– А сам как думаешь?

– Пока не знаю. Давай спать.

Ночью он не мог уснуть.

В последнее время у него была бессонница. Хотя можно ли говорить о последнем времени, когда весь мир оказался перезапущен?

Саншель тоже не спала – лежала на соседней кровати, уставившись в потолок.

Перевременье не прошло даром ни для кого из них.

Магия Аннабель теперь была у Саншель, а вместо Эйрика дара лишили Айвина.

Все окончательно запуталось.

Почему же это случилось здесь? Что ж, понятно почему. Из-за Эйрика. Из-за равновесия сил. В мире не стало больше магии – она нашла себе других носителей.

– Эйрик?

– Да?

Саншель приподнялась на локте.

– У меня тут появилась идея, которая не дает мне покоя. Я пыталась перестать думать об этом, но она засела в моей голове и никак не отпускает. Может, конечно, я и накручиваю.

– Расскажи мне.

Он глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и произнесла:

– Как ты думаешь, сколько раз запускалось Перевременье?

В первые секунды вопрос ошарашил его. Это ведь было так логично. И почему он сам об этом не подумал? Наверное, боялся.

Ведь если он правильно понял, куда ведет Саншель, то это все меняло. Это значило, что они уже рождались, жили, умирали, а потом снова рождались, жили и умирали? И так бесконечное количество раз.

И сколько уже длилась эта петля? Когда она началась? Когда начала закручиваться так, что стало не распутать?

И этот, последний раз, он ведь отличался от остальных, потому что Саншель и Эйрик все помнили.

– И если так, – продолжила она, – то почему мы вспомнили именно в этот раз? Что произошло в той жизни такого экстраординарного?

Тоже хороший вопрос. И почему они вспомнили только сейчас, всего несколько дней назад. Почему же они не очнулись раньше? Почему именно сейчас?

– А вдруг мы вспоминаем через раз? – В ее голосе прозвучал страх. – Или один раз из десяти? Из ста? Вдруг это все уже было? Ох-х.

Эйрик вдруг понял, что ему совсем не страшно. Наоборот. Разве это не прекрасно?

– Если Вселенная коллапсирует, то ее возвращение к истокам – это хорошо, – сказал Эйрик. – Мы можем жить одну жизнь, две, три, сто. Да сколько угодно. Мне такой расклад по душе.

Но ей нет. Она не хотела жить сто жизней. Она уже их прожила.

– Ладно, давай спать. – Саншель снова легла, повернувшись к нему спиной. – Спокойной ночи.

Но они снова не могли уснуть.

– Оказывается, теперь я могу найти маму, – сказала она, не поворачиваясь. – Но я не знаю, хочу ли. Она была собирательницей моллюсков, даже читать не умела, а потом ее эвакуировали куда-то на материк. Тогда она не была приспособлена к этому миру, и я не представляю, что с ней стало сейчас. Может, она смогла получить хоть какое-то образование и – я не знаю – собирать урожай. Но все может быть гораздо страшнее. Может, я и не хочу знать, что с ней случилось?

– Тебе нужно решать быстрее. Я чувствую, как время уходит. Ты была права. Это не конец, а просто отсрочка.

– Я говорила об этом вслух?

– Тебе не нужно говорить вслух, чтобы я услышал.

Эйрик повернулся к Саншель, протянул руку и замер. Он не знал, насколько ей нужны тактильные дружеские контакты – пока не успел спросить. По одному объятию в лифте судить сложно.

Но после этого Саншель быстро уснула. Эйрик был рад – наконец-то хоть кто-то из них оказался способен на сон.

Но вот он спать не мог. Теперь у него появились другие дела.

Когда Саншель проснулась, он уже ушел. Оставил только записку:

«Увидимся позже.

Э.»

Она чувствовала, что с каждой минутой он все дальше и дальше от нее. От этого мира.

Первый порыв – броситься за ним – быстро исчез, и некоторое время Саншель пыталась просто дозваться. Зов на секунду коснулся его напряженного разума – Эйрик решил отыскать все ответы сам. Один. Как всегда.

Она услышала лишь «Я скоро вернусь».

Это было так типично для Эйрика – исчезнуть, чтобы решить все загадки самому. Даже в этой жизни, когда по идее он должен был стать мудрее и рассудительнее, он даже одну ночь не мог подождать, потому что в одном месте засвербело. Появилась какая-то новая идея – и до свидания.

