По доносу одного из Минамото наш герой был вызван в столицу для разбирательства. Масакадо опередил истца и, явившись ко двору, обстоятельно изложил своё понимание ситуации. Видимо, столичные власти не хотели ввязываться в малопонятные раздоры грубиянов-самураев в далёких провинциях. Как сообщают «Записки о Масакадо»: «Хоть и непривычен он был к столичным порядкам, но по воле будд всё как-то наладилось. Снизошла на него милость государя».

Вернувшись в свою резиденцию, Масакадо и не думал успокаиваться. Его враги тоже не сидели на месте. Сын Тайра-но Куника по имени Садамори попытался отомстить, но очередной бой закончился тем, что ближайший помощник Садамори по имени Осада-но Маки был убит в бою, а «Садамори впустую орошал траву горькими слезами». Сам же Масакадо заметил: «Достойный муж стремится прославиться, но клеветники скрывают его заслуги. Клеветники завидуют достойным, если те выше их». Очевидно, он не забыл унизительного отказа в столице и был намерен не ждать милостей от двора, а стать кем-то гораздо большим, чем какой-то начальник столичной полиции. К Масакадо присоединились Окиё-но Оокими, наместник земли Мусаси, и множество простых самураев. Постепенно все земли долины Канто оказались под контролем «достойного мужа». Присланный из столицы новый губернатор лишился государственных печатей и, осыпаемый насмешками, быстро вернулся в Киото, так и не приступив к наведению порядка на вверенных землях. Неугомонный мятежник повелел строить новую столицу и занялся переименовыванием окрестностей. Новые имена копировали названия пригородов Киото.

Уверовав, что сама судьба благоволит ему, Масакадо решился на шаг небывалого размаха. Совершенно неожиданно в тех краях объявилась некая жрица-предсказательница. Прорицания не заставили себя долго ждать: «Я посланница бодхисатвы Хатимана! Сим наделяет высокородного Тайра-но Масакадо титулом государя! Хатиман дарует победы в бесчисленных битвах! Ныне же нужно это торжественно отметить исполнением тридцати двух мелодий». Масакадо скромно потупился и произнёс что-то вроде: «Ну, раз сам Хатиман настаивает, придётся побыть государем, я не против. Ну а теперь, как было сказано, надо это как следует отметить!» Масахиро — младший брат новоявленного государя — пытался усовестить его, заметив: «Престол достаётся государю не через применение силы и не в состязании умом. Как бы не вышло так, что люди потом будут нас поносить! Прошу подумать об этом!» Но Масакадо было не остановить. Война продолжилась, а сам виновник торжества написал в столицу предерзкое послание. В частности он сообщил: «Захочу владеть половиной страны — разве не допустит того небесная воля? В старину, потрясая оружием, овладевали Поднебесной. Небо наделило меня, Масакадо, военным умением. Однако двор не награждает заслуги, а лишь присылает указы с обвинениями — посмотрите на себя, какой стыд!»

Рис. Актёр Накамура Утэмон IV в роли Тайра-но Масакадо. Художник Утагава Кунисада.

Послание вышло довольно сумбурным и завершалось выражением величайшего почтения. Нам не дано знать, кем и когда было запланировано появление прорицательницы от самого бога войны Хатимана. Но, похоже, Масакадо в какой-то момент и вправду поверил в покровительство богов.

Его враги, всерьёз напуганные происходящим, объединились. Теперь их борьба была подкреплена священным авторитетом самого государя (конечно же, настоящего, а не мнимого). В столице без устали молились о победе над Масакадо, сжигая в священном огне бумажки с именами демонов (мало кто сомневался, что мятежникам помогают силы зла), руководство же объединённым войском получил старый недруг Масакадо, Садамори. Дерзость мятежника потрясла многих даже в его лагере. Начался отток бойцов, и к моменту решающей схватки, как сообщает нам летопись, у него под рукой оказались всего лишь четыреста самураев, а восемь тысяч прочих бойцов не успели собраться. Кажется странным, что первоклассный полководец Масакадо, отлично зная о перемещениях вражеских сил, не удосужился собрать в единый кулак свои войска. Решение это не требует стратегической гениальности. Можно предположить, что подчинённые лжегосударя не решились на войну под святотатственными знамёнами, и вялотекущее дезертирство погубило все планы. Последний бой произошёл в Северных горах земли Сасима, где Масакадо лично возглавил безнадёжную атаку и был убит прямым попаданием стрелы. Увы, покровительство Хатимана не помогло в решающем бою. Отрубленную голову мятежника отправили в столицу, и тут началась его посмертная активность.

