— Это неправильный путь, — возразил Вогт.

— Я знаю. Но он один. И не надейся в последний момент улизнуть. Побежать ты можешь только вперед — туда, куда и так придешь со мной.

Рваное Лицо распахнул дверь, пропуская Вогта вперед. Тот слегка ссутулился, протиснувшись в низкий дверной проем. За дверью обнаружился темный коридор, впереди смутно просматривались ступеньки. Действительно, путь только один — вперед.

— Шустрее, к арене, — поторопил Рваное Лицо.

Вогтоус оглянулся на Рваное Лицо. Тот держал перед собой нож в последней тщетной попытке убедить себя, что Вогт представляет для него опасность, однако глаза держал плотно закрытыми. Хотя волосы Рваного Лица еще сохраняли свой темный цвет, его молодость давно миновала, и тонкая кожа на веках высохла, сморщилась. У Вогта возникло странное ощущение. На мгновенье он как будто проник под эти веки, чтобы увидеть то, что так не хотели видеть глаза Рваного Лица — тень на стене, обрамленная дрожащим светом факелов, веревка, стянувшая чьи-то заведенные за спину запястья так туго, что выступила кровь. За этими образами последовали и другие, словно призраки чей-то неуспокоенной боли — вот как ведешь человека на смерть. Вогт закрыл свои глаза, позволяя глазам Рваного Лица оставаться невидящими, и, слепой, испуганный, несчастный, вышел на посыпанную песком арену.

— КРОЛИК! — выкрикнул кто-то, представляя его публике, и сердце Вогта как будто остановилось.

— Открой глаза, — прошипел Рваное Лицо, ударив Вогта в спину.

Вогт подчинился. Он находился в небольшом амфитеатре. Вокруг песчаной арены кольцом размещались места для зрителей. Почти все они были пусты, и только в первом ряду напротив себя Вогт увидел небольшую группку из нескольких десятков человек. В верхнем ряду в полумраке смутно просматривался еще один наблюдатель. Завернутый в фиолетовый плащ, он напоминал спящую под сводом пещеры летучую мышь. Вогт скользнул взглядом по лицам, пытаясь найти того, к кому можно обратиться за помощью, но не увидел ничего в этих глазах, кроме жадного интереса. «Плохие люди», — понял он и сжался в комок.

— Кролик! — снова отрекомендовал стоящий на арене низенький здоровячок, одетый в нечто оранжевое, с фалдами и золотистыми кисточками, а затем умчался прочь, оставив лишь цепочку следов на песке.

Откуда-то сверху, с потолка, падал свет, обливая арену дрожащим желтым сиянием, но Вогту этот свет казался самой тьмой.

— Как песок, — пробормотал Рваное Лицо, и Вогт сжал руки в кулаки, услышав его слова.

— Вот так, — сказал Рваное Лицо. — Именно это тебе и нужно сделать.

— Есть же другой выбор, — прошептал Вогт, по-детски широко раскрывая глаза.

— Твой противник, — Рваное Лицо толкал его на арену.

Тот, с кем Вогту предстояло сразиться, вышел из темноты в центр освещенного круга и поднял мощные руки, приветствуя публику. В ответ раздались истерично-бурные аплодисменты. Никогда прежде Вогту не доводилось видеть человека таких размеров. Почти голый — на нем были лишь красная набедренная повязка да такого же цвета короткий плащ, свисающий за спиной, — громила весь состоял из раздутых, перевитых веревками жил мышц. И лишь бородатая голова с выбритым черепом выглядела непропорционально маленькой.

Громила издал воинственный клич, и на фоне второй волны ответных выкриков голос Вогта прозвучал едва слышно:

— Он убьет меня!

Впервые запретное слово вырвалось у него с такой легкостью. Отныне все сложности произнести его были устранены — безвозвратно.

— Никто из них в этом не сомневается, — мрачно кивнул Рваное Лицо. — Рог еще ни разу не проигрывал. Когда-нибудь это случится. Но совершенно точно не сейчас.

Вогтоус ощутил жжение в глазах.

— Тебе жаль меня?

— Да, — тихо ответил Рваное Лицо. — Но это ничего не меняет. Ты умрешь.

Вогт смотрел в его лицо, изучая шрамы.

— На твоем лице все твои обиды?

— Нет, только сотая их часть.

Вогтоус почувствовал опустошенность. Отвернувшись от Рваного Лица, он сделал три шага навстречу своему врагу.

— Подожди, — позвал его Рваное Лицо. Он что-то искал в карманах. — Вот, возьми.

