– Ой, не знаю, не знаю… – Жофрей тяжело вздохнул, – Воламбары не выпустили бы такую добычу из своих лап. Да и Питер не бросил бы друга. Если только…

– Что если?

– У Андре с Питером были странно противоречивые отношения. При том, что их связывали крепчайшие дружеские узы, Андре был пленником Питера.

– Пленником?! Ты серьёзно? Так они были друзьями или врагами? – заинтригованный Брант даже подался ближе.

– Определённо друзьями, но, как признался сам Питер, он служит редкому мерзавцу. Имя герцога Бетенгтон тебе ни о чём не говорит?

Брант на минуту задумался:

– Я слышал его, но только мимо ходом, ничего определённого, кажется, это какой-то брианский лорд… Питер его слуга?

– Не просто слуга, он один из его праиэров, Питер Вайт, так он в конце концов представился Гийому. Он рассудил так, Воламбары герцогу не страшны. А вот настоящее имя Андре он решил утаить, мол ему из Фрагии не улизнуть, пусть прежде обсудит с отцом, как правильнее быть…

– Я уже запутался, – усмехнулся Брант, – Верно ли я тебя понял, что угроза для Андре могла исходить и от его друга, этого Питера Вайта?

– Да, боюсь, что так… Хоть это и плохо укладывается в моей голове. Я видел, как эти двое дороги друг другу… Но да ладно, о чём это я вообще? Ах да! Ты спрашивал о шраме… Так вот, Питер, как и ты, владеет заговором на чистые раны.

– Так вот в чём дело?! Это он ускорил заживление! – тут же предположил Брант.

– Представь себе, нет! – и Жофрей невесело рассмеялся, – Ему стоило больших трудов уговорить Андре принять помощь. Тот категорически отказывался, так как не хотел, чтобы друг страдал из-за него. Но да в конце концов Питер его уломал. Я наблюдал за ними со стороны, и я видел, какое великое изумление отобразилось на лице Питера, когда они впервые попытались это сделать, видел и, конечно же, не отказал себе в удовольствии подслушать. У Андре обнаружилась способность к самовосстановлению. Он-таки не дал Питеру свою боль, но что-то уловил в ходе лечения, предпринятого другом, и самостоятельно коснулся целительного источника. Как Питер сказал? «Ты, друг, на самообслуживании» – припомнив тот момент, Жофрей невольно усмехнулся, – Да-да, он сказал точно то же самое, что и ты!

– Очень интересно, – сощурился Брант, – Но в тот момент он был в сознании. А сейчас… Каким образом он творит это сейчас?..

И оба лекаря обратили свои взоры к лежащему на кровати Андре. Им довелось встретить большую загадку, их пытливые умы уже усердно искали возможное объяснение, и тут вдруг лицо больного исказилось в гримасе боли. Ещё мгновение, и с его губ сорвалось тихое, похожее на стон слово:

– Нет!..

Лекари переглянулись. Оба решили было, что это им померещилось. Но тут Андре вдруг напрягся жёстче и произнёс уже более отчетливо:

– Нет! Я не стану это делать!!!

– Так, говорить он не разучился, и то ладно, – резюмировал Жофрей.

Он встал, приложил руку ко лбу раненного и тут же нахмурился:

– И у него жар. Сильный жар!

Брант тоже уже был рядом, внимательно вглядывался в лицо страдающего.

– Это либо ты всё-таки не угадал с кровью, либо он не избежал заражения ран… – позволил себе думать вслух Жофрей.

– Это точно не из-за моей крови. Но в одном ты прав, мы подошли к часу истины. Вот теперь и решится, будет ли он жить, или умрёт, – и черты лица Бранта ожесточились.

Он приложил свои большие руки к вискам Андре и, чуть прикрыв глаза, начал тихо двигать губами.

Жофрей понял, что его молодой ученик взялся снова за исполнение заговора на чистые раны. Он сокрушённо повёл головой, и чуть отошёл в сторону. Снова несколько минут тяжелого ожидания. Наконец, Брант отпустил голову страдальца и выпрямился.

– Применять заговор к голове раненного это сильно рисковать собственной, – сердито заметил Жофрей.

Брант бросил на него взгляд человека, который в самом деле не привык объяснять причины своих поступков, и снова развернулся к больному:

– Он начал бредить… У него кошмары.

