Да, сразу после этого лечения граф всех прогнал и отказался от завтрака. Что за этим последует в будущем, остаётся только гадать. Брант предложил не тратить на это время, граф сильный человек, значит, он справится с тяжестью так необходимого сейчас покаяния. Покаяния? Почему Брант рассудил именно так? В чём графу каяться? Нет, ну за такую долгую жизнь наверняка найдётся что-то, о чём станешь горько сожалеть. Но… это что-то как-то связано с сегодняшними событиями! Или нет?..

Ночное бдение у кровати бедолаги повара дало свои плоды, уже к завтраку он появился на кухне, заявив, что он в состоянии присмотреть за готовкой, и намерен никому не дать спуску. Его страшно уставшая от всех этих переживаний жена лишь громко ругалась на него, но на самом деле была безмерно счастлива видеть мужа снова на ногах и таким деятельным.

Диана вышла проводить Бранта, Агнес и, конечно же, Андре. Кланяясь ей, Брант тихо попросил сегодня не приезжать к ним, мол лучше ей сегодня побыть с сестрой и отцом, а у них с Андре есть неотложные дела. Диана смиренно кивнула, а взглядом обещала Андре быть завтра. Да-да, они обязательно встретятся завтра!

А сегодня… Много неотложных дел? Им отдали коляску, и прежде всего они отвезли домой Агнес. Брант заявил, что до завтрашнего утра обязанности сиделки принимает на себя, и добрая женщина не возражала, ведь все эти треволнения ночи и поездка в Розаэль вконец измотали её, ей был жизненно необходим отдых. Андре уже открыто посмотрел на Бранта, мол почему бы и ей не дать «испить из того же жизненного источника», откуда они сегодня черпнули не только для себя, но и для Розаэлей. Но Брант отрицательно качнул головой, а позже объяснил свой отказ, как и всегда, ясно и туманно одновременно:

– Не волнуйся за неё. Ей тоже перепало от твоей щедрой раздачи, она в полном порядке, а эту песню про усталость спела только для того, чтобы оправдать моё желание побыть сегодня наедине с тобой. Агнес мудрая женщина. Она всё поняла правильно.

– Наедине?.. – Андре очень удивился.

Это прозвучало, когда они ехали на коляске по берегу Тарна, конь Бранта бежал позади, солнце весело расписывало лица бисером теней и солнечных зайчиков, которые озорными стайками выпархивали на них из-под кроны деревьев. Да, после недавней бури умытая природа ликовала и отчаянно требовала от всех населяющих этот мир живых существ разделить эту радость. Вот только Брант упорно не поддавался, и это не могло ускользнуть от внимания Андре. Он расправил плечи, вздохнул полной грудью и, поскольку его друг пока не спешил начать разговор, рискнул сам поинтересоваться:

– Жофрея тоже сегодня ожидать обратно?

– Тоже? – поймал это слово Брант, – Ты ещё кого-то ждёшь? Ты должен знать, я настоятельно просил Диану сегодня не приезжать к нам.

– Да, я знаю. Но ведь приедет Гийом Сойе, возможно, не один. Верно?

Брант подарил другу удивлённую улыбку:

– Почему ты так решил?

– Ты не стал бы отказываться от услуг Агнес, если бы не хотел оставить её в неведении некоторых своих дел, – Андре, не мешкая взялся объяснить ход своих умозаключений, – Она обязательно приметила бы, как к тебе обращается Гийом Сойе… Я видел, как ты отправил письмо голубиной почтой… кому, если не ему?.. Ведь внешняя почта здесь отправляется только через замок.

– Ты умный, наблюдательный человек. Хорошо. Это нам очень пригодится… – и Брант чуть прикрикнул на коня, заставив того повернуть прочь от реки, – Грядут большие перемены… Ты любишь Диану. У тебя сейчас нет иной жизни, кроме нашей общей, так что… Нам вместе придётся спасать Розаэлей от большой беды. Не возражаешь?

Андре с готовностью кивнул и стал совершенно серьёзным:

– Это как-то связано с этим глубоким обмороком Жанны? Она чего-то страшно боится?

Брант удовлетворённо кивнул:

– Да, верно…

– Так говори же! – начал терять терпение Андре.

В ответ Брант сокрушённо качнул головой:

– Ты молод и горяч… А в этой истории есть, и ещё какое-то время будет, много тайн.

– Уверен, я могу хранить секреты!

