Первый ориентировочный луч служит для измерения атмосферного искажения. Второй — в доли секунды, нужные на расчёт поправок, отслеживает цель, и только третий превращает воздух в огонь. Если скорость цели рассчитана правильно, луч уже не упустит её, пока не превратит в бесформенный сплав мёртвого и убитого.

Совсем другое дело светочастотный удар в вакууме — где нет поправок на атмосферное искажение и совсем другие скорости. Здесь важнее всего упреждение и синхронизация скоростей.

Синхронизация движения боевых кораблей — это старшая сестра смерти. Но у катеров, выскочивших из астероидного пояса, манёвренность была весьма специфической — тяжеловозы. Лёгкая цель.

Сами они вряд ли могли добиться синхронизации скоростей за те минуты, которые оставались шлюпке до набора скорости света. Они просто неслись наперерез, пытаясь сбить «двойку» с курса.

«Ремонтники», — осенило Дерена.

У Синей шапочки часто висела ремонтная база, и сейчас какие-то идиоты ремонтными катерами пытались перекрыть выход к зоне Метью неопознанной шлюпке.

Большим крейсерам требовалось время на разгон. Не очень много, но пару минут катера должны были отыграть, чтобы дать возможность приблизиться гигантам.

Дерену оставалось только одно — расстрелять неповоротливые гражданские судёнышки. Имперские. Свои.

— Поправка пять секунд, — предупредил Дерен, и сердце застучало в ушах, отсчитывая: раз-и, два-и…

— Огонь!

Ремонтный попытался ответить. У него были необходимые мощности. Но… не было боевой практики.

Щиты шлюпки с лёгкостью выдерживали малоприцельные угловые касания. И Стоун успел превратить ещё один катер в оплавленный кусок металла и хемопластиков и изувечить два других, прежде чем Дерен сумел набрать необходимую скорость.

Шлюпка не ушла в зону Метью, для этого нужно иметь точный расчёт. Она в неё провалилась, как проваливались на заре светового космоплавания первые скоростные корабли.

Теперь шлюпка ослепла совершенно, хотя изменённое пространство не было полностью лишённым света. Какие-то серые сполохи то возникали, то угасали в нём. Казалось, это сполохи бьющегося в конвульсиях времени.

Стоун закрыл руками глаза. Потёр их.

— И что теперь? — спросил он, ёжась от холода. Форма под компрессионкой промокла от пота.

«Это ж надо так вспотеть, чтобы компрессионка не справилась», — улыбнулся про себя Дерен.

— У нас десять минут на то, чтобы поменять предохранители и перезапустить навигатор, — пояснил он. — Там есть координаты ближайшей развязки.

— Координата, — поправил Стоун с сомнением. — Одна из трёх необходимых. Мы же не досчитали.

— Не бойся, — улыбнулся Дерен. — Тут уже всё просто. Орёл или решка.

Стоун не стал спрашивать, что значит «решка». Он понял задачу и быстро пересчитывал запасные эксполяторы.

Ремонтного комплекта им сейчас было мало, пришлось копаться в боксе со всякой всячиной, выискивая старые, но ещё годные предохранители.

Дерена замутило, и он зажал ладонью рот.

Вот тебе и война… Подлая, злая, не нужная никому, кроме больных бешеных собак на самом верху, которым всё равно, что свои будут убивать своих.

Они кормят кровью своё раздувшееся эго. Нечеловеческое. Кто они, если не люди и не звери?

— Господин первый пилот! — выдохнул Стоун. — Вальтер! Я ещё шесть штук нашёл! Полудохлые… Как вы считаете, запустим на шестнадцати?

Дерен поморщился и сглотнул.

— Ставь! И помни — что третий прокол подряд. Дыши носом и смотри, чтобы голова не закружилась.

Стоун кивнул и полез в горячее нутро навигационной машины.

Однако усилия его были тщетны. Разве что палец порезал и поймал ртом кровяной шарик.

Навигатор перезапустить не удалось.

Уцелели механические части гироскопов и акселерометров, но вычислительная часть машины была мертва.

