Прежде он рассуждал полярно. Если человек заразился Синей чумой — он неизбежно умрёт. Выживали по такой логике только те, кто не мог заразиться. Это-то и отличало данную чуму от других. Чёрную, Жёлтую, Красную, Собачью или Водяную чуму человек имел шансы, иногда неплохие, пережить. Остаться инвалидом, получить увечье, уродство, но выжить.

— Возможно, я ошибался, думая, что все, кто выжил тогда, оказались невосприимчивы. Может быть, некоторые из них… — взгляд Рентана обратился на тело Локто. — Двенадцать, как я слеп, Локто же тоже заразился!

Миловида тем временем поднялась на ноги и, видно, поняв, что тут ей делать нечего, потопала на выход. Уже на самой лестнице она вдруг заметила:

— Искать тех, кто имел временный иммунитет, как-то недальновидно, не находишь? Как насчёт поисков кого-то, кто был там, но до сих пор иммунен?

— Это может быть случайностью… В отличие от временного иммунитета.

— Как по мне, всё как раз наоборот. Кто-то случайно выжил, переболев. И сейчас заразился вновь, но уже без шансов на выживание. А кто-то совершил некую последовательность действий, перенес чуму и выработал пожизненный иммунитет.

— Во Власве осталось не так уж и много оренгардцев, надо их разыскать и осмотреть. Нет, всех необязательно…

Это желание возникло у Рентана не только из-за необходимости найти способ справиться с Синей чумой. Эта новая идея, касаемо болезни, выходила слишком уж ровной и гладкой. Подобное всегда вызывало вполне закономерные подозрения. Развеять их мог не только тот, кто сохранил иммунитет — это могло быть и совпадением. Таким мог стать человек, который по каким-то обстоятельствам имел ослабленное состояние организма, но не заразился, а теперь двадцать лет спустя, восстановившись и обладая здоровьем куда как лучшим, заболел.

— Надо разыскать Чудную Целе!

— Наслышана, — в голосе Миловиды отчётливо ощущалась неприязнь. — Судя по тем болванчикам, которые с неохотой пустили меня в мой любимый подвал, у тебя есть неплохие шансы.

***

Первоначально Целе прозвали чУдной не из-за причуд или весьма своеобразного характера. В таком случае её прозвище было бы совершенно иным. Двадцать лет назад эта тогда ещё молодая особа, к тому же беременная, накануне вспышки Синей чумы, будучи покусанной бродячими собаками, заразилась пенкой. По всем признакам она должна была умереть аккурат накануне трагедии — в тот день, когда потеряла ребёнка. Даже истовые оптимисты не верили, что в ее состоянии возможно перебороть такое заболевание как пенка.

Однако Целе умудрилась пережить выкидыш. Сумела побороть пенку. Выжила в трупной яме, куда её скинули, не разобравшись, Охотники. Оказалась, как считал до сегодняшнего дня Рентан, невосприимчивой к Синей чуме. В свете открывшихся обстоятельств выходило, что это не было везением или волей богов. Организм с сильным, очень сильным иммунитетом закономерно оказался крайне устойчив к болезням.

Лекарь очень хорошо помнил Целе, хотя познакомились они уже после трагедии. Как ему принесли этот скелет, обтянутый кожей. Она не должна была выжить, но выжила, оправилась и прославилась, именно тогда став Чудной. Многие увидели в ней символ надежды, знак свыше… невероятное чудо в конце концов.

Увидела всё перечисленное и сама Целе, легко в это поверила, а впоследствии обрела непоколебимую уверенность в факте своей избранности. В том, что ей должен весь мир. Причём не какие-то абстрактные понятия вроде справедливости или недосягаемые для коллекторов боги, а люди вокруг, весьма конкретные. Все, кто жил и не знал особых бед, оказались виноваты в несчастьях Целе.

Перенесенные невзгоды Чудная Целе попыталась и небезуспешно, особенно по первости, превратить в золото и просто выгоду. Причём только для себя. Её нисколько не смущал тот факт, что она находилась в караване, полном людей, потерявших всё, кроме своей жизни. Пока другие беженцы из Оренгарда влачили жалкое существование, Целе совершала натуральные турне по округе, беззастенчиво вымогая деньги и другие ценности. Всё полученное уходило не на еду, медикаменты и иные крайне необходимые каравану вещи. Всё уходило Чудной Целе и её «труппе».