Это были два плотных кожаных кольца с выступающими из них железными шипами.

— Зачем это?

— Нацепи на пальцы. Вот так, — показал Рваное Лицо. — И сожми руки в кулаки.

Вогт, бледнея, кивнул. Он был благодарен даже за эту уродливую заботу.

— Прощай, — хлопнул его по плечу Рваное Лицо и отступил в темную нору коридора. Глаза его блеснули, и он потупился, пряча их. Он вдруг развел руки, как крылья, и на какой-то отчаянный миг Вогтоусу показалось, что Рваное Лицо зовет его за собой — бежать из этого страшного песчаного круга, впитывающего кровь и слезы, от пустых глаз людей, пришедших поглазеть на смерть, от великана, зовущего себя Рог. Но Рваное Лицо только сомкнул двойные двери. За ними лязгнул засов.

Вогт всегда верил, что ничего по-настоящему плохого с ним не случится. Возможно, эта иллюзия защитила его в тот день, когда Ордену пришел конец, но уже тогда она была ранена. Сегодня ей было суждено погибнуть. Хотя теперь его руки были вооружены, он держал их опущенными. Рог надвигался на него, огромный, как гора, неотвратимый, как лавина.

Вогтоус даже не осознал первого удара — просто его тело вдруг отбросило назад, с шумом ударив о двери позади. Вогт быстро сообразил, что более невыгодное положение только под огромными ступнями этого чудовища, и метнулся в сторону. Жесткий кулак впечатался в дверь точнехонько в том месте, где только что была его голова, оставив вмятину в дереве. «Хорошо, что меня там уже не было», — успел обрадоваться Вогт, но следующий удар достиг своей белой растерянной цели. И оказался… чрезмерно чувствительным.

Всю жизнь Вогта окружала невидимая защитная оболочка. Подобно невылупившемуся цыпленку, окруженному скорлупой яйца, он никогда в полной мере не ощущал саднящего прикосновения внешнего мира. Однако если бить достаточно сильно и часто, то способность сопротивляться слабеет… и стоит пробить в защите первую трещину, как дальнейшее разрушение происходит поразительно быстро, и вот ты уже стоишь на осколках, мягкий, как персик, чья кожа способна лопнуть под ударом, а мякотная плоть с легкостью отделяется от кости…

Под радостные подбадривания публики Рог швырял Вогта по всей арене, не встречая ни малейшего сопротивления. Вогтоус никогда не испытывал сильной боли, и она потрясла его. Оказалось, что нестерпимая боль действительно нестерпима — даже если ты все равно ее терпишь, так как деваться тебе некуда. Ему хотелось свернуться в клубок, покрыться жестким, непробиваемым панцирем, но ничего не менялось — все та же мягкая, уязвимая плоть. Вскоре Вогт перестал что-либо соображать, остались лишь инстинктивные, судорожные движения. Он то прикрывал ладонями окровавленное лицо, то сгибался пополам, когда кулак Рога, такой огромный, какого не могло быть у человека, если только в его крови нет примеси монструозной крови, врезался в его беззащитный живот. Вопли и выкрики зрителей, вторя вспышкам боли, казались их частью.

Вскоре Вогт начал падать и с каждым разом ему требовалось все больше времени, чтобы подняться. Лежа на песке, он увидел, как Рог смеется над ним. Его лицо, окаймленное снизу кудрявой бородой, теперь было такое же красное, как его плащ. Хотя из Вогтовых носа и губ обильно текла кровь, какая-то часть его сознания все еще отказывалась верить в реальность происходящего и само существование Рога. Этого ужасного гиганта, созданного для убийств, просто не могло быть в мире, где небо порой бывает таким синим. Впрочем, никакого неба здесь не было, а был только Рог. Рог наклонился, схватил дрожащее, объятое болью тело Вогта, поднял его над головой, удерживая на вытянутых руках, а затем бросил оземь. Он хотел выбить из Вогта дух, и это ему удалось. Все почернело…

Потом Вогт открыл глаза. Сколько прошло времени? Он не смог бы даже предположить. Он лежал на песке. Рог не спешил к окончательной победе. Он знал, что не следует заканчивать представление слишком быстро. Нет ничего хуже разочарованной знати. Разве только разозленная знать. Вогт слышал, как они кричат, утратив свою сдержанность, эти обычно ко всему безразличные люди, чьи глаза давно утратили блеск. Они что-то выкрикивали, но Вогт не разбирал ни слова. Он встал, но снова упал. Рог ухватил его за плечи и поставил на ноги.