– А почему бы тебе просто не умереть самому?

– Я родился до Перевременья. Моя смерть будет продолжаться. Как и твоя, хотя ты и родилась здесь. И ты будешь умирать гораздо, гораздо чаще.

– Что ты имеешь в виду под «гораздо чаще»?

Асхель молча встал и направился к деревьям, к дому, где Айвин и Аннабель провели неясное количество времени.

Интересный способ ответить на вопрос. Надо будет тоже попробовать.

С тяжелым вздохом она тоже встала и поплелась за ним.

Он сидел на крыльце, а рядом с ним…

Когда Аннабель поняла, кого видит, то отшатнулась.

– Что это за хрень?!

– Здравствуй, – сказала девушка, очень похожая на нее. – Меня зовут Аннабель. Аннабель Энне.

Почти Энде.

– Что это значит, Асхель? – прорычала Аннабель. – Это какая-то шутка?

– Никаких шуток, – ответил он. – Это Аннабель Энде, хотя в ее мире эта фамилия произносится «Энне».

– В ее мире? Что значит…

И тут она поняла. Дерево росло во многих мирах, значит, Аннабель могла появиться в любом из них. Или во всех сразу.

У этой Аннабель были короткие волосы – чуть ниже ушей. Одета она была в синие брюки странной грубой текстуры, сапоги и куртку и выглядела на несколько лет старше.

Хотелось задать тысячу вопросов, но Аннабель не знала, с чего начать. В конце концов она выдавила из себя:

– Кто ты?

– Мы с тобой – вероятности, которые могли произойти, – ответила та.

Теоретически могло существовать бесконечное множество разных Аннабель в других мирах.

И, подумав об этом, она ощутила еле заметную связь со второй Аннабель. Как будто бы между ними образовалась невидимая нить. Она протянула руку к своему двойнику, и та коснулась ее пальцев.

Мгновенно она узнала об этой Аннабель Энне всё. В своем мире она тоже занималась наукой – охраной окружающей среды. Она любила звезды, но в ее промышленном мире, полном заводов и фабрик, почти не было звезд. В ее мире не было Саншель, Эйрика и Айвина. У нее были другие друзья, другая семья. Муж. Семилетний сын. Когда-то это был чудесный мир. Но все, кто мог, давно уже покинули его.

Некоторые остались. Аннабель тоже. А сколько их еще?

Вероятности, которые могли произойти.

Вероятности, которые уже произошли.

Вероятности, которые никогда не происходили и не произойдут.

В разных мирах, в разных воплощениях, в разных временах. У них разные родители, но одни и те же гены.

Она ощутила присутствие и других Аннабель. Далеко-далеко, в мирах архипелага.

Все они были здесь. Рядом. Вокруг. Внутри.

Бесконечность.

– Теперь ты понимаешь? – спросил Асхель, еле заметно улыбнувшись.

Аннабель не понимала. Или понимала. Она дернула плечами.

– Я хотел показать, что бесконечность ближе, чем тебе кажется.

– Мне уже ничего не кажется.

Она не знала, как ко всему этому относиться. Пока еще не знала. Надо было подумать. Посидеть в библиотеке и подумать.

«Бесконечность ближе, чем тебе кажется».

– Вы есть везде, – продолжил Асхель и заглянул Аннабель в глаза. – Ты знаешь о парадоксах множеств? Какое множество больше: множество всех чисел или множество нечетных чисел?

Она пожала плечами.

– Множество всех чисел.

– Ты так в этом уверена? – спросил Асхель таким тоном, будто бы подводил к чему-то, к какому-то очередному хитровывернутому ответу. – Ты знаешь, сколько лет моему сыну?

– Много, – уклончиво ответила она. – Очень много.

– Именно. А ты знаешь, сколько других Аннабель он встретил в других мирах?

– Да, много. Бесконечность! – раздраженно отозвалась она.

– Именно, – он победоносно улыбнулся. – Аннабель, ты – бесконечность. Нет разницы, как и почему ты создана такой. Возможно, Айвин и не создавал тебя. Возможно, он не создает будущее, о котором пишет. Возможно, он просто его документирует, а ты и твои друзья – просто аномалии. Возможно, этот вопрос сам по себе бессмыслен.

