Люди рано или поздно посетили бы этот мир, но Мандала возвела исследование Крусибла в ранг приоритета на уровне вида, который нельзя было оставить машинам. Как было бы чудесно, подумала Чику, прогуляться по этим каньонам с железными стенами. Она представила, как плывет по затопленным каналам или летает на дельтаплане в порывистых термальных потоках, вызванных появлением и отступлением теней и воды.
Там была работа на тысячу жизней вперед - работа, радость и чудо.
Мы должны найти способ справиться с этим, - подумала Чику. - Какими бы ни были наши трудности, мы не можем упустить эту возможность.
Она бодрствовала уже почти двадцать часов, Травертин - на несколько часов меньше. Они решили спать по очереди, чтобы все могли быть начеку, если что-то случится. Никогда в жизни Чику так не хотелось спать, но она согласилась с этой идеей. На "Ледоколе" не было места для коек, поэтому, когда подошла их очередь, они заползли обратно в переносные гробы, теперь набитые одеялами и подушками. У Чику была первая смена отдыха. После трех часов неглубокого, прерывистого сна она проснулась, чувствуя себя бодрой, но в то же время хрупкой и зудящей.
Она отползла в укромный уголок и продолжила просматривать передачи Ноя. С каждым сообщением ее все сильнее охватывало дурное предчувствие. Снова и снова ей приходилось бороться с желанием перескочить вперед по временной последовательности. Но Ной пошел на большие хлопоты и личный риск, отправляя эти сообщения, и было бы медвежьей услугой не просмотреть их в том порядке, в котором они были отправлены. Кроме того, ей было почти невыносимо слышать подтверждение той новости, которой она боялась.
С момента ее отлета прошло три года, и условия на "Занзибаре" только ухудшились. Режим внешней власти становился все более суровым и, наконец, превратился в своего рода военное положение с необычайно суровыми наказаниями за малейшие нарушения нового порядка. Права граждан были аннулированы. Прежняя Ассамблея была почти полностью распущена, его члены вернулись в общество или подверглись допросам и судебному разбирательству. Ною до поры до времени удавалось цепляться за свою свободу, но он находился под пристальным вниманием прокуратуры Тесленко и, похоже, смирился с возможным задержанием и судебным разбирательством. Отправлять сообщения на "Ледокол" становилось все более проблематично, и Ной был вынужден использовать все более изощренные меры, чтобы избежать перехвата и глушения его сообщений еще до того, как они дойдут до Чику.
- Я не знаю, что здесь произойдет - либо с моей возможностью связаться с вами, либо со статусом-кво на "Занзибаре", но мы не можем продолжать в том же духе бесконечно. Это почти как если бы новый режим хотел спровоцировать насильственную ответную реакцию, чтобы оправдать наше окончательное уничтожение. Были случаи смерти - настоящие смерти - вызванные насильственными действиями. - Он покачал головой от ужаса этого, и, несмотря на то, что она сама была свидетельницей насилия, она разделяла его отвращение. Человеческие существа были лучше этого - или, во всяком случае, считали себя таковыми.
- Несколько их констеблей, но в основном наши граждане, - сказал Ной. - Сейчас, учитывая все новые ограничения на передвижение, многого не требуется, чтобы привести все в порядок. Констебли были бы достаточно плохи сами по себе - их достаточно много, - но они также задействовали этих роботов, и у нас не было бы ни единого шанса в бою с ними, даже если бы мы подумали, что стоит попробовать.
В конце концов, Чику решила, что она скорее позволит Ною высказаться, чем наполнит его вымысел иллюзией интерактивной персоны. Поэтому она хранила молчание, хотя у нее было много вопросов.
- Некоторые из нас - в основном бывшие члены Ассамблеи - все еще поддерживают какой-то контакт, - продолжил он, - и мы обсуждали идею сопротивления. Если бы мы могли выгнать их мирным путем, мы бы сделали это, а затем разорвали все политические и экономические связи с остальной частью каравана. На данный момент мы могли бы сделать это в одиночку. Конечно, были бы трудности, но вряд ли сейчас мы живем в роскоши. И у нас есть чертежи Травертина - мы могли бы собрать замедляющий двигатель из частей того, который мы уже разобрали, ни о чем не спрашивая караван. Но мирного способа покончить с этим нет, Чику - они бы нас уничтожили.
