Вошёл Гарман: розовые уши и румянец пятнами.

Этот не знал до сегодняшнего дня. И как бы его самого не пришлось потом реанимировать. Нервы у Гармана работают своеобразно — своей крови он не боится, исключительно чужой.

Ввалился Рос. Сама невозмутимость. Такое ощущение, что просто не в теме или не видит в происходящем ничего достойного обсуждения.

Последним нарисовался Млич. Этот — знал, и, судя по сжатым губам и блеску в глазах — успел перекинуться парой фраз с Келли. И готов его защищать.

Я не стал ничего объяснять — включил проекцию, записанную на браслет.

Хорошая голопроекция бывает вернее реала, потому что даёт иллюзию объективности, хотя камера следует за глазами снимающего, в данном случае — моими. И звук пишется с моей же точки.

Зудящий скрип наручников по трубе, вспухшая от ожогов кожа…

— Кто что скажет? — спросил я, усаживаясь поудобнее.

Забавно, но обычно меня бесило, что вокруг капитана толчётся куча бездельников — порученцы, ординарцы, помощники всех мастей. Сейчас их не хватало. Их глупых невзвешенных мнений, которые могли бы дать время на размышление всем остальным.

Млич вздохнул, перевёл глаза на карту. «Келли свой, а этого парня я вообще в первый раз вижу», — было написано у него на лице.

Гарман, видимо, успел и личное дело техника поднять, и выяснить суть конфликта.

Он сглотнул, готовясь отвечать за происшедшее по существу, хотя замполич не занимается парнями с нижней палубы. Это ответственность сержанта по личному составу, кстати, где он?

Я посмотрел на Гармана. Ничего не спросил, но тот понял:

— В увольнительной, господин капитан.

— Ясно. Ивэн, часто у нас такое бывает?

— Не очень, — буркнул навигатор.

Ясно: я гад и придираюсь.

— Что будем делать?

— А что тебя не устраивает? — огрызнулся Млич.

Я не дал своей психике отреагировать. Накатом тут ничего не решишь.

— Всё не устраивает, — сказал нарочито негромко. — И неэффективность системы управления, которая требует применять физическое насилие. И то, что пользы всё равно ноль, раз наказания повторяются регулярно и никого особенно не пугают.

— Раздолбаев много набрали, вот и вся эффективность, — не сдался Млич.

— Гарман, в чём там было дело?

— Уснул на вахте, на контроле камеры шлюзования, — господин капитан. — По уставу предполагалась дисквалификация, поскольку понижать с должности младшего техника некуда.

— Шлюзование? — удивился я. — Это когда?

— Когда вы поднялись с Кьясны, господин капитан.

Я оглянулся на Роса, тот кивнул.

— Когда ваша шлюпка запросила шлюз, во вводной системе её не приняли, Рос стукнул напрямую в навигаторскую и дежурный вручную…

Вот так, а я даже и не заметил. Задумчивый идиот.

— Мальчишке семью кормить… — пробормотал Гарман. — Претензий у него нет и жаловаться он не будет. Это на Экзотике работу шлюз-диспетчера можно и на грунте найти. У них там искусственные планетные системы и прочая ерунда…

— А как подобные проблемы решают на экзотианских КК?

— Там система штрафов, — сказал Млич нехотя. — Довольно сложная, я читал. Ну и не ставят обычно одного дежурного на шлюзовые камеры. Мы тоже обычно не ставим, но большая часть техперсонала отдыхает по твоему же приказу. Расслабились все, в общем. И Келли расслабился.

— У нас допустимо ввести систему штрафов капитанским порядком, в обход инструкции?

— Понятия не имею. Если есть система лишения премиальных, значит, теоретически…

Я коснулся пульта:

— Специнтенданта к капитану! И капитана Келли!

— Ну, даже если и можно, что это даст? — продолжал бурчать Млич.

Вошёл зампотех. Явно стоял под дверью.

Он, пожалуй, лучше прочих понимал суть моего бешенства. Сам поил меня с ложки, когда я валялся за неимением лишней медкойки прямо в каюте. Заштопанный, с непрекращающейся лихорадкой. Он знал, что и как меня бесит…

Всё, стоп. Эмоции — к Хэду.

