Простилась девушка только с Жофреем, а Брант был наказан пренебрежительным равнодушием. Правду сказать, девушка не питала ни малейшей надежды на то, что её пренебрежение как-то заденет этого безликого и бездушного лекаря. Просто совладать с собой полностью она была не в силах. И Диана знала твёрдо, что завтра, а, может быть, уже сегодня, она приедет снова и сделает это точно в тайне от Бранта. Главное, Жофрей не против, а значит в случае необходимости прикроет.

– Чего ради ты так ожесточится, сынок? – обратился Жофрей к Бранту сразу, как только Диана скрылась из виду.

– А чего ты для неё хочешь? Андре поправится и уедет в свой большой мир, а ей оставаться здесь, – вздохнул Брант, – Так зачем же лелеять безнадёжные мечты? Ведь они могут высосать все жизненные силы…

– Во как?! Стало быть, ты не хочешь даже предположить, что Андре женится на ней?

– Верно, не хочу. Во-первых, его сердце несвободно, ты тоже уже это понял. Во-вторых, он человек, предавший родного брата врагу, поднявший руку на другого своего брата… Он, в своих кошмарах кается в ужасных делах! Я не хочу и не могу допустить такого человека в жизнь сестры Жанны!

И Брант обратил взор к дому. Ему явно не хотелось входить туда, вступать в разговор с Андре. Жофрей понял это и не скрыл вздох досады:

– Если уж ты начал загибать пальцы, давай продолжим. На чём ты остановился? В-третьих, мы с тобой поняли, что с этой Марианной у него не заладилось. Так что я бы не стал утверждать, что сердце его несвободно…

– У меня с Жанной тоже не заладилось, но это не освободило моё сердце, – и Брант веско кивнул, но тем только пуще прежнего раззадорил своего старого друга:

– Ничего общего! Жанна любит тебя, дурака! И это ты её бросаешь, уже десять лет это делаешь каждый день! Моя рука так и чешется нагреть тебе шею… А у Андре иначе. Марианна уже предпочла его брата…

– И имела к тому веские основания!

– Помилуй, ты всерьёз судишь о человеке по его кошмарам? Считаешь, это разумно?! – Жофрей безнадёжно махнул рукой и направился к дому, нисколько не заботясь о том, последует ли Брант за ним.

Впрочем, а куда тому было деваться? Отсиживаться весь день в гнезде, а на ночь удалиться на сеновал? Признавшись себе в глупости такого положения дел, Брант горько усмехнулся и всё же тоже пошёл к дому. Но войти не спешил, ведь погода такая хорошая! Лазурная глубина неба вдруг захватила всё его внимание, так захотелось забыться, раствориться в ней…

– Прошу вас, господин Жофрей, расскажите сейчас! – голос Андре едва-едва смог пробиться сквозь очарование неба к сознанию Бранта, – Я готов! Я должен вспомнить кто я!!!

– Ну-ну, дружок, не надо так горячиться! Вспомнишь! Обязательно вспомнишь, – Жофрей наверняка улыбался, говоря это, – И давай со мной проще, на «ты». Никакой не господин я тебе.

– Хорошо, как пожелаешь, Жофрей, – легко уступил Андре и тут же снова воскликнул, – Прошу! Помоги мне вспомнить! Расскажи!

– Вот ведь!.. Ну, да ладно, давай попробуем, – и Жофрей пустился в пространный рассказ о том, как они познакомились пару недель назад.

Брант уже слышал эту историю, и потому прислушивался не очень внимательно, и всё-таки он уловил какие-то новые подробности случившегося тогда, например, что Питер Вайт, оказывается, блондин, молод… детали того, как они четверо прятались от Воламбара в погребе Фелуа, как Андре узнал о тайном умении своего друга Питера лечить людей через заговор на чистые раны. Этот монолог Жофрея очень затянулся. Осознав это, Брант решился войти вовнутрь. В тот же миг Жофрей прервался:

– А вот, дружок, и твой спаситель. Брант совершил настоящее чудо, восстанавливая твои руки…

– Довольно разговоров, отец, – оборвал старого друга грозный лекарь в маске, – Нам нужна твоя настойка от боли. Новая порция ведь уже должна созреть?