Она знала, что это правда, и кивнула.
- Самое худшее во всем этом, помимо унижения и смертей, заключается в том, что это всего лишь прикрытие! Некоторые из наших ведущих инженеров уже переведены на другие голокорабли - люди, которые имели непосредственный контакт с исследованиями Травертина. Их не забирают, чтобы казнить, и не запирают в камере до конца путешествия. Их принуждают к сотрудничеству, чтобы попытаться повторить прорыв Травертина. И я говорю здесь не только об одной подпольной исследовательской программе, но и о нескольких - некоторые из них работают независимо друг от друга. Люди Тесленко, возможно, больше не захотят высаживаться на Крусибле, но им все еще нужна эта технология. И они получат ее, так или иначе. Рано или поздно они похитят столько наших научных умов, что мы сами не сможем воспроизвести двигатель Травертина! - Выражение лица Ноя было страдальческим, и он провел рукой от лба к подбородку, пытаясь смягчить свой озабоченный вид. - Мне жаль, но у вас, должно быть, есть свои заботы. Несмотря на все наши различия, я бы хотел быть с тобой сейчас. Мпоси и Ндеге чувствуют то же самое - они очень гордятся тобой.
- Спасибо тебе, - прошептала Чику.
- Сразу после репрессий твое имя обливали грязью на "Занзибаре" - почти так же поносили, как имя Травертина! Горожане почувствовали, что ты навлекла на нас эту беду. Но когда констебли начали закручивать гайки, граждане начали ценить твою точку зрения - что Соглашение "Пембы" стало петлей на наших шеях. Они все еще не знают всего этого, и большинство из них, вероятно, еще не готовы к этому. Но если бы они это сделали, я подозреваю, что ты поднялась бы в их оценке еще выше. - Ной сумел изобразить усталую улыбку, что-то от себя прежнего, чтобы поднять ей настроение. - Ну, а что еще? Твой дом все еще там, где ты его оставила, а Мпоси и Ндеге ухаживают за твоими цветами. Они хорошо учатся в школе - или в том, что считается школой при новом режиме. Они часто спрашивают о тебе - Ндеге всегда в социальных сетях, следит за новостями, а Мпоси не раз говорил, что хотел бы побывать с тобой на борту "Ледокола"! Я не уверен, что он действительно понимает, что это повлечет за собой, но теперь, когда ты приобрела определенную известность, кажется, что они скучают по тебе больше, чем сразу после твоего ухода. Я думаю, им очень приятно быть Экинья. И я очень счастлив, что знал одну из них.
Она перешла к следующему сообщению во временной последовательности - четыре года с начала ее экспедиции.
Это было очень коротко. Ной отправлял его из затемненной комнаты, наклонившись вплотную к глазу, его лицо блестело от пота. Даже в полумраке казалось, что он постарел на десять лет, а не на год, прошедший с момента последней передачи.
- Я не могу долго говорить. Сегодня утром прокуроры пришли ко мне домой с делегацией констеблей. На этот раз они собираются арестовать меня - и это не будет какое-то быстрое задержание и пощечина, чтобы поставить меня на место. Они организуют целую серию новых судебных процессов, которые пройдут перед полным составом Ассамблеи. Меня не было дома, когда они пришли, и мои друзья водили их за нос достаточно долго, чтобы я добрался сюда. Но они найдут меня достаточно скоро, и тогда я не знаю, что произойдет. - Он глубоко вздохнул - его голос звучал так, словно он выбивался из сил. - Мпоси и Ндеге сейчас с Су-Чун Ло. Я знаю, что она присмотрит за ними, что бы ни случилось со мной. - Предвосхищая ее сомнения, он добавил: - Су-Чун всегда была нашим другом, и она хорошо относилась к детям с тех пор, как ты ушла от нас. Пожалуйста, не думай плохо о ней - или обо мне за то, что я ей доверяю.
