Брант почтительно кивнул и повёл в сторону Андре рукой:

– Ваше Сиятельство, это Андре Тарн.

При этих словах Андре склонился в элегантном низком поклоне. Граф де Розаэль невольно оценил это движение:

– Тарн. И всё? Моя дочь обратилась к вам, как к дворянину. А теперь Тарн и всё. Вы присвоили себе нашу реку?

– Андре без сомнения дворянин, но одним из печальных последствий его ранения является потеря им памяти, – поспешил объяснить ситуацию Брант, – Впрочем, думаю, об этой его проблеме вы и так наслышаны.

– Если он не помнит своего прошлого, даже имени, что позволяет вам судить о его дворянском происхождении?

– Блестящее образование и воспитание, – просто ответил Брант.

А Андре смущённо потупил взор.

– Да, манеры безупречны, речь чиста, и при этом не помнить себя? Да вас разыгрывают!! Легковерны вы все, вы, Брант, и все эти женщины, – недобро сощурился граф, не сводя пытливый взгляд с лица Андре.

При таких словах хозяина замка Андре гордо вскинулся, от его смущения не осталось и следа. Он принял вызов, и теперь был готов к сражению:

– Ваше Сиятельство, простите мне мою смелость, но позвольте всё же узнать, чем я дал вам повод для обвинения меня во лжи?

– Чем?! – сердито вскинулся граф, – Я бывал на войне, повидал людей с ранениями головы, были среди них и те, кто теряли память. При этом они теряли и человеческий облик, становились подобны малым детям, ни тебе нормальной речи, ни движений, ни тем более осознания, как к кому обращаться… Вы же, молодой человек, абсолютно адекватны. Из чего я делаю вывод, что вы морочите нам всем голову.

– Если бы у меня была такая цель, я делал бы это более умело, не возбуждая у вас такого рода вопросы, – нахмурился Андре.

Против ожиданий всех женщин Брант не поспешил на выручку другу. Сейчас он лишь с большим интересом наблюдал за происходящим всего лишь как любопытный зритель.

– А, может быть, вы просто не взяли на себя труд лучше изучить суть принятой на себя роли? – продолжил упорствовать граф, – Что, попали в просак? Не выяснили заранее, как именно должен вести себя человек, утративший память?

– Позвольте уточнить, Ваше Сиятельство, верно ли я вас понял. Вы полагаете, что я решил по какой-то причине скрыться от внимания всех тех, кто знал меня прежде? Для этого я проломил себе голову и поломал обе руки? И теперь, урождённый дворянин, сознательно мирится со своим беспомощным безруким положением, ютясь в хижине местного лекаря? – и Андре пытливо сощурился в ожидании ответа.

– Не совсем так, – усмехнулся граф, – Уже оказавшись в наших краях, вы почему-то отказываетесь открыть нам своё имя и прошлое. Возможно, решили таким образом скрыться от своих врагов, нанёсших вам эти страшные раны. И я допускаю мысль, что хижина лекаря комфортнее каземата с кандалами.

Что ж, Андре почтительно поклонился:

– Я не в праве запретить вам так думать. Лишь смею надеяться, что вы не воспользуетесь этим своим правом.

– Определённо дворянин, из придворных! – щёлкнул пальцами граф, – Как гладко стелет! Но мне не нравится, когда мне морочат голову!

– Да хоть бы он и был придворным, какая в том беда? Где здесь повод для упрёка? – решилась возразить Жанна, – Сладкие речи придворного Гастона де Воламбар милее вашему слуху? Только потому, что он человек с именем?!

Это было дерзко, вызывающе. Жанна крайне редко позволяла себе говорить с отцом так открыто, тем более в присутствии других людей. Эта её смелость изумила всех, особенно графа.

– Дочка, я готов списать такой вольный тон на твою слабость, на последствие только что пережитого…

– Не стоит, папа. Это уже позади. Я вернулась, и вся моя сила при мне, – и в подтверждение тому Жанна решительно поднялась на ноги, – Я стою перед вами только благодаря невероятной помощи, оказанной мне этими двумя людьми. И я более не намерена быть немым свидетелем того, как другие люди определяют жизнь мою и моей сестры. Нет у меня на это права. Не для этого я вернулась в мир живых.

