Очередной утробный рык заставил дрожать чудом уцелевшие прозрачные стены. Ни за что бы не приблизилась к этому чудищу, а вот Лаура, к моему удивлению, со всех ног несётся к чешуйчатому разбойнику, крича ему гневные, не понятные для моего испуганного сознания слова. А тот её, похоже, ещё и слушает…

Кир слезает с меня, и мне на мгновение становится холодно.

— Пора возвращаться — здесь нам больше нечего делать, — говорит он вполне себе спокойным голосом.

— А как же Оракул?

— Он знал. Поэтому не пришёл. Не имея возможности пользоваться внешней магией, Оракул практически беззащитен перед разъярённым драконом.

— А мы?! Нельзя нас было как-то предупредить? — да у меня же теперь собственный пульс в ушах шумит!

— Мы не так беззащитны, как ты думаешь, — даже ни один нерв на его лице не дёрнется.

Меня раздражает спокойный голос Кира и его равнодушное лицо. Хочу чтобы он хоть каплю того, что испытаваю я, ощутил на собственной драконьей шкуре.

— Это ты можешь обернуться злым огромным ящером и напугать до полусмерти! А я нет!

— У тебя есть я, — наконец, снова вижу то злое выражение лица, с которым впервые познакомилась во время своего побега в ночном лесу.

Он что, обиделся? Голос Кира так же звучит обиженно и даже зло.

— И я не злой, — добавил он.

Точно обиделся.

Кир

Зой (а именно так зовут моего друга) снова выпрашивал мои конспекты. Не потому что он ленивый бездельник и спит на занятиях, а потому что сам учится на другом факультете, исполняя волю родителей, но интерес при этом питает к истории миров. Вот и почитывает мои рукописи, задаёт вопросы, вступает со мной в дискуссии на тему спорных исторических событий. Есть только одна тема наших споров, которую он категорически не любит — неправильность происходящего в его жизни. Но это не моё дело.

Зой (до своего рождения счастливые родители нарекли его Зоей, ожидая девочку) в этот раз быстро свернул тему моих конспектов и игривым полушёпотом спросил:

— С кем это ты пришёл? Я её впервые вижу, — он, не скрывая своего любопытства, стреляет глазами в сторону Ульяны, с которой сейчас знакомится Лаура.

— Просто гостья моей бабушки, — пожимаю плечами.

— Поэтому ты перебрался в замок? Поближе… к бабушке? — брови Зоя иронично запрыгали на его высоком лбу.

Не хочу рассказывать ему о том, кто такая Ульяна на самом деле и зачем мы здесь вообще. Но меня настолько смутили его намёки, что даже точно не вспомню, что ему ответил. Слишком часто за сегодняшний день мне приходится испытывать это жгучее смущение и растерянность. Я же всегда смеялся от намёков и пошлых шуток о моей симпатии к Диане. Ни о каком смущении и речи не шло. Я хвалился, гордился и считал себя очень крутым. Так что же происходит со мной сейчас?

Мне было мучительно тяжело и невыносимо хорошо стоять с Ульяной в тесной будке для перемещений. И удивительно больно и неприятно слышать сейчас её слова о злом ящере. Словно драконы — самое страшное зло, какое только может существовать. Словно мы и дикий оборотень, жаждущий крови и ничего кроме крови — одно и то же.

Кавалер Лауры, как бы яростно он не рычал, разбивая стеклянные стены оранжереи, и не махал крыльями, ни за что на свете не причинил бы вреда свой второй половине. Даже не смотря на то, что в последнее время они стали часто затевать ссоры, каждая из которых тут же становилась самой главной из сплетен наших краёв. Ведь Давид и Лаура — самая красивая пара по мнению многих. Все ждут ту заветную, самую последнюю их ссору, после которой конец отношений неминуем. И тогда привлекательные, молодые и богатые станут свободны и смогут осчастливить кого-то другого — конечно, "более достойного". Их сегодняшняя перепалка вполне может потянуть на переломную, судя по ревнивым упрёкам Давида и его возмущением поведению Лауры: якобы он видел, как его девушка флиртует с посторонним парнем. Кто из них прав, а кто виноват, меня мало интересует.

Волнует меня другое.

