— Нет, нет, — начал махать руками делец. — Ныне я закрыт для любви. Не сезон.

— Хм, странно, — Рентан, хорошо знавший друга, искренне удивился. — Раньше твои сезоны сменяли один другой вовсе без перерывов, порой наслаиваясь. Неужто ты ко мне за какими-то укрепляющими отварами явился?

— Я бодр и силён ничуть не меньше прежнего! Без всяких отваров! — делая вид, что оскорблен, возмутился Локто. — Многие могут тебе об этом рассказать. — Лекарь покачал головой, показывая, что не интересуется. — Нет ничего странного, мой друг. Ныне я увлекаюсь только благонравными вещами — искусством. — Он добавил полушёпотом: — Есть тут одна музичка…

— А-а-а, — сразу всё понял Рентан. — Это, конечно, проясняет дело. Высоких нравов, полагаю?

— В смысле? — не понял делец.

— Своё сердце она тебе ещё не распахнула?

— Нет… пока нет, — смутившись не вопросу, а необходимости делиться неудачей, ответил Локто. — Но я работаю над этим. Ну, ты знаешь: букеты, встречи по вечерам, обсуждение струн под сенью звёзд в компании моего обаяния и хорошего вина.

Вид у него сделался мечтательным. Чего у дельца было не отнять — человеком он был искренним. Если влюблялся, то непременно от всего сердца. В порыве чувств был готов на любые глупости. Затем, каждый раз без исключения, это проходило, сменяясь разочарованием и непременными разговорами о том, как прогнили люди вокруг, и дескать лишь один Локто среди них остался чистеньким и на белом коне. Впрочем, это его состояние также длилось не слишком долго, и всё повторялось. И так раз за разом. Рентан совсем не на пустом месте именовал данный процесс «сезонами».

— В вине, я знаю, как ты разбираешься, — припомнив множество казусов, сказал с сарказмом Рентан. — Но неужели ты покусился своим невежеством ещё и на музыкальные инструменты?

— Ну-у-у, — Локто скромно шаркнул ножкой, — барабан от клавесина отличу.

— Достойно. И это не мешает вам?

— Ну ты же знаешь, как оно бывает: большинству людей нужен не собеседник, а слушатель. А слушатель я весьма отменный.

Тут он нисколько не кривил душой и не преувеличивал. Рентан по себе знал как никто другой: если надо выговориться, то лучшего кандидата, чем Локто, в мире было не найти. На девушек это наверняка действовало с утроенной силой.

В этот момент лекарь заметил на лице друга кое-что интересное, но отнюдь не необычное:

— Я вижу у тебя царапину на лице. М-м-м-м, как будто кто-то ударил ладонью и случайно задел ногтём. Полагаю, это от того, что ты был плохим слушателем, да?

— Не удержался, — развёл руками Локто. — Она такая ладненькая, стройная — руки сами тянутся. Но это тоже показатель: ударила ладонью, не кулаком. И никуда не ушла.

— Вас определённо ждёт большое будущее. Совет вам да любовь, — с иронией пожелал Рентан. — Так чего пришёл-то? Похвастаться или позубоскалить?

— Наверное, стоило бы, но нет, — делец вдруг сделался нетипично сосредоточенным. — Дело у меня к тебе, дружеское — тут не вру и не лукавлю.

По виду Локто он и вправду был настроен настолько серьёзно, насколько вообще такой человек мог быть серьёзен.

«Что-то его тяготит», — догадался лекарь с тревогой.

— И что это?

Прямого ответа, конечно же, не последовало. Делец начал издали:

— Ты ж к господину барону сегодня едешь?

— Ну, предположим, еду. Откуда узнал?

— Не поверишь: он мне сообщил об этом.

— Ты прав, не верю.

Однако, вопреки обыкновению, у Локто имелись твёрдые, пускай и помятые доказательства, которые он незамедлительно предъявил, — письмо. Впрочем, его суть делец пересказал сам, не вынуждая собеседника вчитываться в отвратительный почерк:

— Заказал у меня целую кучу ингредиентов. Ты случайно не знаешь, зачем это всё?

— Я бы, может, и сказал бы тебе. Да со времени кончины писаря письма господина Кобыслава понимаю скорее интуитивно. Контекстуально. И это, — лекарь указал на текст письма, — разобрать не могу.

