Когда 14 мая 1948 г. Израиль официально стал государством, а Великобритания вывела свои войска, в этой части Ближнего Востока было много поводов для радости. После почти двух тысяч лет безгражданства и рассеяния, спустя полвека после первого сионистского конгресса в Базеле (Швейцария), образ евреев как «бескорневой» группы «потерянных» племен, казалось, был навсегда вычеркнут из истории. Предыдущие десять лет были самым трагическим десятилетием в еврейской истории. На европейском континенте из 8 255 000 еврейского населения нацисты уничтожили 5 957 000 человек. Теперь эти мрачные годы заканчиваются на триумфальной ноте. Цена была огромной, но теперь счет, похоже, сведен. Старые споры между сионистами и антисионистами казались теперь не только устаревшими, но и не имеющими смысла. Как и бесконечные дискуссии о том, представляют ли евреи собой расу, религию, нацию или нечетко определенный «народ». Теперь они стали национальностью и должны были иметь паспорта, подтверждающие это.
По всей новой стране проходили вечеринки, танцы на улицах, размахивание флагами и звуки автомобильных гудков. Одна сабра — еврейка, уроженка Палестины, живущая сейчас в Америке, вспоминает первый долгий вечер веселья, который для нее и ее молодых друзей закончился на пляже под Тель-Авивом, когда солнце поднялось над Кесарийскими холмами и осветило Средиземное море в первый полный день существования государства Израиль. «Мы говорили о нашей новой стране так, как будто это будет новый рай на земле, — рассказывала она позже, — своего рода волшебная Страна Оз, новый Эдем, где для евреев навсегда наступят мир, свобода и счастье. Но потом мы стали щипать себя и напоминать друг другу, что надо смотреть в лицо реальности. Мы должны были помнить, что теперь, когда у нас есть своя страна, это будет такая же страна, как и все остальные, со всеми проблемами, с которыми сталкивается любая страна. Да, там будут израильские герои, но будут и израильские грабители, израильские насильники, израильские грабители, израильские сутенеры и израильские проститутки, израильские полицейские, которые будут преследовать израильских похитителей сумок, и израильские солдаты, которые будут сражаться, убивать и будут убиты — возможно, в большем количестве израильских войн...».
Тем временем из нового государства Израиль его первый премьер Давид Бен-Гурион распахивал объятия евреям всех национальностей, призывая, умоляя их «вернуться домой» в Израиль. Чтобы облегчить возвращение, не требовалось никакой бюрократической бумажной волокиты. Приглашались все, кто считал себя евреем. Но для большинства американских евреев идея возвращения «домой» в Израиль была малопривлекательной. Дом был не там, а здесь, и представить себе Израиль было трудно, разве что очень абстрактно.
Кроме того, существовала некоторая путаница — сложная панорама смешанных эмоций. Например, для еврейского социалистического движения факт существования Израиля в значительной степени выбил ветер из его парусов. Какой смысл теперь жаловаться на несправедливость американской капиталистической системы? Если еврейские социалисты были недовольны положением дел в Америке, то теперь у них была своя страна, куда они могли вернуться, где они могли торговать своими политическими товарами.
Для состоятельных людей эмиграция из Восточной Европы в США оказалась самой золотой из всех диаспор — и самой удачливой. Путь от полуразрушенных штетлов и гетто России и Польши до гаражей на две машины и счетов в «Saks Fifth Avenue» был почти чудесным образом коротким. Кто из бабушек или даже неграмотных матерей поверил бы в то, что их отпрыски ездят на «кадиллаках» и выгуливают пуделей в Центральном парке? Собаки как домашние животные? Эта идея была бы немыслима всего лишь одним поколением раньше, когда собака была свирепым приятелем погромщика. И все же это произошло. Каким-то образом восточноевропейцы оказались в Америке именно в тот момент, когда их таланты и энергия — в швейной промышленности, киноиндустрии, радиовещании, издательском деле, ликеро-водочном бизнесе — оказались наиболее востребованными. Успех, даже для самых предприимчивых, был просто неизбежен, и это казалось более удивительным, чем создание в другой части света государства под названием Израиль.
