— Вы чем так озабочены, Кетрик?

— Вы меня не слушаете, капитан… — аналитик рыбой смотрел в пустой чёрный экран. — Я понимаю — у вас приказ. Но и молчать не могу, это переходит уже все возможные границы.

— Да? — я тоже посмотрел в мёртвый лик голопроектора. — А ну-ка, включи ещё?

Кетрик покосился на дежурного, но подчинился.

На экране возникла пышная зала в столичном духе. Высоченные потолки, огромные люстры. Люди выстроились двумя квадратами — одни в чёрной, другие в красно-золотой форме (в цветах алайского флага).

Съёмка велась сверху на очень слабую камеру, и люди напоминали козявок, но форма — штука говорящая.

Какая-то алайско-имперская встреча на уровне вояк?

Завизжала музыка, и алайцы в белых фартуках и перчатках вынесли два больших подноса с чем-то розово-красным.

Имперская делегация подозрительно заколыхалась. Люди шушукались, оглядывались на стоящих сзади. Камера их не захватывала.

Качество съёмки было отвратительное, и я никак не мог разглядеть, что лежит на подносах. Какая-то еда? Трофеи? Подарки? А отчего такая реакция?

Наконец изображение приблизилось, и я понял, что на подносах мясо.

Хорошо разделанное — розоватая вырезка, бедро с остатками кожи, тщательно обескровленные ступни и кисти рук, чтобы было понятно самому невнимательному — это человечина.

Я пересчитал останки, прикинул объём и вес — не больше ста килограммов. Скорее всего, это один человек, разрезанный на куски.

Голову внесли чуть позже, когда шум в зале стих. На отдельном железном блюде. Я видел только кудрявый венчик рыжих волос вокруг лысины.

— Кто это?

Разведчик сглотнул.

— Это Дэниел, наш информатор.

— Ты его знал?

— Да, мы были… — он замолчал, оглянулся на бесстрастно взирающего на экран Леона. Сержант и не такое видел, на него этот мясной ряд особого впечатления не произвёл. —…Знакомы. Это человек генерала Мериса. Всё это означает, что алайцы сместили военного министра и готовы назначить другого. Они уже дарят его людей новым союзникам. В дэпах этого пока нет, но… Похоже, мы проиграли, капитан. Это конец.

— Хорошо, — сдался я. — До завтрашней планёрки ваша группа может позаниматься Э-лаем. — Идите к себе, Кетрик. Вам сейчас лучше бы отдохнуть.

Разведчик встал, покачиваясь. Хорошо знал этого Дэниела? Вряд ли его так впечатлила разделанная человечина.

Или фишка тут в том, что у некоторых людей уже сам вид алайцев вызывает ступор и позывы на рвоту? Этакая непереносимость другого подвида хомо.

А Леон? Привык? Были у нас на борту и алайцы, благодаря иннеркрайту. И довольно долго.

— Леон, проводи, — кивнул я дежурному.

А сам уселся перед экраном и внимательно пересмотрел запись, которую где-то дюзнул разведчик. Приблизил, что мог. Прогнал по базе физиономий.

Херрига я в зале не заметил. А ещё там не было ни одной «южной» рожи, сплошь северяне.

Север хотел войны с Содружеством, Юг — нет.

Мы уже два года изучали завязавшиеся плоды перемирия. Почти иссякшую энергию бунтов на Аннхелле и Мах-ми, профит торгового баланса, зачистку пиратов на ресурсных линиях.

Юг был готов срастись вопреки разрезам, искусственно проведённым между Империей и Содружеством. А Север, далёкий от «психов и мутантов», хотел воевать и наживаться на этой войне.

Разведчики не понимали, что поиски Дьюпа приоритетны для нас при любом раскладе. Только он достаточно хорошо знал ситуацию и на Севере, и на Юге. И мог разрулить ее, если такое вообще возможно.

Мда… Толку-то от этих разведчиков…

Я встал и чуть не споткнулся о дежурного.

— Господин капитан, я аналитика до медотсека довёл. — Леон давно стоял за моей спиной и терпеливо ждал, пока повернусь.

— А ты чего думаешь про эту мясную лавку? — Я знал, что он пялился на видео.

