— Не-е-ет, куда там! — Вицлав махнул пухлой рукой. — Проклятый месяц, говорю вам! Девки мои, что кухонные, что те, которые здесь в зале помогают, и раньше отпрашивались. Отпускал, конечно, что я, не понимаю? — половина ж деревенские, у всех семья, дом, урожай. А сегодня ночью явились, понимаешь, конные! Ко мне даже не сунулись, перед бабами тугим мешочком потрясли, так те и следом побежали, юбки приподняв! — Раздался тяжёлый вздох осуждения вкупе с крайней степенью отчаянья. — Так вот и осталось у меня на утро пятеро девиц! Пятеро, понимаете? А как вечер будет, что мне делать? На кухне минимум шесть надоть! Да и здесь как же мне одному-то?! Уж не мальчик на побегушках…

— Кхм-кхм, — вежливо откашлялся Рентан, надеясь тем самым подтолкнуть Вицлава в нужном, куда практичном направлении, но его истолковали несколько неправильно.

— Уж не знаю, мне господин молодой барон не докладывает, — трактирщик скривился. — Поди пирушку какую планирует, вот и хочет привести замок в порядок. Всю округу поднял на уши! Будете ехать, уважаемый, поспрашивайте: от Власвы до самого своего замка в каждом трактире побывали! Это ж надо такое учудить! Да будто этого мало, одна ночью ноги переломала — шлялась неизвестно где, а другая под утро с горячкой слегла! Ну разве так бывает, скажите?!

— Не бывает, — тщательно скрывая нетерпение ответил Рентан и заметил: — наверное, мне будет лучше их осмотреть, так?

— А? Точно, простите, мастер-лекарь, старика, совсем уже с этими невзгодами…

Смущённый Вицлав развернулся на месте и ловко протиснулся в дверцу за спиной, в которую, согласно законам физики и геометрии, никак не мог протиснуться по причинам больших объёмов. Рентан не без труда последовал за ним.

Дверь скрывала вытянутое помещение с закопченными от топления по чёрному стенами без окон и почти без убранства, с рядами очень старых, вечно скрипучих кроватей, разделенных ширмами. Здесь обитала прислуга — не ахти какое жильё, но, как знал лекарь из первых рук, трактирщик никогда не брал денег со своих подопечных и к тому же позволял кормиться с кухни.

— Ладно, вы тут того-этого, а я пойду, не буду над душой стоять, — смущённо сказал Вицлав и быстренько ретировался.

Первой, — выбранной потому, что ничего серьёзнее осмотра не требовалось, — особой, представлявшей для Рентана интерес, оказалась не слишком привлекательная девушка по имени Аделина, явно из «кухонных», если судить по многочисленным ожогам на руках, предплечьях и даже лице. Это она переломала себе ноги, хотя на деле данная история оказалась драматическим преувеличением. Перелом был всего один и тот для молодого организма несерьезный. К тому же ногу сразу правильно зафиксировали.

Рентану здесь было делать нечего. Он лишь бегло перепроверил фиксацию сломанной ноги и дал советы касаемо лёгкого вывиха второй.

— Покой, хорошая еда, питьё, молитва Двенадцати, — спокойным до безразличия тоном перечислил лекарь.

Аделина, которая до этого лепетала, рассказывая, как именно её угораздило сломать ногу, бросилась благодарить, но вдруг осеклась:

— Ой, а я ведь имени вашего не знаю, мастер…

— Рентан, — натянуто улыбнувшись, представился лекарь.

Реакция последовала немного странная: девушка вроде улыбнулась, радуясь знакомству, но как-то неуверенно, неловко, даже смущённо.

— Что-то не так? — спросил лекарь, на чьё имя обычно реагировали несколько иначе.

Как правило, у него уточняли «тот ли самый Рентан», либо же интересовались происхождением этого нетипичного для местности слова.

— Эм, просто… наверное, это не моё дело… — несмотря на крайнюю степень смущения, Аделина продолжала давить из себя слова. — Просто мама всегда говорила, что у меня есть дар, и это вправду так. Я очень хорошо понимаю, то есть знаю, когда мне говорят неправду. Даже если говорю с человеком в первый раз. — Заметив растерянность на лице лекаря, она смутилась пуще прежнего. — Ой, простите! Мне не следовало…

— Ничего страшного, — пойманный на «горячем» Рентан выдавил из себя неискреннюю улыбку, — а теперь расскажи про свою подругу и что с ней приключилось…

К тому времени, когда возвратился Вицлав, гонимый беспокойством, Рентан как раз закончил осмотр Ксаны — второй девушки, подруги Аделины. Здесь ему тоже было нечего делать, но по другим причинам. «Горячка» оказалась совсем не горячкой.

