Тайр явно знал, куда идёт, и я пожалела, что не расспросила раньше, как он общается со своими зомби-демонами. Теперь-то вряд ли расскажет…

Безропотно следуя за некромантом, я наивно полагала, что в доме одни лишь зомби, и потому старалась лишний раз не смотреть по сторонам — всё-таки Тайр не так часто призывал их близко. Вряд ли, конечно, щадил мои чувства, скорее, не было насущной необходимости…

А между тем наш путь совершенно для меня неожиданно закончился в хозяйской спальне. И там… там были люди. Живые! Хотя, конечно, и зомби тоже были, куда ж без них!

— Добрый вечер, — говорит Тайр, хотя уже середина ночи. — Простите, что заставил вас ждать.

Светский тон, безукоризненно-вежливый, звучит в этих обстоятельствах издёвкой: мужчина — видимо, хозяин дома — застыл в кресле, вцепившись руками в подлокотники, он бледен и обливается холодным потом, судорожно сглатывает, и не решается ничего сказать. К его горлу зомби приставил нож.

— Что вы хотите? — устало спрашивает женщина. Она кажется старше мужчины, и тоже сильно боится. За него боится. — Денег?

Некромант некоторое время молча её разглядывает, и я тоже. Они определённо муж и жена, и она его, кажется, любит, что не так уж часто встречается в браках между знатными людьми. У неё светлые волосы и белая кожа, видимо, намеренно оберегаемая от южного загара. Она с Севера, и что-то такое мелькает в памяти, но я никак не могу вспомнить. Конечно, я должна знать, кто она, и вроде было что-то такое несколько — много! — лет назад: очень богатая северянка, завидная невеста, вышла замуж за южанина из разорившегося рода… Перевожу взгляд на её мужа. Красив? По мне — нет, но, возможно, всё дело в страхе, исказившем его смуглое лицо. Он — стопроцентный южанин. Если постараться посмотреть отвлечённо, то он, наверное… смазлив. А она… она обычная. И её даже можно назвать некрасивой — грубоватые черты лица, крупный нос, глаза небольшие, неяркие…

— Я — ваш кузен, графиня Миррис, — говорит Тайр. И получается это у него крайне убедительно, кажется, даже графиня задумалась и начала вспоминать родственников. — А это моя жена, — жест в мою сторону.

Графиня посмотрела на меня, а я невольно оглянулась — не стоит ли там ещё кто. Жена? Я? С такой стрижкой, в такой одежде?.. Но рядом со мной никого не было, так что я выдавила из себя светскую улыбку и сделала небольшой реверанс. Вообще, сестре лорда перед графиней делать реверанс — моветон, но сестрой лорда я не ощущаю себя уже очень давно… и не могу сказать, что об этом жалею. А должна бы…

— Кузен, — кивает понятливая графиня. — С молодой очаровательной женой.

В её тоне сквозит еле заметная ирония, и в подобных обстоятельствах обижаться на это глупо, но я всё равно чувствую себя задетой. Она хоть и в домашнем платье, но в корсете и с причёской, а я… я замарашка, с коротко остриженными волосами. И, кстати, не сказать, что в лучшей ситуации — пусть около меня и не стоит зомби с ножом к горлу, но условие коварного бога Игры, по сути, то же самое…

— Ваш муж приболел, — продолжает тем временем Тайр. — И завтра не сможет пойти на приём в честь дня рождения лорда Анри. А мы с вами пойдём. И если вы всё сделаете правильно, никто не пострадает.

— Никто? — переспрашивает графиня, кусая губы. Кажется, ей действительно важен ответ.

— Никто. Ни на приёме, ни в вашем доме… Айрида.

— Хорошо, — кивает она. И теперь, когда напряжение немного отступило — появилась какая-то, и не самая пугающая, определённость, к её глазам подступают слёзы. Она часто-часто моргает, очевидно, стыдясь своей слабости, но удержать их не может. Я отворачиваюсь, встретившись с ней взглядом, и, увы, слишком поздно, чтобы сделать вид, что я ничего не видела. И, кажется, это ещё один повод для неприязни с её стороны.

А в гостевых покоях — отдельных, только моих! — горячая ванна. И я, запретив себе думать, что её могли наливать зомби, с удовольствием лежу в ней почти целый час, прокручивая в голове то, что было, то, что будет и то-не-пойми-что, что я должна сделать.

