Некромант посмотрел, как я пью, забрал флягу обратно и охотно признался:

— А я вам его не давал, Сайко.

— А что за гадость тогда это была? — разочарованно уточнила я. А то я уж вообразила… собственную крутость и устойчивость к сомнительным зельям.

— Блокировка дара, чтобы вы могли быстрее восстановиться.

Точно. И как я не распознала? Да, я варила себе другое, не такое концентрированное, чуть менее противное, но общее определённо было же…

— А когда будет болтливое зелье? — наверное, это называется «лезть на рожон». Или «расставить точки над и»? — Или вы не умеете его варить?

— Умею, — сказал Тайр. — Браслет у леди Генриетты и в самом деле не простой. Хотите расскажу?

Я хотела. И про браслет, и даже про что угодно другое, потому что у Тайра такой голос…

— Анри — не сын Генриетты. Его родила другая женщина. Отец Анри заставил Генриетту признать ребёнка своим, и чтобы она не нарушила обещание и не оставила навязанного сына раньше времени, заказал специальный браслет. Генриетта была обязана быть рядом, пока сын не станет лордом. Ей было запрещено выходить замуж и заводить своих детей. А если бы Анри погиб, то и она бы отправилась на тот свет вслед за ним. Так что она как никто была заинтересована в успешном прохождении испытаний. Ройш… он с ней уже много лет. Знал про обет, пусть и не всё, и тоже молился за успех юного лорда. А вот Нила… но про неё вы и сами уже знаете, леди Сайко. Девочка придумала себе любовь с Ройшем. И чуть не погубила Анри и Генриетту.

— Мне кажется, Анри её всё равно не разлюбил, — сказала я, не открывая глаз. Просто потому, что сон уже маячил где-то рядом, а ещё потому, что мне казалось, что некромант смотрит на меня. И да, я подумала о нём и Зариславе — он ведь тоже не разлюбил…

— Предательство — испытание, которое хоть раз, но достаётся в жизни каждому, — отозвался Тайр. — Анри мудрый мужчина и настоящий лорд. Спите, леди Сайко. Спите, самая красивая и смелая леди Севера и Юга…

Впрочем, последняя фраза мне наверняка уже приснилась. Я ведь и в самом деле уснула.

Обычно самопроизвольные вселения происходили только тогда, когда у меня скапливалось слишком много силы, и мне, несмотря на всё произошедшее, всё ещё казалось, что я могу свой дар контролировать. Вовремя вселиться. Выпить зелье…

С Зариславой почему-то работало не так. Я снова вселилась в неё, хотя дар ещё не восстановился.

Снова расписные двери, теперь-то я знаю, что с ними не так — повсюду герб королевской фамилии, и стража, повинуясь раздражённому жесту, распахивает перед королевой обе створки, нерешительно докладывая, что Его Величества в покоях нет… Но она и так знает, что нет.

— Я подожду! — ядовито цедит королева. Она в ярости.

Мерит шагами покои, до боли сжимает кулаки — кольца впиваются в кожу. Потом её взгляд падает на новый в хорошо известных ей покоях предмет, и она бросается к небольшой картине. Судя по всему, картина недавно нарисована — она стоит ещё на мольберте, и закрыта белой тканью.

Зарислава сдёргивает ткань, и мы обе, кажется, с одинаковым ужасом рассматриваем полотно. Хотя я, наверное, всё же поражена и напугана больше. В покоях короля — мой портрет. Мой. Портрет. Свежий. Совсем недавно нарисованный — видно по недосохшим мазкам красок. Портрет с длинными волосами, хотя мне начинает казаться, что изначально художник рисовал короткие… и это только добавляет ужаса.

— Ведьма Тайра! — шипит тем временем королева. — Теперь я знаю, как ты выглядишь, тварь!

— Что случилось?

Такой обычный вопрос, но от него и так частившее сердце, начинает, кажется, стучать ещё быстрее. А может, не от него, а от тона… Или от того, что темнота ночи обнимает сейчас совсем по-другому, и некромант настолько рядом… Мне кажется, я чувствую исходящее от его тела тепло, хотя он меня не касается.

Не касался.

Я поворачиваюсь набок, и расстояния между нами совсем не остаётся. Уперев взгляд в потусторонне-голубые глаза некроманта, выдыхаю:

— Мой портрет в спальне у короля. Я видела.

Для меня, как и для Зариславы, это дико. А вот некромант воспринял новость совсем не так:

— Ясно, — тихо и почти ласково сказал он.