Да, для большинства американских евреев было приятно осознавать, что Израиль существует для тех, кто в нем нуждается, и является альтернативой ассимиляции, местом, куда можно вернуться, если жизнь в Америке по каким-то причинам станет невыносимой. Но большинство евреев считали, что они достаточно хорошо ассимилировались, и что Америка была добра к ним. Что еще, собственно, мог предложить им Израиль? У них не было потребности в убежище, хотя это убежище находилось рядом, маня и требуя их внимания и поддержки. Большинству было бы интересно посетить Израиль из любопытства, в качестве туристов. И, в качестве уступки старым и почти забытым привязанностям, большинство было бы готово купить облигации господина Бен-Гуриона. Но этим дело и ограничивается; большинство не испытывает столь глубоких чувств к Израилю, чтобы обрубить свои теперь уже прочные американские корни и уехать туда жить.
Даже самые недавние американские переселенцы — те, кто едва успел спастись от Гитлера, — чувствовали себя именно так. Анна Апфельбаум Поток, например, приехала в США в 1940 г., т.е. за восемь лет до создания государства Израиль. Она родилась в Варшаве в 1897 году и принадлежала к третьему поколению видных польских меховщиков. Маленькой девочкой она часто бывала в мастерской своего деда, где он разрешал ей играть с шелковистыми шкурками, и там она научилась любить прикосновения, особенно к соболям, и даже резкий запах сырых и необработанных шкурок. Не было сомнений, что Анна и ее старший брат Максимилиан примут участие в семейном меховом бизнесе, а после смерти отца в 1921 г. они возглавили его. Семья Апфельбаумов без особых неудобств пережила царские погромы, поскольку Апфельбаумы поставляли шубы польской знати и всем высокопоставленным чиновникам страны. Их клиентами были мэр Варшавы и президент Польши. После революции в России они не испытывали никакого давления, поскольку руководители коммунистической партии приезжали из Москвы и Ленинграда, чтобы получить шубы из соболя, рыси и каракуля от Апфельбаумов. Даже после раздела Польши в 1939 г. и сдачи Варшавы немцам Апфельбаумы продолжали чувствовать себя в безопасности, и, хотя их признавали евреями, им разрешалось свободно ездить по Европе, например, на меховой рынок в Лейпциг, как неевреям.
Однако к 1940 г., когда Франция, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Дания, Норвегия и Румыния были захвачены немцами, а гитлеровская программа «Окончательное решение» начала принимать мрачные обороты, ситуация изменилась. Было необходимо, чтобы Апфельбаумы покинули Европу или погибли. В спешном порядке было проведено семейное совещание, на котором обсуждались пути отступления. Но в течение нескольких недель из Варшавы не было железнодорожных билетов. Тогда удалось раздобыть два билета в Швейцарию, по которым Анна и брат Макс должны были добраться до Цюриха, получить деньги в швейцарских банках и отправить за остальными членами семьи — мужем Анны, Леоном Потоком, их сыном, женой брата и их дочерью.
Из Цюриха Анна и ее брат отправились в Париж, где планировали послать за остальными, но обнаружили, что Париж только что оккупирован немцами. Тогда Анна и Макс приняли ужасающее решение вернуться в Варшаву и лично забрать остальных членов семьи. Каким-то образом — благодаря тому, что они оба в совершенстве владели немецким языком, — им это удалось, и клан перегруппировался в Варшаве. В итоге пять человек — Анна, ее муж, брат и двое детей — отправились в небольшой машине с одним чемоданом неизвестно куда. Жена Макса согласилась остаться. В машине для нее места не было, да и важно было, чтобы все выглядели как обычные путешественники, а не как беженцы; за ней придут позже. Макс больше никогда не видел свою жену.
Сначала маленькая машина направилась на юг, в сторону Румынии и возможного черноморского порта, например, Одессы, откуда можно было бы добраться до нейтральной страны, например, Испании. На румынской границе их остановили нацистские солдаты. Тогда, быстро приняв решение, они снова повернули на север и направились в Литву, где им удалось пересечь границу. Оттуда маленькой группе удалось заказать проезд через Балтийское море в Швецию, где благодаря вмешательству американского консульства в Стокгольме они смогли получить визы на въезд в США через Монреаль. Для оформления документов консульство работало всю ночь.