Она позволила себе немного позлиться на Эйрика, а потом, после душа, направилась на кухню. Пора было запомнить – ее телу нужна еда.

Наскоро запихнув в себя немного салата и овощного рагу, Саншель вышла на улицу.

Айвин сидел в одиночестве в деревянной беседке. Читал диссертацию – она узнала зеленую обложку и стандартный шрифт, который использовали в Аньесхеде. Видимо, взял у Аннабель.

– Доброе утро, – сказала Саншель, сев рядом за стол.

– Добрый день, – вежливо отозвался он. – Как спалось?

– Отлично. А вы не знаете, где Аннабель?

– Они ищут бреши в стенах и прочие следы износа. Чтобы все это передать в университет.

– Для гранта, да. Логично, – задумчиво пробормотала Саншель, и вдруг ее осенило.

Бреши в стенах. Следы износа. Так вот оно что!

Это звучало логично. Теперь все встало на свои места. И как она сразу не догадалась? Как Эйрик не догадался? И вот сейчас он ушел, когда ответ был так близко.

Она рассмеялась.

Айвин не стал спрашивать о причинах ее веселья, и она спросила сама:

– Может, вы хотите прогуляться?

Айвин удивленно поднял брови.

– К-конечно. Почему нет?

Они и сами не заметили, как пришли к базальтовым берегам океана, где встречались три мира – вода, земля и небо. Мелодия манила его сюда, сюда, сюда.

Айвин брел, глядя себе под ноги, а рядом шагала почти вприпрыжку довольная чем-то Саншель Дорн.

– У вас очень хорошее настроение, – заметил Айвин.

– О да. Кое-что поняла. Теперь вот жду Эйрика, чтобы поделиться новостями.

– Кстати, а где он? Машина осталась здесь.

– Делает глупости где-то в других мирах. Надеюсь, ничего необратимого.

Айвин кивнул. Он подозревал, что Эйрик умеет перемещаться между мирами. Но вот так просто… Тем более, будучи человеком.

Саншель это не казалось чем-то необычным. Наверное, она тоже умела переходить порог. Почему нет?

Айвин остановился у воды – в том же месте, где встретил Аннабель день назад.

– Хотите поплавать? – спросила она, прищурилась, почти как Дэйрдре.

От этого неожиданного сходства и от мыслей о ней Айвина передернуло.

Но нет-нет, Дэйрдре, как всегда, была далеко. Бродила по звездным дорогам, танцевала вдоль Реки-между-мирами, бежала впереди ветра. Где угодно, лишь бы подальше от него.

Сказать, что он ненавидел свою сестру, – ничего не сказать. Айвин глянул на свои руки, и старый, тлеющий под пеплом прожитых лет и опыта гнев поднялся с новой силой. Словно бы кто-то сдул этот пепел, обнажив то, что он так старательно от себя прятал.

Голос, который преследовал его, запел развеселую песенку из тех, что Дэйрдре пела ему в детстве, пока ломала пальцы.

– Вы в порядке? – спросила Саншель обеспокоенно. Нет, у нее не было ничего общего с Дэйрдре. Ничего. Разные лица, разная мимика. Но… почему же тогда он вспомнил сестру?

– Да, простите, – сказал Айвин. – Я просто немного… не до конца акклиматизировался. Наверное, поплавать было бы хорошо. Но Аннабель говорила, что здесь плавать опасно из-за камней. Если пройти дальше, то будет песчаный пляж.

– Да, отлично. Тогда пойдемте, – Саншель Дорн сверкнула улыбкой, и Айвин снова вспомнил сестру.

Почему? Почему?

А ты догадайся. Пойми хоть что-то сам.

Саншель Дорн уже успела уйти дальше, и ему пришлось догонять.

– Хотел спросить. Откуда вы? – Айвин поравнялся с ней.

– Отсюда. Ну, можно так сказать. А что?

Очевидно было, что вопрос ей неприятен. Но почему?

– Вы много путешествовали, верно?

– С чего вы взяли? – сухо спросила Саншель.

Наконец-то они вышли к песчаному пляжу. Она оставила свою обувь на камнях и пошла дальше босиком. Айвин снова догнал ее.