– Да, думаю, да… Вот только я не знаю, с чего начать посвящать тебя в них. Изложить краткую версию событий, или всё-таки погрузиться в детали?.. Ладно, у нас есть какое-то время до появления Сойе, так что начну издалека…

Брант тяжело вздохнул и решился:

– У меня есть брат… кузен… больше, чем просто кузен. Видишь ли, наши с ним родители являлись друг для друга братьями и сёстрами, точнее, наши матери сестры очень похожим друг на друга близняшки, а отцы погодки. И родились мы с ним почти одновременно, он опередил меня лишь на пару часов. Говорят, у нас с ним разительное сходство.

– Говорят?

– Да, я не могу судить об этом самостоятельно, так как мы с ним не виделись. Точнее виделись только в глубоком детстве, до пяти лет. К тому времени наши семьи уже приняли и узаконили занятное решение – так как он сын старших брата и сестры, он унаследует титул маркиза и станет называться Филиппом маркизом де Лярок, а я соответственно приму графский титул. Это позволило не дробить имения.

– Но это не повод не видеться? – усмехнулся Андре.

– Да, верно, – вздохнул Брант, и Андре уже в который раз удостоверился, что, несмотря на солнечный день, на душе Бранта очень пасмурно. Объяснение тому последовало тотчас же, – Нас разлучили, как я и сказал, когда нам было по пять лет. Родители Филиппа погибли при весьма странных обстоятельствах. Сначала они исчезли, а спустя месяц были найдены мертвыми, причём со следами пыток на телах. И тогда возникло их завещание, ошеломившее моих родителей, опекунство над Филиппом было доверено графу де Грезьяк. Чтобы ты понимал, он отвергнутый воздыхатель сестёр Вэнло, дочерей графа де Пейрана, сначала он добивался руки старшей, потом младшей, но был отвергнут обеими…

Брант тяжело вздохнул и продолжил свой рассказ:

– У моих родителей не было ни малейшей иллюзии на его счёт, и отдать ему племянника они отказались. Более того, мой отец обвинил Грезьяка в гибели родителей Филиппа. Обвинение было выдвинуто публично, сгоряча, и вылилось в дуэль моего отца и Грезьяка. Отец пронзил правое плечо того гада, в ответ получил лишь маленькую царапину, но… Шпага Грезьяка был отравлена, отец умер через пару дней. Его последней волей был приказ, отданный жене, срочно брать сына и мчаться в Пейрана, под защиту крепких стен нашего замка. Филиппа к тому моменту гвардейцы герцога Орландского забрали и передали Грезьяку. Мама отказывалась оставить племянника на волю врага, но… Всё-таки уступила настоятельной просьбе умирающего мужа. Из Фонтэнжа она смогла выбраться только титаническими стараниями правой руки отца, Рене Сойе, и ценой жизни четырёх наших лучших гвардейцев. Как маме и Сойе при этом удалось вывезти и тело моего отца, я даже не представляю. Он был похоронен в фамильном склепе Вэнло.

– Был? – поймал его на слова ошеломлённый Андрей.

– Не спеши… – Брант тяжело вздохнул и пару минут они ехали молча, наконец, Брант нашёл силы продолжить, – Уже будучи в Пейране мама смогла через доверенных лиц узнать, что её сестра и зять захоронены с почетом в храме замка де Лярок. Что Филипп окружён заботой, живёт в достатке, тепло принимаем во всех лучших домах Фрагии и скоро был определён королевским пажом. Все без исключения доверенные лица, привозя такие новости, советовали маме закончить траур и вернуться в Фонтэнж, не лишать сына блестящего будущего. Но она была неумолима. «Только в Пейране мы можем быть в безопасности, сынок!» – не уставала она повторять и так, нехотя, воспитывала меня в страхе перед окружающим миром. Мы общались только с Розаэлями, и ещё не больше десятка раз выбирались в Ротард, только по каким-то исключительным случаям…

За этим незатейливым по форме, но очень сложным по содержанию рассказом друзья добрались до хижины Жофрея. Их встретил радостный Пират, скоро стало ясно, что хозяин этого убежища всё ещё отсутствует. За хлопотами о конях, о еде прошло какое-то время, недолгое, так как в замке Розаэль им дали с собой кое-какие угощения, потом и семья Агнес снабдила Бранта солидным запасом готовой еды, многое можно было есть холодным, остальное требовалось лишь слегка разогреть.