— Кхм, я тоже долго мучился, но расшифровал.

Локто перечислил заказ, оказавшийся на диво длинным. Получалось, что текст письма состоял на две трети только из перечисления ингредиентов. Список получился разнообразным и очень необычным.

— Что-то у меня есть сомнения, что это заказывал господин барон, — закончив перечислять, сообщил делец. — Серьезные сомнения.

— А я не сомневаюсь. Не он однозначно.

— Может, ты не сомневаешься так же в том, для чего ему это вот всё? — поинтересовался, не скрывая беспокойства, Локто. — Потому что моих алхимиков этот список поставил в тупик и вызвал множество споров.

— Отраву из этого можно сделать, — уклончиво ответил лекарь.

— Рентан, я тебя умоляю, отраву можно сделать и из твоей скучной рожи, было бы желание, — раздражённо заявил делец. — Можно ближе к делу?

— Можно. Я думаю, это для мага, который у него гостит. А вот зачем тому вот это вот всё сказать точно не могу. Вероятно, в качестве стимулятора или поддерживающего средства. «Стотравка» или как тут этот отвар зовётся. Ингредиенты вполне подходят.

— Хм, — призадумался с огорчением Локто и вдруг резко переменился в лице, — а я-то думал тебя удивить новостью о необычном госте господина барона.

— К делу, — напомнил Рентан и кивнул на ящик. — Ты, видимо, решил, что я нанялся тебе в курьеры и буду доставлять заказы?

— Вообще-то это подарок! — возразил делец с хитрецой. — От всей души!

— Но деньги ты за него получил, верно? — заранее зная ответ, уточнил лекарь.

Следующие слова Локто его совсем не удивили:

— Чуть-чуть. Всего лишь немногим более, чем отдал бы любой другой на его месте. Не смотри на меня так! Между прочим, учитывая наши «тёплые» отношения с ним и те его выкрутасы в прошлом — это большая такая скидка!

Глупости барона Кобыслава находили проявление в самых разных жизненных аспектах. То и дело он порывался, например, регулировать то, что ни в какой регуляции не нуждалось вовсе. Разумеется, максимально топорным и глупым способом.

Пару лет назад одним из таких начинаний стала попытка решить вопрос с тем, кому и что можно делать в баронских лесах. Начал Кобыслав лихо: записал себе все леса на своих землях с оговоркой, что если кому-то удастся доказать обратное, то так тому и быть. Лесов в баронстве имелось много, больше было только людей, живших за их счёт, и которые в один момент оказались в статусе браконьеров и воров. Это следовало из следующего уточнения, категорически запрещающего доступ к баронской собственности, в частности охоту и собирательство.

По итогу всей этой авантюры, продлившейся около полугода, в выигрыше остались лишь те, кто сумел доказать право на владение тем или иным участком леса и подзаработать на внезапно возникшем спросе. Сам Кобыслав отделался лёгким испугом, полной потерей остатков авторитета и мудрым жизненным уроком, гласящим, что любые угрозы неплохо бы чем-то подкреплять, иначе в них перестанут верить. Обычные же люди потрепали себе нервы, а потом осознали, что лесов в округе много, людей ещё больше, а барон с глупыми инициативами всего один, ведь даже его приближенные, в том числе дружина, от такого решения остались, мягко говоря, не в восторге.

— Тем не менее я не нанимался тебе в доставщики «подарков», — скривился Рентан и напомнил: — извозчики за каждый лишний килограмм дерут будто за второго пассажира!

— Денег хочешь? — проницательно поинтересовался делец.

— А ты дашь? — усомнился лекарь.

— Нет. Но груз ты всё равно повезешь. А у меня есть кое-что другое. Подарок, если тебе угодно так считать. На этот раз от меня лично и бесплатный.

Локто достал из кармана амулет в виде крошечной фигурки совы, отлитой из серебра, судя по цвету, на тоненькой невзрачной верёвочке.

— Амулет? — удивился Рентан, ожидавший много чего, но не этого.

— Не простой.

— Вижу что не простой, я спрашиваю, зачем он?

— Текст письма не одного тебя навёл на интересные мысли, — полушёпотом рассказал Локто лукаво, но выражая искреннюю тревогу. — Как и список ингредиентов. Что-то назревает, и у меня по этому поводу неприятно зудит под лопаткой.