– К слову сказать, кошмары его преследовали и раньше! Он даже боялся спать! Метаться в ужасе во время сна было для него делом привычным.

– Человек, проявляющий невиданную стойкость перед лицом физической боли, оказывается беспомощным перед лицом боли душевной? – Брант горестно поджал губы, – И при этом он может само исцеляться… В чём же причина этой его душевной раны, отец?

– Я не знаю, сынок, не знаю. Они с Питером скрытничали, понимали друг друга без помощи слов…

– Жан, прости меня! – вдруг снова заговорил Андре, – Да, верно… Я должен был тебе во всём признаться! Но я… я не мог… Это было так трудно… Ты герой! Вы все герои! А я ничтожество! В сравнении с вами полное ничтожество! Потому Марианна и предпочла тебя! Нет… Послушай меня! Я не… Ну хорошо, да, в тот момент я жаждал твоего унижения, уничтожения! Но я не предавал тебя герцогу! Брат, ты должен понять это!!!… А что я мог сделать?! Один?! Ты был без оружия, тебя повязали… Что я мог сделать один?!! Сохранить лицо?! Об этом я должен был тогда думать?!! Нет!!! Не надо!!! Всё не так!!!

Брант снова схватился за виски Андре и начал свой заговор, а Жофрей поспешил к своему сундуку с настойками. Очень быстро приняв решение, он извлёк пару бутыльков, смешал их содержимое и передал Бранту:

– Дай ему выпить!

Брант осторожно понюхал напиток, согласно кивнул и не без труда влил это в рот Андре. Тот, попав в оковы кошмара, уже начинал биться в истерике. Брант снова взялся за его виски. Прошла пара таких долгих минут, Андре начал затихать, и скоро совсем затих. Только после этого Брант снова опустился на стул рядом с кроватью. Жофрей последовал его примеру.

– Этот бред… Это не просто игра больного воображения. Душа этого человека крайне изранена, – озвучил свои мысли Брант, – Тебе уже доводилось слышать его кошмары?

Жофрей отрицательно повёл головой:

– Я только наблюдал страх перед ними… Похоже, ночь будет долгой…

Брант согласно кивнул.

Раннее утро. Трава ещё не скинула с себя бисер холодной росы, солнце ещё не растопило остатки ночной прохлады, но долг службы уже потребовал от старого Пирата разодрать сонные глаза и покинуть излюбленное место, ведь у жилища Жофрея очень скоро должны были появиться гости.

В самом деле, через несколько минут из леса, прикрытого зыбкой вуалью тумана, вышли две всадницы на вороных конях. Их тонкие серые плащи были распахнуты и позволяли по достоинству оценить тёмно-зелёные с коричневой отделкой платья, а украшенные страусовыми перьями широкополые шляпы оттеняли, но не заслоняли очень встревоженные лица девушек. Они двигались настороженно, словно никак не могли решить, кому же из них выступить первой. По какой-то странной причине в этот раз обе были рады уступить эту роль друг дружке, и это заставляло их коней двигаться словно в медленном витиеватом танце.

Как жаль, что никто кроме бдительного пса не смог оценить это мистическое по своей красоте зрелище! Да, хоть Пират и начал радостно повизгивать, приветствуя любимых гостей, на его призыв так и не откликнулись ни Жофрей, ни Брант, и это не могло не вызвать беспокойство сестёр Розаэль. Они знали, что в доме должен быть тяжело раненный. Значит рядом с ним должен быть хотя бы один из лекарей. К тому же Жофрей славился тем, что вообще мало спит и встаёт с восходом солнца, а то и раньше, а тут вдруг такая тишина в такой час!

Может быть, раненный Андре умер?!..

Что ж, девушки спешились, приласкали Пирата и после некоторой заминки дружно направились к дому, но на крыльцо ступить не успели. Их остановил голос Жофрея, неожиданно раздавшийся откуда-то сзади:

– Не надо туда заходить, девоньки!

– Жофрей?!

Девушки всплеснули руками, и Диана едва ли не бегом бросилась к старику. По всему было видно, они его разбудили.

– Он жив?!

– Жив твой сказочный принц, жив, – улыбнулся в ответ Жофрей.

– Слава Богу!!! – Диана и не попыталась скрыть вздох огромного облегчения.