Он немного помолчал и спросил:

– Ты ведь знаешь, что свет всегда находит самый короткий путь?

Она кивнула.

– Несмотря на то, что на его пути может быть вода или атмосфера. Свет будет отражаться или преломляться столько раз, сколько нужно, пока не найдет самый короткий путь.

Она снова кивнула.

– Есть версия, что свет не выбирает один путь, – продолжил Асхель. – Он движется сразу во всех направлениях, по всем путям во Вселенной, но до финиша доходят лишь некоторые фотоны, потому что остальные поглощаются друг другом или чем-то иным. Самый краткий путь – сумма всех величин.

– Есть и другое объяснение, – Аннабель покачала головой. – Это потому, что для фотона Вселенная уже закончилась. Потому что свет движется со скоростью света. Для него не существует времени.

Он кивнул:

– Именно. Для тебя – для вас – тоже не существует времени. Потому что вы можете быть везде. И всегда.

– Нет. Я – это я.

– Да, – ответила другая Аннабель. – Я – это я. Но я – это ты. Разве ты не чувствуешь эту связь?

Связь. Да, она чувствовала связь. Теперь, когда она знала, что она не одна, она чувствовала вторую Аннабель и других Аннабель в других мирах. И все же…

Теперь она знала не только о других Аннабель, но и о том, что Перевременье запускалось уже тысячи раз. Все это уже повторялось. Вся эта жизнь, много-много раз. Бесконечность. Со всех сторон.

Знания другой Аннабель переливались в нее, как вода. Не только этой Аннабель, но и других. Аннабель-астроном, Аннабель-маг, Аннабель-биолог, Аннабель-мать, Аннабель-жена, Аннабель-инженер, Аннабель-графиня, Аннабель-музыкант, Аннабель-художница, Аннабель-бесконечность…

Магия разливалась между ними, вокруг и внутри. Пространство, время, материя – все искривлялось, наслаивалось друг на друга, перемешивалось.

Аннабель поняла, почему они не встретились раньше. Уравнение Вселенной этого не предусматривало. Но теперь, когда все галактики устремились навстречу Великому аттрактору, уравнение больше не работало.

Народ Дэйрдре создал многие удивительные вещи. Они построили Великую стену, которая на самом деле была сферой. Клеткой для чудовища. Они создали Перевременье, которое было необходимо, чтобы выиграть больше времени для себя и этой Вселенной. Но эта древняя, маленькая, дряхлая Вселенная все сжималась и сжималась. Снова, и снова, и снова повторяясь в самой себе.

Некоторые миры находились слишком близко и время в них шло быстрее и быстрее. Это все исчезало.

– И что вы, – она перевела взгляд с другой версии себя на Асхеля, – пытаетесь мне сказать?

– Мир меняется, – сказал он. Очень содержательно. – И сейчас ты можешь сделать что-то значимое.

Аннабель рассмеялась.

Значимое. Конечно. Безусловно. Легче легкого.

Она вспомнила свой разговор с ведьмой пространства и времени. Вспомнила, как они говорили о выборе и об ответственности. Один выбирает ничего не делать, потому что ответственность слишком велика, но затем ответственность возрастает и становится непомерной уже для следующего человека. Поэтому никто и никогда не может спасти мир. Кроме Перевременья.

– О да. Сделать что-то самой, чтобы не взваливать все на потомков.

– Это была не ты. Эта была та, которая взвалила на тебя все.

– Почему тогда именно я должна что-то делать? Почему не она? Почему не Айвин? Почему не Саншель и ее дракон?

Другая Аннабель исчезла во тьме, а Асхель подошел ближе.

Они с Айвином были удивительно похожи.

– У вас всех своя роль. Айвин описывает будущее, Саншель-ведьма перешивает уравнение Вселенной. Третий компонент Перевременья, скрытый до поры – Эйрик, – запускает Перевременье. А драконы… они никогда не хотели иметь с нами дела. Они практически не вмешиваются в нашу жизнь. Возможно, даже Великий аттрактор им нипочем.

Аннабель горько рассмеялась.

– А я? Какая у меня роль?

– Ты обладаешь даром слышать. Ты можешь услышать что угодно и кого угодно. Ты можешь услышать бесконечность. И сейчас ты должна услышать Эйрика.