– Жанна, доченька… Объясни толком, что с тобой произошло?.. Что именно эти двое сделали? – против ожидания Дианы граф де Розаэль притих, даже не попытался воевать со старшей дочерью, по крайней мере сейчас.

Что ж, Жанна развернулась к растерянным Андре и Бранту. Сознание её полностью прояснилось, теперь она припомнила многое из того, что с ней произошло этим утром, и то, как призналась себе, что более не может и не хочет жить, неся крест горького прошлого, и запретного будущего. И то, как говорила с… Раулем? Рауль был в одежде Бранта… Это был сон?!.. И потом, этот невероятный опыт, подаренный ей Андре… Почему она уверена, что пережила это именно благодаря Андре? Как всё это объяснить? Тем более отцу?!

И Жанна отрицательно повела головой:

– Простите меня, папа, я не знаю, как это описать… Вряд ли это возможно… Я только хочу, чтобы вы знали, я сейчас говорю с вами только благодаря им, и я верю им обоим, в их искренность и добрую волю. Если моё мнение, моя жизнь что-то для вас значит, примите этих людей как друзей, обоих.

Нет, это было не то, что хотел бы услышать граф де Розаэль, и он не побоялся признаться в этом:

– Я ничего не понимаю…

– Не всё возможно понять, и принять многое не удаётся, но… попробуйте для начала не отвергать, – тихо предложил Брант, – С вашего разрешения, я попробую хоть что-то объяснить… касательно Андре… И того, что произошло с госпожой Жанной.

– Будьте так добры, – тут же оживился граф и выразил полную готовность слушать.

Брант благодарно поклонился:

– У меня богатый опыт целителя, ведь леча людей на войне, во время эпидемий, или на каторге, чего только не насмотришься. Так вот, Андре являет собой совершенно уникальный пример, я бы даже сказал, чудо. С его ранами не выживают. Мы с Жофреем сошлись в этом единодушно. Признаюсь, мы взялись лечить его без малейшей надежды на успех. Но он проявил удивительную живучесть. Когда же он позволил мне применить к нему заговор на чистые раны, кое-что прояснилось… Как бы это описать?.. Я думаю, что Андре находится под защитой сильного святого. Причём, этот святой очень близок, допускаю мысль, что кто-то из его родственников… Как только Андре позволяет себе… В общем, во время моих попыток лечить его, он умудряется открывать двери с мир Благодати, Божественного Света, черпать жизненную силу оттуда и даже делиться этим. И вашу дочь он поднял именно так… А потеря памяти, это нечто ещё более мистическое. Я расскажу вам, как с этим обстоят дела, но как-нибудь в другой раз. А сейчас… – Брант оглянулся на Андре, – Раз уж вы, сударь, здесь, давайте попробуем этот фокус и с графом. Что скажете?

– Я?!… В этом слово за вами, господин Брант, – Андре почтительно склонился, так скрыв охватившее его смущение, – У вас есть хоть какое-то объяснение происходящему. И если из этого возможно извлечь хоть какую-ту пользу, я к вашим услугам.

– Ваше Сиятельство? – и Брант развернулся к графу де Розаэль…

Андре сидел на бревне около хижины Жофрея, и со стороны могло показаться, что он любуется закатом, который сегодня и правда был необычайно красочным. Рваная облачная пелена полыхала всеми возможными оттенками от жёлтого до алого цветов. Словно не желая уступать облакам пальму первенства в создании этого живописного полотна, небесная гладь, проглядывающая то тут, то там, тоже окрашивалась то в ярко синий, то в молочно-голубой цвета. Но все эти старания матушки природы оказались тщетными, по крайней мере сегодня, сейчас, Андре не мог любоваться этим изысканным полотном.

Его мысли метались от одного события этого длинного дня к другому, и занимали всё его внимание…

Они с Брантом всё-таки предприняли попытку лечить таким странным необъяснимым способом и самого графа де Розаэль. Правда пока было трудно сказать однозначно каким получился и ещё получится эффект от этого лечения. Им удалось снять боль графа, вот только после этого граф де Розаэль вдруг сильно расстроился. Андре готов поклясться, что видел в глазах отца Дианы слёзы!