Я зачем-то подёргал верёвку, соединяющую корзину с шаром, и посмотрел на девчушку. Та глядела на меня снизу вверх своими масляными глазками с надеждой и ожиданием.

Когда приземлишься, сказал я ей, иди к какому-нибудь дому, строению, ну сделанной горе какой-нибудь, понимаешь? Или найди похожих на меня. Расскажи им всё. Про Недуг свой. Обязательно! Они тебя вылечат. Поняла?

У неё в глазах только растерянность мелькнула.

А ты, спрашивает.

Я, говорю, позже прилечу, ты давай как-нибудь одна, принимай командование кораблём. Увидимся ещё.

А потом перегнулся через борт и спрыгнул из корзины вниз на землю.

И сразу же шар пошёл вверх, набирая высоту и чуть в сторону, подгоняемый хорошим ветром, дующим из-за скалы.

Я подумал, что тот карапуз в моём сне, это даже, скорее всего, не мой сын, а я сам. Наивный, верящий в чудеса, беспомощный в своих мечтах. Ожидающий чуда от того, кто рядом. Безмятежный и потому умиротворённый.

Шар улетал, но я мог ещё видеть Марьянку сквозь редкие прутья, из которых была сделана корзина. Она беспокойно металась там, как в клетке, бегая на четвереньках, и своей мордочкой, как никогда сильно, напоминала встревоженного зверька.

Я опустил голову, и тут мою грудь стиснула резкая боль, да так сильно, что я почти задохнулся. Сердце замерло, потом сделало два медленных нерешительных удара и остановилось совсем.

Храп преследователей раздавался уже близко, они были от меня в нескольких десятках метров.

Хоть мое сердце остановилось, какое-то время я еще жил. Но мне в последние секунды совсем не хотелось видеть дальнейшее бесполезное приближение разъяренной орды, и поэтому я стал смотреть поверх их голов, на горизонт и на причудливое марево, перемешанное с разноцветными облаками…

Гур прибрал шаг, а потом совсем остановился. Его левый башмак с плоской пластиковой подошвой коротко прошуршал по маленькими камешкам, и воцарилась тишина.

Бармин, идущий ведомым, тоже синхронно, как тень, остановился.

Гур всматривался в пыльное марево, висевшее впереди. Глаза слезились. То ли от колючего сухого ветра, то ли от напряжения.

– Стоит там что-то, – не очень уверено пробормотал Гур, поднося ладонь козырьком ко лбу. Шар уже склонялся к дальнему горизонту и отсвечивал прямо в лицо.

– Где? – негромко отозвался Бармин.

– Там, – неопределённо уточнил Гур.

– Значит – оно и есть, – заключил Бармин. – Больше нечему.

– Как-то не похоже, – покачал головой Гур, а потом осмотрелся по сторонам.

Пейзаж, как и за последние километров пятьдесят, пройдённые путниками, разворачивался вокруг довольно унылый. Едва натоптанная и слабо различимая на рыжем глиняном плато дорога, которая иногда и вовсе пропадала на проплешинах. Реденькие изогнутые пустынные кустики. Пыль, вперемешку с острой противной каменной крошкой. Полупустыня-полустепь. Глазу зацепиться не за что.

– Не так я себе это представлял, – добавил Гур, а Бармин хмыкнул.

Гур скинул в пыль наплечный рюкзак, который существенно полегчал в пути, а сейчас сложился на дорогу неопрятным бурым холмиком. И сел сам, прямо на глину.

– Привал, – провозгласил он. – Надо перекусить.

– Может, лучше дойти до… Объекта, – попытался поспорить Бармин. – Галеты сэкономим.

– Ха-ха, – без малейшего намёка на веселье сказал Гур, роясь в рюкзаке. – Пара галет нас сильно спасёт, ага.

– Кто знает… – и Бармин словно вздрогнул, отошёл от оцепенения, досеменил до спутника, опустился рядом на корточки.

– На, – Гур протянул ему сморщенную размякшую галету, а сам откусил от другой.

Бармин взял бесформенный кусок, машинально принялся жевать, не чувствуя ни вкуса, ни запаха.

– Я полагал, это как-то должно охраняться, – сказал Гур. – Ну не может же просто стоять прямо посреди степи дом и всё?

– Кто знает, – повторил Бармин, задумчиво выглядывая даль.

