Айвин снова увидел Аннабель. Увидел их всех.

Кажется, на этом все.

Он покачал головой. Не все. Осталось последнее, что он хотел увидеть, – город на рельсах.

Они ехали в Аньесхеде вдвоем. Айвин витал где-то далеко. Он отдалялся каждую секунду. Саншель почти слышала ту мелодию, которая преследовала его.

– И что дальше? – спросила она.

Она уже задавала этот вопрос утром, но сейчас казалось, что прошла целая вечность. Время замедлилось, стало похоже на густой мед. Саншель вела машину, как обычный человек из обычной жизни.

Аннабель все еще была в Аньесхеде – она чувствовала это и хотела застать ее там. Она надеялась, что и Айвин тоже будет рад ее увидеть. Может, она удержит его от падения в бездну? Может, хотя бы задержит падение.

– Дальше? – растерянно спросил Айвин. – Нет никакого дальше. Есть только сейчас. Планковское время[33]. Однажды ты поймешь.

– «Однажды поймешь», – передразнила Саншель – не удержалась. – Почему ты просто не можешь объяснить?

– Не хочу портить впечатление. Когда ты увидишь все уравнение целиком, когда ты сможешь понять его – это ни с чем не сравнимое ощущение, – Айвин засмеялся.

Покосившись на него, Саншель увидела мелкие острые зубки. Даже глаза стали зеленее. Он превращался в создание из народа холмов. Быстро, слишком быстро.

– Твоя сестра, – сказала она. – Почему безумие не затронуло ее?

– Не затронуло? Ты знаешь, что она улыбалась и пела, пока ломала мне пальцы?

Саншель знала, что он не врет, но ей очень не хоте лось представлять Златовласку, которая делает это со своим младшим братом.

– Мне очень жаль.

Айвин отмахнулся – мол, неважно.

– Я все хотела спросить. А где ваша мать?

Казалось, он искренне удивился вопросу.

– Я ее почти не видел. Сестра говорила, что она танцует в лунном свете, пьет амброзию и ворует у людей молоко.

– А кем она была до этого?

– Я никогда ее не видел. Знаю только, что она потомок тех, кто все это изобрел: пороги, Перевременье, Великую стену.

– А сами они? Родители твоей матери? Их родичи? Хоть кто-то? Какие они?

– Какие? – переспросил Айвин. – Я не знаю. Кто-то танцует на холмах, кто-то ушел в океан, кто-то живет в облаках, кто-то стал частью того самого чудовища. А кто-то убежал очень далеко, чтобы никогда не нашли.

– Но твой отец – он ведь другой?

– Да. И нет. Я его почти помню. Он ушел дальше всех.

– Неужели никого не осталось? Совсем никого? Ваши старики…

– У нас нет стариков. Нет родителей, наставников, учителей. Никто никогда не называл нас пропащим поколением. Никто не учил нас. Мы сами по себе. Чудесно, не правда ли?

Аньесхеде – город из снов – приближался. Вдалеке появились шпили и башни старинных зданий, которые еле заметно двигались, каждое в своем ритме.

Айвин во все глаза разглядывал железнодорожные узлы и развязки, строительные краны, экскаваторы, людей. Он чувствовал запах – запах шпал, пропитанных креозотом[34], запах мазута и угля, запах озона. Запах цивилизации. Почти такой же прекрасный, как мелодия холмов.

– Я хочу встретиться с Аннабель. Пойдешь со мной?

Он задумался. Хотел ли он видеть Аннабель? Наверное, нет. Если бы они были знакомы чуть дольше, если бы у них успели завязаться отношения, то он бы попрощался. Но сейчас прощаться не имело смысла.

– Ты правда так и уйдешь? – раздраженно спросила она.

– Как так?

Голос засмеялся прямо ему в ухо, и Саншель беспокойно зыркнула на него. Она тоже слышала. Побарабанив пальцами по рулю, она спросила:

– А тебе никогда не хотелось все закончить?

– Закончить что?

– Все это. Перевременье. Позволить Аттрактору поглотить все миры. Позволить Вселенной прийти к коллапсу?

Айвин покачал головой. Вздохнул.

– Вселенная уже в коллапсе. Аттрактор уже поглотил миры. Я думал, ты поняла это, будучи ведьмой.