Такое поведение Бранта, и особенно тон, которым были произнесены эти слова, показались Андре грубыми, но Жофрей не только не обиделся, но напротив, в свою очередь внимательнее всмотрелся в лицо Андре, сокрушённо вздохнул, кивнул каким-то своим мыслям и поспешил на выход, а Брант подошёл к кровати больного и приложил руки к его голове, как обычно, к вискам.

– Что вы делаете? – спустя несколько секунд поинтересовался Андре.

– А вы как думаете? – хмуро откликнулся Брант, не отнимая рук.

– Боль становится легче… Вы тоже владеете заговором на чистые раны?

– Тоже?

– Как и Питер Вайт… Жофрей рассказал мне об этом способе лечения…

– Значит короткая память работает. А из более далёкого что-нибудь откликнулось?

– Нет, – и Андре тут же вскинулся, – Оставьте это, – сказал и сразу же попытался высвободиться из объятий Бранта.

Что ж, тот не стал возражать.

– Я вижу, ваша голова ещё болит, но вы намерены отказаться от моей помощи? Почему? – спустя пару минут всё-таки поинтересовался Брант.

– Болит и будет болеть долго, раз уж мои раны так серьёзны, – хмуро откликнулся Андре, – Но ведь есть и другие средства. Вы говорили о какой-то настойке?

– Да, вот она! – бодро воскликнул вновь появившийся в комнате Жофрей.

Он передал Бранту бутыль, тот отмерил необходимую дозу и помог Андре выпить это зелье.

– Вот и славно, дружок! – теперь Жофрей снова улыбался, – Ты превосходно справляешься с болью! А я-то, слепец, позволил себе и не заметить это. Но, скажи на милость, какой смысл скрытничать сейчас, когда мы и правда можем помочь? В следующий раз скажи прямо, мол больно мне! Договорились?!

Говоря это, Жофрей являл собой такой разительный контраст с мрачным Брантом, что Андре не утерпел и обратился прямо к Бранту:

– Чем я вас задел, господин лекарь? Вам так неприятно видеть меня.

– Почему бы вам, сударь, не оставить за мной право просто иметь плохое настроение? – хмуро обронил Брант в ответ.

– А маска зачем? Если ваше лицо обезображено, то не думайте, что это испугает меня.

– Откуда вам это знать? – невольно усмехнулся Брант.

Андре понял, что этот хмурый лекарь намекает на потерю памяти, и счёл за благо промолчать. Что ж, Брант одобрительно кивнул, подарил больному долгий пытливый взгляд и, наконец, обронил:

– Мою маску больше не обсуждаем. Отдыхайте. Пойдём, отец, – с тем Брант подхватил Жофрея под руку и едва ли не вытолкал прочь из комнаты.

* * *

Уже через несколько минут после того, как Брант уехал в Розаэль для вечернего осмотра хозяина замка, на поляне перед домом Жофрея появилась Диана. Она привычно быстро привязала коня у конюшни и почти бегом подлетела к дому. Только на пороге её нагнала мысль, что, может быть, такая её поспешность выглядит смешно и, возможно, даже нескромно. Потому она взяла себя в руки и постучала о дверной косяк:

– Это Диана. Можно войти?

Почти в тот же миг дверной полог откинулся и на пороге появился сияющий Жофрей:

– Счастливым буду!

– Что? – не поняла Диана.

– Да просто я загадал, если ты, дочка, появишься здесь в течение получаса после отъезда Бранта, быть мне счастливым партизаном.

– Партизаном?!

– А то, как же? Ты же слышала, что сказал Брант! Он человек конкретный, как обещал, так и сделает.

– Жофрей, милый, я не понимаю! – взмолилась девушки, – Так ты на моей стороне или… его?!

– На вашей общей! Ох дети, дети…

– И что это означает? Ты пустишь меня повидаться с господином Андре?

Надо сказать старый лекарь прямо светился от озорного азарта. Он несколько секунд наслаждался замешательством юной графини и, наконец, счёл-таки возможным посторониться. Конечно же Диана сразу юркнула в образовавшийся просвет.

Андре полусидел в кровати и счастливый улыбался ей, да так светло, так ярко, что у девушки даже дух захватило. Какие же у него синие глаза!!! Какой же он красивый!!! Время остановилось! Для этих двоих распахнулись врата Рая, никак не меньше!

А Жофрей… он счёл за благо задержаться на крыльце. Когда же он собрался-таки войти в комнату, то едва не сшиб Диану с ног, так как она всё ещё стояла здесь же, по ту сторону дверного полога.