— Думаю — странно немного… — сержант покосился на меня, проверяя, не сержусь ли, и продолжил: — Они же не так обычно разделывают, господин капитан. Пальцы отрезают, а кисти выбрасывают. Пальцы у них деликатес. Значит, они не для еды его принесли. Попугать, может, хотели?

Я хмыкнул. Сержант был прав — алайцы не доверяли «новым» союзникам. Это не дар, а деморализация…

— Не боишься алайцев? — спросил я.

— А чего их бояться? — Леон улыбнулся с явным облегчением. Вот меня он побаивался, это да. — Мясо и мясо.

Я кивнул сам себе: вот так-то, господа аналитики. Найдём поводок и на ваш Э-лай.

Нам бы только отыскать командующего, с остальным как-нибудь справимся сами. Алайцами у меня и сержанта не напугаешь.

Я дождался возвращения Роса, давая себе ещё немного подумать и посовещаться с аналитической группой.

Нужно было двигать к Асконе. Что толку бессмысленно метаться на больших скоростях? Но я надеялся, что Рос привезёт из храма что-то важное.

Эйниты получше нас понимают и ситуацию с Э-лаем, и видят возможные сектора поисков Дьюпа. Ну, ведь видят, наверное?

Дождался. Нового лейтенант не привёз. Айяна выглядела умеренно сердитой, но ничего передать не просила. Значит, пока мы двигались в допустимом для храма направлении.

Подсказок нам давать тоже не собирались. Ну что ж… Подсказки уже сидели у нас на борту в гостевых каютах. Целых двенадцать штук.

Да. Пора было переговорить с эйнитской молодёжью, но заставить себя я не мог.

Мне уже некуда было оттягивать этот разговор, но…

Открытый космос, «Персефона»

Знаешь, что такое заноза? Это когда ты уже четвёртый раз проскакиваешь мимо дверей общей каюты для офицерского состава, откуда слышатся разговоры и смех.

Идёшь, катаешь в глотке какую-нибудь корявую фразу, а потом разгоняешься с полным намерением войти и…

В двух шагах до цели фраза тебе кажется идиотской, дверь — узкой, и ты опять проскакиваешь мимо!

Вся беда в гормональном фоне. Мы хорошо постреляли, и тело желало теперь отдыхать. А я, будучи капитаном и полным самодуром на своём корабле, вообще позабыл про эту раздражающую процедуру — регулярно делать себя бревном.

В результате каждое утро после совместного чаепития с эйнитами, у меня все внутренности колом стояли!

Зачем я туда ходил? Да на автомате же. Привык утром пить чай в офицерской столовой. Обедал чаще всего у себя, ужин вообще частенько проходил «на бегу», а вот завтрак — это было святое.

Росу хорошо, Рос был крепко и не без взаимности влюблён в Дарайю.

Хоть она и Проводящая эйи, и ей неизвестно сколько лет, и вообще, змея она редкая, но сексом им это заниматься не мешало. Потому кровь у лейтенанта разогревалась ровно настолько, чтобы с удовольствием кокетничать с Данини и Кераи.

Особенно с Кераи — смуглой, бойкой и языкастой. Потому что на Данни вообще нельзя было смотреть слишком долго. Она пробуждала в мужчинах что-то животное, но не дикое, а превращающее мышцы в кисель.

Если Кераи давала двуногому вспомнить в себе дикого волка, то Данини — собаку.

Бойцы таскались за ней по коридорам «Персефоны», роняя слюни. Я каждое утро наблюдал теперь эту игру в паровозик.

Прежде чем заявиться к эйнитам, я сделал штуку страшную и вряд ли простительную кому-то ещё: сбросил очередной план разведчиков Энреку. Тот, что утром подкорректировали и подновили.

Кот даже отвечать мне не стал — прислал смайлик. Мол, мне наша разведка уже доложила про ваши планы.

«И что скажешь?» — написал я ему.

«Фуфло», — коротко отозвался невежливый Кот.

В животе заныло. Нет, выхода не было. Оставалось только одно — использовать для поисков Дьюпа эйнитскую банду, захватившую «Персефону».

Я был просто обязан родить сегодня фразу, с которой войду в общую каюту. Но ведь это же можно и после обеда, верно?

Поем? Сил наберусь?

Остановился у дверей, выругался вслух, вызвав улыбки двух дежурных бойцов, наблюдающих за порядком в коридоре и за дверью этой самой каюты, откуда доносился переливчатый женский смех.