– На самом деле, у ведьмы очень ограниченная картина мира.

Они въехали в город, и Айвина захлестнуло древней магией, как ледяной водой. Человеческой магией. Это немного отрезвило. Мелодия стала тише. Виски заболели, а у него уже много-много лет ничего не болело.

– Ты в порядке? – спросила Саншель.

– Как ни странно, да.

Впервые за долгое время Айвин чувствовал, что его разум прояснился. Он потрогал свои зубы – не острые. Но голова болела все сильнее. Но по крайней мере, он больше не чувствовал, что тонет.

– Силуэт рядом с тобой – я больше его не вижу.

– Да. Видимо, Аньесхеде как-то ее блокирует. По крайней мере, временно.

– Это же отлично! – обрадовалась Саншель. – Может, у тебя получится избежать безумия.

– Я уже пытался. Много раз. Но это сильнее меня.

– Ты был один. Сейчас у тебя есть я. Эйрик. Может, даже Аннабель.

Хотелось бы, чтобы все было так просто. Но Айвин знал, что долго это не продлится. Защита, под которой он оказался в городе, однажды падет.

Но теперь ясно, почему он так долго не мог сюда добраться. Голос постоянно говорил ему держаться подальше от Аньесхеде. Будто бы она знала, что здесь ее сила ограничена.

– Но кто это? Что это за голос? – спросила она.

– Я… я не знаю. Иногда мне кажется, что знаю ее имя. И это странно, потому что я никогда не встречал человека с этим именем.

– С каким?

До этого Айвин никогда не произносил его вслух.

– Рия.

Саншель вдруг судорожно вздохнула и на секунду потеряла управление. Машина заглохла прямо посреди дороги, и она дрожащей рукой попыталась завести ее. Получилось с третьей попытки.

– С тобой все в порядке? – спросил Айвин.

– Я вспомнила, – проговорила она. – Вспомнила, что должна была тебе сказать.

Саншель припарковала машину у ближайшего тротуара и засмеялась, уткнувшись лбом в руль. Она смеялась и смеялась, пока не затихла.

Айвин ждал, понимая, что сейчас узнает нечто важное. Он не хотел ее торопить.

В конце концов, Саншель взглянула на него и спросила:

– Рия Брейхер? Ты говоришь про нее?

– Возможно. Я не уверен.

Имя казалось смутно знакомым, но как он мог быть уверен?

– Рия – твоя младшая сестра.

– Но у меня нет младшей сестры.

– Была. В той жизни до Перевременья – была. Она приходила к ведьме и… – Саншель выдохнула. – Она хотела вернуть тебя в мир, где ты родился.

– Зачем?

– В том мире твоя магия не работает, – сказала она. – Твой отец не хотел, чтобы ты писал что-то до того, как наступит Перевременье. Он боялся, что ты можешь что-то изменить. Потому что когда-то ты пытался. И тогда он послал Рию к ведьме.

Айвин сжал кулаки, сильно, до боли. Сильный порыв ветра сорвал листву с деревьев у дороги, качнул близстоящие машины. Он попытался успокоиться. Он не должен был терять контроль.

– Это так типично, – процедил он. – Отец никогда ничего не делал сам. Что она отдала взамен?

– Карту.

– Карту? – удивился Айвин.

– Фигурально выражаясь. Способ добраться до вашего мира. Путь в этот мир найти очень сложно – даже ведьма не знала его. После этого ведьма отдала эту карту Аннабель, взамен забрав ее магию.

– Все в расчете, все молодцы, – мрачно отозвался он.

– Но Рия отдала гораздо больше. Авансом.

– А разве так можно?

– Со мной – да.

Почему-то стало грустно, так грустно, как не было уже очень и очень давно.

Айвин почувствовал, как зрение затуманилось. Он поморгал, чтобы сдержать слезы. Сколько лет он не плакал? Сколько жизней?

Он ведь даже не знал ее.

Только подумать, младшая сестра. Интересно, какой она была? Вряд ли такой же, как и старшая.

– Что она отдала? – спросил Айвин, боясь услышать ответ.

– Будущее. Все свои варианты будущего.

– Но зачем? И кто теперь воспользуется этим авансом?