Я и сам сейчас был на грани того, чтобы затеять спор с Ульяной о несправедливости её слов в адрес драконов, но смог сдержать себя. Спокойно, Кир. Она иномирянка, и вполне естественно, что её пугают те вещи, которые всегда считала выдумками из сказок на ночь.

***

Оранжерею мы покинули — я решил подстраховаться и не пользоваться будкой здесь, а отправиться в бар неподалёку, где тоже есть изобретение Кристофера. Туда мы и идём. Тем для разговора не находится, и я просто думаю о том, как Ульяне идут солнцезащитные очки — она снова надела их, когда мы вышли на улицу. Прячется.

— А у вас зима вообще бывает? — прервала она тишину.

— В Гринлэнде нет.

Как я знаю, у Ульяны дома, в Немагическом, сейчас лежит снег. Насколько ей должно быть непривычно резко очутиться среди цветущих кустов, обилия зелени вокруг и тёплой летней погоды. Я вот снегу всегда удивляюсь, когда вдруг приходится с ним сталкиваться в каком-нибудь случайном путешествии вместе с родителями.

— Что это она несёт? — прервала круговорот моих мыслей Ульяна, в недоумении хмуря брови и тыча пальцем в маленькую колибри порхающую над нами с конвертом в клюве.

Жужжащий звук приближался к нам до тех пор пока юркое тельце птички не оказалось прямо перед нашими лицами. Шустрая красавица разжимает клюв и я едва успеваю поймать конверт в ладони.

— Похоже на рекламу или объявление, — это не могли быть родители, ведь колибри не летают с почтой на дальние расстояния. К тому же она явно не пыталась вручить конверт лично мне.

— Похожа на колибри… — Ульяна поднимает очки на макушку и заворожённо провожает взглядом удаляющуюся птицу.

— Это она и есть, — а я залюбовался выражением лица девушки.

— Мы же не в тропиках? — Ульяна снова обратила свой взор на меня, и я поспешил вернуть равнодушный вид, не уверенный, что не слишком заинтересованно уставился на неё. — Такая красивая… Никогда их не видела — только на фотографиях.

— Не забывай, что ты в Параллельном, — подмигиваю. — Это самый популярный вид почтовых птиц.

— Почему не голуби? Совы, как в "Гарри Потттере"? — она называет, наверное, какое-то имя, а я совсем не понимаю кто это. Но вместо этого спрашиваю:

— Голуби? А почему голуби? Использовать голубей не гуманно — здесь на них охотятся сапсаны. Вот на колибри им почему-то плевать. А совы вполне себе летают.

Ловким движением вскрываю конверт и понимаю, что это действительно реклама. Мне даже не нужно читать вложенный лист с текстом, чтобы понять о чём речь — знакомая эмблема говорит сама за себя. Так что я просто протягиваю лист Ульяне. Пусть почитает, а я пока незаметно продолжу изучать её лицо. Девушка начинает зачитывать вслух:

Жители и гости Гринлэнда! Поспешите! Уже совсем скоро состоится ежегодная ярмарка, посвящённая приходу весны в наши земли! Второго марта, ровно в полдень, мы ждём вас на площади Дружбы. В нашем распоряжении двадцать будок для перемещений — у вас не возникнет проблем попасть на яркое и всеми любимое торжество!

Не пропустите чародеев с их зельями для похудения, изменения цвета глаз, волос, роста и даже пола! Магов с их амулетами, лекарствами от всех болезней!

Вас ждут яркие номера от самых талантливых жителей Гринлэнда: песни, танцы, магические фокусы и иллюзии и многое-многое другое!

Приходите за покупками и за незабываемыми эмоциям — отдохнём душой вместе!

Посещение бесплатное.

С наилучшими пожеланиями и до скорой встречи!

— Неужели это всё реально? — Ульяна недоверчиво вертит лист с объявлением в разные стороны, словно проверяя не испарится ли он прямо у неё в руках. — Почтовые колибри? Ярмарка? Серьёзно?

Меня позабавило её удивлённое лицо. В эту минуту она похожа на маленькую девочку, что получила письмо от самого Деда Мороза. Я слышал, что в Немагическом есть такой волшебный персонаж, который они выдумали, чтобы радовать своих детей. Вдруг посетило желание сводить Ульяну на эту ярмарку, хотя сам обычно не интересуюсь ей.