И всё. Замолчал. И, кажется, совсем не удивился.

И пальцы его горячие скользнули по моей щеке, то ли в мимолётной ласке, то ли убирая какую-то невесомую травинку.

— Та-а-айр! — возмутилась я, умудрившись остаться всё же в рамках шёпота. — А вы ничего не хотите мне рассказать?

— А вы? Мне.

Кажется, некромант подлючий надо мной посмеивается. По крайней мере, перекатывается что-то такое в его тоне, от чего хочется одновременно и стукнуть его посильнее, и… поцеловать.

Вопрос я решила понять буквально.

— Меня выбросило в Зариславу. Это она увидела портрет, и… она назвала меня «ведьма Тайра»… Тайррр!

Некромант снова погладил меня по щеке, сбивая с мысли.

— Не бойтесь, Сайко, — сказал он. — Я не дам вас в обиду никому. Даже королю.

От подобного у меня перехватило дыхание. Шутит? Нет, такими вещами, кажется, не шутят. Впрочем, что это ты, Сайко Аймара, размечталась о чём-то особенном — уже успела ведь понять, что некромант своих не бросает…

— А королеве? — неловко вырвалось у меня. Наверное, от обиды на саму себя за испытанное разочарование.

— Вообще никому, Сайко Аймара, — очень серьёзно сообщил Тайр.

И на этот раз я сдержалась, не брякнула «сами обижать будете?».

Не будет.

— Вы не удивились, — сказала я. — Про портрет.

Кажется, некромант смотрит на мои губы, и от этого самые простые слова превращаются в невероятно важные, уникальные, почти волшебные.

— А чему удивляться? — улыбается он. — Ведь я бы и сам заказал портрет самой красивой девушки королевства…

Я не удержалась. Протянула руку, убрала назад непослушные светлые волосы, попыталась представить бороду, и, несмотря на полумрак, уверенно сообщила:

— Вы похожи.

В том, что передо мной принц Иттайри я уже не сомневалась. Не бывает столько совпадений.

— Куда больше, чем мне хотелось бы, — усмехается Тайр. И ловит мою руку, которую я уже в общем-то убрала, и… целует. Сначала тыльную сторону, а потом ладонь…

— Что произошло? — спрашиваю я. — Это секрет?

— Секрет, — чуть помедлив, соглашается Тайр. И ещё раз целует мою ладонь. Так медленно. Так чувственно.

— Как жаль, — шепчу я. Просто чтобы что-то сказать. Потому что весь мир свернулся до ощущений, и в нём уже почти не осталось места для важных — конечно важных! — но сейчас не таких уж и нужных слов…

Я закрываю глаза — кажется, я и без всякого зелья могу натворить глупостей. Кажется, что Тайр сейчас меня поцелует, и не знаю, смогу ли я найти в себе достаточно остатков от леди, чтобы возразить… или хотя бы сделать вид… Или…

Тайр вместо этого начинает говорить, и мои глаза удивлённо распахиваются:

— Королевская корона, как все знают, хоть никто и не верит — это не просто символ, это магическая привязка. Не просто так есть порядок наследования, не просто так соблюдается месяц траура, когда умирает король… Мой младший брат очень хотел стать королём. И когда умер отец, он решил взять ошибшуюся судьбу в свои руки: провести ритуал досрочно, пока я не вернулся… Он не справился. Никто бы не справился, наверное. Я вернулся как раз вовремя, чтобы не дать ему исчезнуть, унося с собой половину столицы, но слишком поздно, чтобы исправить всё остальное…

Часть личности Бертрана растворилась, переплелась с магическими потоками, вросла в корону. Физически он цел и невредим, но часть его души, что-то важное, чуть ли не самое главное — навсегда потеряно. Он опирается на меня. Он тянет из меня силы. Он испытывает мои эмоции. И вы снитесь ему, леди Сайко, потому что снитесь мне.

— А… — сказала я, растерянно помолчала, и попробовала ещё раз. — А…

— Такая привязка не нравится ни мне, ни ему. Когда он очнулся… Знаете, Сайко, я очень долго воспринимал его именно как младшего брата. Он клялся, что будет искать способ, чтобы разорвать эту связь с минимальными потерями для всех, что он всё сделает, сам себя убьёт, если понадобится, да и корона ему уже даром не нужна… Но время идёт, Сайко. И способ давно был найден, но Бертран останется без короны, без магии и с провалами в памяти. И он решил, что ему нужен другой вариант. При котором он вернёт себе контроль над магией, избавившись от меня, и сохранит корону.