День сменялся днём, но голова несостоявшегося тэнно казалась не тронутой разложением. Выражение муки и гнева исказило черты лица, и проходившие мимо горожане не смели поднять взгляд и встретиться глазами с поверженным смутьяном. Местные знатоки потустороннего мира были уверены, что дух Масакадо пребывает в аду, в уезде Шести путей, округе Пяти дурных перерождений, в деревне Восьми страданий. Откуда была получена столь точная информация — неизвестно. Служитель ада сообщил Масакадо, что раз в девяносто два года он будет получать отдых от великих мучений. «Записки о Масакадо» завершаются речениями данного беса, который обращается то ли к Масакадо, то ли к читателю: «Остерегайтесь пожирать живые существа, хоть они и приятны на вкус! Оказывайте благодеяния монахам, хоть это и тягостно! Таков посмертный удел Масакадо». Прочтя эту нелепицу, можно предположить, что главная проблема Масакадо заключалась в том, что при жизни он не чурался сочного стейка и как-то раз пинками прогнал докучливого попрошайку-монаха.

Однажды ночью отрубленная голова озарилась бледным светом, сорвалась со своего места и взмыла над столицей. Те, кто стал свидетелем этого события, попадали без чувств. Дух Масакадо обнаружил себя не в адской деревеньке, а в самом центре Киото! Голова устремилась по направлению к долине Канто, где не так давно правил Масакадо. Широко известны истории о всаднике без головы, разыскивающем свою потерю. Здесь же свирепая голова помчалась на поиски мёртвого тела.

Поиски не увенчались успехом, и через некоторое время одержимая голова то ли рухнула с небес, то ли мирно приземлилась в центре скромной рыбацкой деревушки Сибасаки. Место это интересно тем, что спустя несколько сотен лет здесь начал расти и развиваться город Эдо. Столица сёгунов Токугава, а несколько позже — столица обновлённой Японии, известна ныне как Токио. Местные крестьяне не могли не знать, чья голова оказалась на деревенской улице. Масакадо был более чем известен, а с момента его неудачного мятежа прошло совсем немного времени. Деревенские не стали искушать судьбу, а обошлись с гостьей вполне почтительно. Голову не стали возвращать в столицу, а омыли и похоронили, насыпав сверху небольшой курган. Столичные власти не получили доноса о месте последнего пристанища беспокойной головы, и постепенно история о великом мятежнике стала забываться. Правда, как выяснилось, гневный дух Масакадо не расположен забывать о мире живых. Через несколько лет возле кургана по ночам стали замечать бледный призрачный свет, а сама насыпь как будто подрагивала, наводя на мысль, что кто-то хочет выбраться наружу. Перед жителями деревни встал простой выбор: бежать прочь из этих мест или попытаться успокоить мятежный дух? Остановились на последнем. Молитвы и заклятья лились непрекращающимся потоком и в конце концов сделали своё дело. Онрё (можно было не сомневаться, что Масакадо принадлежит именно к этому сорту духов) угомонился.

Столетием позже в этих местах разразилась эпидемия чумы, которую приписали зловредному влиянию Масакадо. Говорили, что виновата буддистская обитель, которую устроили неподалёку от места захоронения головы. Годы сливались в века, и вот уже обитель переехала, а рядом с курганом был возведён богатый особняк. Пришло время сёгунов Токугава, и новый город активно застраивался. Зловещий курган оказался то ли напротив, то ли прямо во дворе нового дома. Его владельцы скорее всего просто не знали, кто оказался их невольным соседом. Позже, когда наступила реставрация Мэйдзи, здесь же расположилось министерство финансов.