— Капитан Келли, завтра приступите к консультациям по вопросу изучения системы штрафов при управлении младшим техперсоналом в Содружестве. Подключите интендантов, старший сейчас поднимется. Обратиться рекомендую к Дегиру, это именно тот зануда, который сможет правильно вас перенаправить. Будет плеваться ядом, передадите от меня горячий привет.

Я обращался к Келли «на вы», и это было вполне достаточное для него наказание.

Он видел, что я зол, кожей ощущал давящее раздражение, но его сердце в моём присутствии, надеюсь, больше не выкручивало нездешним страхом.

Я перерос свой гнев. Наверное, и это было для него наказанием.

— И последнее. — Я посмотрел на Дерена. — Кто там к тебе в ученики просился, Леон?

Лейтенант кивнул.

— Возьмёшь и будешь учить. Нормально учить, иначе самого заставлю экзекутором подрабатывать.

— Слушаюсь, господин капитан.

Дерен успел успокоиться и спрятать эмоции, и я не сумел догадаться, зашло ему такое решение или нет. Но было понятно, что никуда он не денется. Леон — щенок, конечно, но попытка не пытка…

Я хотел и Мличу сказать какую-нибудь гадость, но на пульте загорелся сигнал корабельной связи. И поскольку дежурного я выставил, кнопку пришлось отжать мне.

— Господин капитан, сержант Лембор, кольцевой сектор. У нас собака в коридоре рожает. Просилась к вам, но Логан её не пустил. У неё судороги и плачет, как ребёнок. Я не знаю, что делать, господин капитан.

— Тёмная Мать!

— Не понял, господин капитан?

— Стой, где стоишь! — Я скользнул ладонью по пульту. — Главного медика ко мне! Интенданта — отставить!

Открытый космос. «Персефона»

Всё-таки новый главный медик был понимающим мужиком. Другой согласился бы принимать роды у собаки только после орального насилия.

У девочки ничего не получалось: она скулила, судорогами перекатывались по брюху неспособные родиться щенки.

Нести её в медчасть было поздно. Мы соорудили стерильную подстилку прямо в коридоре, там же плавали медицинские ножи, контейнер с искусственной кровью.

Медик сказал, что придётся резать. Он уколол собаку обезболивающим, и бедняга вытянулась, только в животе всё ещё билась упорная жизнь.

Матово засветились асептические «перчатки» на руках начмеда.

— Ещё света! — скомандовал он.

Рядом с ним суетилось два парня рангом пониже.

— Скальпель включён! Спаиваем края разреза!

Я застыл метрах в двух, куда мне велели отойти, чтобы не распространять микробов.

Никто из моих парней не ушёл, даже Келли маялся возле стенки. Собаку любили все. Или боялись разочаровать меня?

Лица были напряжёнными, но ведь и без Кьё нам сегодня хватило нервов.

Млич явно думал о чём-то своём, постукивая ногой и сжимая пальцы. Похоже, его беспокоило непонятное задание, я же ему ничего не сообщил толком — куда летим и зачем.

Келли тоже психовал, но без лишних жестов. Вспомнил, зараза, как мы все любили электробичи, когда попали на Юг?

Я скосил взгляд на бледную физиономию Дерена и оторопел — пилот смотрел не на собаку, а на главного медика: долгим, изучающим, нехорошим взглядом!

Что же он в нём углядел?

Меня притягивала открытая рана на брюхе собаки — уже показался первый плодный мешок, где угадывалась маленькая тёмная тушка, но я сделал усилие и сконцентрировался на лице начмеда, замаскированном «активной маской».

Дерену достаточно глаз, значит, и я пойму.

Что могло насторожить лейтенанта? Сквозь марево маски проступали поджатые губы…

Недоволен, но это понятно. Делать ему больше нечего, кроме кесарения собаки.

А почему он вообще согласился?

Последняя мысль вдруг не понравилась мне радикально. Медики живут моралью своего клана. И на «Вороне», и на «Персефоне» ни один до этого не подстилался под капитана.

Неужели главному медику что-то от меня нужно? Причём… это что-то вряд ли зависит от наших отношений. Он ведь не стремится к личному общению.