— М-м-м-м, жар, судороги, слабость, рвота, — механически, по привычке перечислил лекарь, отвечая на ещё не заданный вопрос, и быстро добавил, уже обычным голосом: — если на то будет воля Двенадцати — выживет.

Не говоря лишнего, он перевернул бесчувственную девушку на бок и без лишнего пиетета, сдвинув вниз платье, указал на красную точку близ белёсой как мрамор лопатки.

— Скажи своим девицам лучше выбирать сеновалы. Хотя бы без клещей.

— У неё пенка, что ли? — догадался Вицлав, вытаращив глаза.

— Скорее всего, — пожал плечами Рентан и, обратив взгляд на Аделину, уточнил: — жаловалась на свет, воду?

— Нет, мастер. Только на жар и слабость, с самого утра, — подумав, ответила девушка. — Ну и кости у неё ломить вдруг стало вроде бы. Ещё вчера.

— Такое тоже бывает, — кивая, совсем не удивился лекарь.

— И что делать? — опустив руки с боков, спросил трактирщик.

— Молиться Двенадцати, — вполне серьёзно ответил Рентан и, видя, что его не поняли, добавил: — она теперь в их власти. Девка молодая, в теле. Может, и выживет. Но я бы не рассчитывал, кхм, на её помощь в ближайшее время. — Лекарь поднял руку Ксаны, демонстрируя опухшие пальцы с начинающими чернеть ногтями. — Тело отвергает болезнь. Даже если выживет — потеряет чувствительность. В лучшем случае.

Вицлав в ответ шумно выдохнул и, отодвинув ширму, присел на одну из соседних кроватей, и, схватившись за голову, принялся причитать:

— Как же так? Ксана, не смотри что гулящая, с кем не бывает, толковая девица, на кухне вовсе лучшая. Мне и заменить теперь её некем!

Рентан с укором посмотрел на него, помолчал немного, раздумывая, стоит ли говорить подобное, и всё же сказал:

— Если она такая толковая, что ж ты ей по сеновалам позволяешь гулять?

Трактирщик не оскорбился и не обиделся, хотя имел на то полное право. Просто заметил очень тихо:

— Сразу видно, что у тебя детей-то и нет. Ксане ж только в этом году семнадцать стукнуло! Подросток! Я ей что ни скажу, всё делает наоборот! Иногда, вот видят Двенадцать, как назло мне! — Вицлав тяжело вздохнул. — А когда нашёл её — здесь, прямо возле стены, уж девять лет как минуло, стало быть, такая лапочка была. Не смотри что голодная, грязная и оборванная! Послушная, любезная, добрая… всё делала как скажу, слово в слово!

— Дети, не все, конечно, имеют плохую моду вырастать, — криво усмехаясь, заметил лекарь многозначительно.

Уложив девушку обратно и накрыв её одеялом, он повернулся к трактирщику и без лишних слов сунул тому крошечный, едва ли больше фаланги мизинца пузырёк. Хотя он был плотно закупорен, всё равно источал сильный, отдававший горечью запах. Вздрогнув, Вицлав тихо, так, чтобы Аделина не слышала, спросил:

— Когда это ей дать?

— Когда голову задерёт, — коротко ответил Рентан и, подобрав свой саквояж, направился на выход. — Чтоб хоть… ушла спокойно.

— Ты забыл… — начал трактирщик, но остановился от резкого взмаха руки лекаря.

— Я деньги беру за лечение. Здесь мне лечить некого. Выживет, — он многозначительно вздохнул, — вернёшь болиголов. Ну и Двенадцати воздашь полагающееся за их работу.

Больше ничего не говоря и не прощаясь, он ушёл. Вицлав же, мало заботясь о делах трактирных, пересел на кровать Ксаны и погладил красивые карие кудри девушки.

— С ней же всё будет в порядке, правда? — подала голос Аделина.

— Конечно, — отрешённо ответил трактирщик механически вытерев слюни с лица своей помощницы. — Боги милостивы: они помогали ей раньше, помогут и сейчас.

Он говорил это, а сам смотрел на молодое, красивое лицо перед собой. Его уже начала искажать странная, неестественная, пугающая гримаса. Пенка не была такой уж редкостью в их краях, только забирала, как правило, охотников, лесорубов или грибников, а не кухарок.