Скелет превратился в тучную женщину. Лохмотья в меха и шелка. Скрюченные пенкой пальцы-палочки в пухлые колбаски, увенчанные кольцами. Примерно тогда же карьера Целе скоропостижно завершилась. Очередные горожане — основная аудитория Чудной Целе, увидев ряженую корову, вещающую о перенесенных ею невзгодах с резного паланкина, не оценили представление по достоинству. «Труппа» подверглась нападению и насильственной экспроприации ценностей. Примерно тогда проснулись от излишне долгого сна власти, светские и церковные, «вдруг» обнаружившие, что ссудили немалые суммы денег группе мошенников.

Сама Целе оправилась и от этого удара. Не наложила на себя руки, нашла смелость вернуться обратно к другим беженцам. Но вот фокусы на этом закончились, а сама она, превратившись в чуднУю Целе, пропала из внимания, хотя и осела где-то во Власве.

— Я успел её осмотреть, но в процессе она скончалась, — поведал Рентан, тяжело вздыхая. — Синяя чума — никаких сомнений. Болезнь уничтожила её.

— Кхе. Я бы предпочёл, чтобы вы, мой друг, воздержались от подробностей, — кашляя, мягко попросил Цимон.

— Простите. Это так, мысли вслух.

Лекарь зашёл в храм Оруза чуть позже полудня, совмещая дело — здесь жило несколько выходцев из Оренгарда — с желанием проверить состояние священника. Отдельным пунктом шла Вилора, но насчёт возможности этого визита Рентан иллюзий не питал.

Чудес ожидать не приходилось не только по поводу внезапного смягчения позиции Войтона Турне. Синяя чума убивала Цимона, причём отнюдь не так медленно, как других горожан. То ли сказался возраст, то ли роковое невезение. Так или иначе к полудню священник уже оказался прикован к постели, у него начали синеть кончики пальцев, а также уголки глаз, пока сохранившие свой изначальный цвет. Всё шло к предсказуемой, очень скорой развязке.

— Судя по всему, последние годы Целе бродяжничала, — сменил тему Рентан. — Иначе её одежду, запах и некоторые другие аспекты я объяснить не могу.

— Я всё ещё слышу в вашем голосе осуждение, — заметил священник.

— Ваш слух до сих пор вас не подводит, ваше святейшество, — согласился лекарь. — Никакие перипетии судьбы не изменят моё мнение касаемо данной особы.

— Даже то, что она, пускай и косвенно, ненарочно помогла вам в вашей работе?

На самом деле Целе помогла отнюдь не косвенно. Обследуя её, Рентан окончательно убедился в правильности своих и Миловиды выводов касаемо возможности существования иммунитета против Синей чумы. На теле Чудной Целе присутствовали в весьма широком ассортименте следы многочисленных болезней, что само по себе не особенно удивляло, однако было важно в сочетании с иными факторами. Иммунитет против чумы, спасший Целе в первый раз, оказался приобретённым фактором, а не просто сочетанием обстоятельств или чем-то врождённым.

Ещё одной проблемой, которую Рентан не мог не рассматривать, была возможность того, что Синяя чума не действовала на организмы, подверженные иным болезням. Например, той же пенке, коей Целе болела в Оренгарде. Лекарь испытал огромное облегчение, найдя следы оной, причём совсем-совсем недавней. Всё это в совокупности означало лишь одно: иммунитет против Синей чумы был реален. По крайней мере во временной форме. Оставалось лишь найти способ простимулировать его появление и по возможности усилить.

— Даже это, — категорично подтвердил лекарь.

— Вы, друг мой, излишне строги к себе, а страдают из-за этого неизменно окружающие, которых вы оцениваете не менее строго, — грустно сказал Цимон, тяжело дыша. — Как, кстати, продвигается ваша работа?

Перед ответом Рентан долго размышлял над тем, что и в какой форме ему говорить. Ведь работа пока во многом «продвигалась» исключительно в умозрительном аспекте. Это был необходимый этап, но требовался-то вполне осязаемый результат. Хотя даже создай лекарь некое средство против чумы, священнику оно уже не успеет помочь, как и многим другим в городе.