Дерен поднял глаза на хронометр: прошло восемь минут. Ещё две-три минуты и нахождение в изменённом пространстве станет слишком опасным для мозга. Мозгу и без того несладко — третий прокол…

Лейтенант механически комбинировал на пульте цифры. Если первой была алайская развязка, то первые цифры линейного кода 1356. Но там ещё двенадцать только астрономических координат. А привязка к текущим?

— Господин первый пилот, — Стоун сглотнул, видимо, его тоже тошнило. — Вальтер. Говорят, коды можно высчитать. Только я не умею.

— Я умею, — выдохнул Дерен.

Он должен был это сказать. Нужно было успокоиться самому и успокоить Стоуна. И продолжать чертить на панели цифры.

И слушать себя.

Навигатор аналитически вычисляет присутствие массивных тел рядом с коридором прокола. Но эта масса существует реально. И задача Дерена сейчас ощутить её. Поймать в себе это ощущение и изменить полярность контура шлюпки.

Если не работает навигатор, у человека остаётся сознание. И он сделает это или умрёт.

Наверное, ни за одним фокусником не следили с таким замиранием сердца, как следил Стоун за первым пилотом, умножающим в столбик указательным пальцем на гелиопластике.

Магия — это просто, как арифметика.

Стоун не знал, что для расчёта зоны Метью требуются несколько дюжин параметров, из которых у Дерена не было и половины.

Он не знал, что первый бездумно рисует цифры, вслушиваясь в себя и в пространство.

Шла одиннадцатая минута. В шлюпке была медкапсула. Одна на двоих.

«Персефона». Открытый космос

— Теперь пропал Дерен, — выдохнул Млич и замер на пороге медблока. — Как в Бездну провалился. Связи вооб…

— Тихо ты! Тш! — прошипел Келли.

Начмед, уцелевший каким-то чудом во время допроса, учинённого ему генералом Мерисом, осуждающе покачал головой: мол, я вас впустил в святая святых, а вы?

Чудо звалось Дерен. Сдав начмеда Мерису, лейтенант, разобравшись в чём дело, за него же и заступился.

Энрек подкинул специалистов, чтобы расшифровать писанину главного корабельного врача, и иннеркрайт с Дереном кое-как отмазали глупое медицинское светило от психомашины.

Медик, к его чести, дверью не хлопнул. И даже попросил контакты доктора Есвеца. На этом и помирились.

Млич тихонечко втиснулся в модуль экстренной реанимации.

Вокруг медкапсул тут же засветились «сферы стерилизации», отреагировав на привнесённые бактерии.

— Ну? Чего тут они? А?

— Всё по плану, — озвучил медик, хотя раньше выгнал бы незваных гостей пинками. Зараза ж ходячая. — Давление постепенно поднимаем. Выращиваем повреждённые сосуды. Через трое суток допустимо будет перейти к стандартным послеполётным мероприятиям.

— А как же тело Неджела? — прошептал Млич.

— А ты это?.. Смотрел? — оживился Келли.

— А куда оно из холодильника денется? — удивился Млич. — Но ведь Неджел-то теперь тут!

В капсулах экстренной реанимации по порядку лежали каждый в своей капсуле — Рос, Эмор, Неджел и Тоо.

Состояние у Неджела и Тоо было похуже, чем у Роса и Эмора, но оно было.

Медик морщил лоб, проверял свои записи, но толком сказать ничего не мог.

Тело Неджела тихо лежало в холодильнике, но ведь и в капсуле кто-то дышал, пусть и с помощью кислородного аппарата?

— Хорошо, что Бо сообразил Эмора вторым взять. Могла возникнуть непреодолимая помеха во времени, так он сказал, — вздохнул медик.

Он теперь тоже ощущал себя заговорщиком и почти не покидал медблока, лично наблюдая за реанимационными мероприятиями.

Если вдруг что-то пойдёт не так, если он что-то упустит… Это же такой эксперимент! Такое чудо!

Ну и если упустит, тут-то его придушат наверняка. И скажут, что так и было. Тоже, мол, аномалия.

— Пошли, это… В холодильник, — поманил Млича Келли. — А вдруг там… оно?..

— А Бо у тебя где? С ним как?

— Это… Спать велел.

Бо вернулся с полигона целым и невредимым.