Когда с перекусом было покончено, два человека встали в привычную связку: Гур ведущий, Бармин в нескольких метрах позади уступом. Не то, чтобы такой расклад чем-то обосновывался, но на протяжении пути они привыкли двигаться именно так – задний страхует переднего. Хотя оба знали, что толку от этого при столкновении будет чуть.

Там, впереди, действительно что-то стояло: дом не дом, сарай не сарай. Пыльное марево, поднятое ветром, искажало картинку.

Гур уже почти успокоился и решил, что они дойдут до строения – чем бы оно ни было – без приключений, когда слева-сбоку раздался какой-то звонкий шелест. Очень необычный звук родился, казалось, на пустом месте: будто невидимый исполин подул вдруг в стальные трубочки: у-уууу-ух, у-ууххх…

Гур вскинул руку, призывая к вниманию, но Бармин, несомненно, и сам уже всё услышал. Напарники остановились, чуть развернувшись в сторону звука.

Химеры появились из марева резкими чёрными мазками, будто вынырнули из-под земли. Гур неким запредельным чувством понял, что рождало такой звук: стремительный поток воздуха взвывал на ходу в нижних сегментах движителей тварей, хитроумном сплетении технологических магистралей, прикрытых бронёй.

Несмотря на упорные слухи, Гур не верил в существование химер. Они представлялись ему плодом воспалённого воображения обывателей, ограничивающим вымыслом, предписанной страшилкой. И он даже успел глупо удивиться почти полному совпадению вымысла с реальностью. Химеры выглядели почти так, как их изображали на рисунках: веретенообразные приземистые корпуса с нижнеприводным движителем и хищные окуляры круговой оптики, прикрытые шарозащитными тугоплавкими стёклами. Из-за этих стёкол «лоб» и «спина» тварей во время стремительного движения переливались тошнотворным радужным киселём. Некоторые знакомцы, кстати, уверяли Гура, что химеры живые создания, что внутри их железного панциря функционирует мозг.

Химеры приближались настолько быстро, что Гур засомневался, успеет ли он додумать эту последнюю мысль до конца. Всё что он успел – это опуститься на одно колено, склонить голову и выставить вперёд согнутую руку, прикрываясь. Хотя, естественно, эти манипуляции выглядели просто смехотворными перед надвигающейся опасностью. Но оружия у Гура не было – он не знал ни одного человека здесь, которому бы удалось его заиметь: не то, что полноценный автомат-пулемёт, а хоть бы какой-нибудь заштатный револьверчик.

Гур скосил взгляд и удивился. Оказывается, Бармин, вместо того чтобы последовать примеру ведущего, бросился бежать. Он опрометью нёсся куда-то вбок от дороги, на ходу пытаясь скинуть рюкзак, но тот от судорожных движений застрял на одном плече, повис на лямке и на каждом шаге-прыжке бил Бармина по бедру.

Все четыре химеры, направляющиеся прямиком к присевшему Гуру, уловив новое движение, резко сменили курс и чёрными стрелами устремились за убегающим.

Они настигли Бармина секунд через двенадцать. Перед прыжком вздыбились железной «шерстью» как бы отклоняясь назад и метнулись на жертву каждая со своего направления. Гур хотел отвести взгляд от происходящего, но не смог.

Бармина буквально разорвало на несколько частей в челюстях химер. Кровь брызнула в стороны широкими дугами, выплеснутая из мясистых ошмётков, и рассеялась под светом шара алыми водопадными капельками.

Химеры покрутились немного над жуткими останками, и, перегруппировавшись, направились в сторону Гура. Тот закрыл глаза.

Через несколько мгновений он почувствовал кожей приближение неминуемого конца – на Гура пыхнуло горячей смесью раскалённого железа и машинного масла.

Но почему-то больше ничего не происходило. Прошло пять секунд. Десять. Двадцать.

Гур разлепил веки.

Давешние химеры стояли перед ним и монотонно покачивали вправо-влево своими продолговатыми «головами». И тут Гур понял, что рядом есть кто-то ещё.

В пяти метрах справа от тварей стоял странный мужчина в видавшей виды шляпе с широкими полями. Гур болезненно сощурился; опускающийся к горизонту шар бил светом как раз из-за спины незнакомца и рассмотреть чёткие детали силуэта, кроме шляпы, представлялось затруднительным.