнее слово, будто там подразумевалось не совсем «друзья».

— Для друга тебе балов пятьдесят-шестьдесят нужно.

— У меня будет время, я уверен.

Не так много, как у меня, промелькнуло в голове Камиллы. Время было на ее стороне, не на его.

— Так, как ты начала карты раскладывать?

— Я… заметила, что перед определенными событиями случаются похожие вещи. Я начала раскидывать камешки. И в зависимости от того, какой цвет выпадал, так день и проходил. Красный — много эмоций, как хороших, так и плохих. Синий — придется много думать, желтый — много общаться, зеленый — много времени на природе проведешь с растениями или животными. Ну и были еще разные детали. Потом уже начались карты….

Камилла замолчала. Будет очень рискованно рассказывать, что она начала потом рисовать определённые образы, из которых уже сложились образы карт. Что знала, как карта может охарактеризовать события, чувства или мысли. Но Фотису и этого хватило, чтоб быть под впечатлением.

— Вот это да! Ты прям как сама созидательница-провидица будущего!

— Скажешь тоже!

— Нет, правда! Я никогда не верил во все это. Я считал, что людям не доступно это, только ей одной. Но ты ведь доказываешь обратное. Я и в сестру, наверное, буду побольше верить теперь.

Камилла от этих слов начала смеяться, а рыжеволосый юноша настороженно и удивленно на нее смотреть, а потом резко улыбнулся.

— Я смог тебя рассмешить, добавишь мне балл?

— Даже два.

— А что именно тебя насмешило?

— Ничего, не важно. Просто у меня странный юмор. — Не объяснять же в самом деле.

— Мне, если честно, пора бежать, но я очень надеюсь, что ты продолжишь приходить сюда. Также, увидимся еще!

— Если тебе повезет, — кривовато усмехнулась Камилла.

Фотис встал с травы, отсалютовал девушке и удалился.

* * *

Леда ходила по классу, скрестив руки на груди и растирая ладонями плечи. Ей хотелось себя ущипнуть, шлепнуть по щеке, умыться. По телу шли мурашки. Но она продолжала слушать седовласую женщину-профессора с певучим голосом, которая рассказывала про музыкальные инструменты, которые они видят.

Класс был маленький, за стеклом в витринах стояли разные произведения для музыки, некоторые как раз были по возрасту сравнимы с Ледой. И хотя, созидательница не умела играть, так, изредка баловалась с лирой Софоса, но она часто пела под многие из них. Смотря на каждый инструмент, в ее памяти всплывали руки, которым он подходил, руки, которые играли на нем, где обычно оставались мозоли, где пальцы длиннее нужны, где просто быстрее.

Ком в горле.

Но она делает опять очередной этот шаг в пропасть, смотря в глаза прошлому, которое как раз ПРОШЛО. Иногда, она думала пойти к священнику или к психическому врачу к тому, кто не был созидателем. Чтоб ей задали один простой вопрос — «Что ты чувствуешь, когда эпохи сменяют друг друга, а ты живешь в этом мире, где даже тело меняется по твоей воле?». Или все-таки два вопроса, второй — «Хочешь ли ты состариться и умереть?».