Ирк… нашёл ли он Софиру? Как воспринял то, что меня не было на постоялом дворе? Проклинает сестру-обманщицу? Или волнуется? Лучше бы проклинал… Сердце ноет, и я пытаюсь переключиться на что-то другое. Впрочем… от другого сердце болит ничуть не меньше.

Тайр. Кто ж ты такой, если сама королева хочет тебя убить, а потом хочет от тебя ребёнка… и что-то там про наречённую… Они были помолвлены? А ведь… а ведь принцев было двое! Старший погиб на войне. Младший женился и стал править. Я резко села, так, что вода даже выплеснулась. Иттайри! Старшего принца звали Иттайри!

Меня настолько поразило это вроде бы и логичное, но очень всё же невероятное предположение, что я сделала очередную глупость — бросилась к Тайру, совершенно забыв обо всём. Что он больше не верит мне, что на дворе ночь… и что он — молодой мужчина, у которого могут быть свои планы…

Тем больший шок я испытала, застав Тайра с женщиной. Он лежал на животе, а она сидела на нём и гладила спину… Горничная, судя по платью. Молодая. Симпатичная.

Я застыла возле двери, хотя надо было тут же уйти. Но меня словно парализовало, так что позора я не избежала. Сначала на меня посмотрела девушка, и в её глазах было одно лишь лёгкое любопытство, а ещё нетерпение. Она тут находится явно не против воли… Потом и некромант повернул голову, глянул холодно:

— Леди, вы что-то хотели?

В его голосе мне послышалась досада. Пришла, помешала… путаюсь под ногами…

Я отмерла. Но стало только хуже — второй волной стыда и даже ярости накатило понимание, что он назвал меня в этом доме своей женой. А сам! Впрочем… сам он как раз очень даже в духе лордов поступает, даром что не велит себя так звать.

Я молча развернулась и вышла, крайне аккуратно прикрыла дверь, дошла до своих покоев, и так и не смогла толком вдохнуть. В груди застыл какой-то комок, а горло свело спазмом. Я распахнула окно настежь, и от холодного ветра стало чуть легче.

— Переживёшь, — тихо и упрямо сказала сама себе, закусывая губу до крови. — Не переживай, Сайко Аймара, ты это переживёшь. Не имеешь права не пережить.

У каждого лорда бывает особенный день рождения. День, когда лорд становится совершеннолетним и дееспособным, и обретает право на печать. И дело тут вовсе не в возрасте, вернее, не только в нём. Ирк заявил и отстоял своё право, когда ему было тринадцать, и до сих пор это был своего рода рекорд. Очень рано, по меркам нашего времени.

Лорду Анри было одиннадцать. И когда Айрида следующим утром об этом обмолвилась, что-то внутри у меня неприятно ёкнуло. Наверное, потому что Ирку право на самостоятельность далось непросто, да и мне тоже, и не от хорошей жизни мальчишки на это идут так рано… Конечно, бывает, что испытание — только формальность. Но это лишь тогда, когда за твоей спиной стоит сильная, любящая тебя семья, и никто из кузенов, дядюшек и более отдалённых родственников не претендует на твоё место. Ну или если ты достаточно хитрый и беспринципный, чтобы устранить конкурентов заранее…

Лорд должен продемонстрировать, что он мудрый, ловкий и отважный. А испытания готовят… ну разумеется, те самые родственники!

«Наверное, лорду Анри сейчас куда сложнее, чем мне», — подумала я, но это, честно говоря, мало помогло. Отчего-то смотреть на Тайра совсем не хотелось, а он, как назло, сидел напротив, и я упрямо бродила взглядом по тарелке, изредка бросая взгляды на разместившуюся рядом с ним хозяйку дома, и каждый раз — каждый! — невольно вздрагивала, замечая боковым зрением, что некромант смотрит на меня. Впрочем, я и так чувствовала его взгляд. Тяжёлый. Слишком для меня тяжёлый. И жгучий. Хотя, может быть, мне это просто кажется? Ведь с чего бы ему на меня так смотреть…

Самовнушение, что это всё лишь мерещится, не помогало, я даже есть не могла. Казалось, что приборы стали неподъёмными, и желудок сжался в плотный комок… А Тайр, как ни в чём не бывало, поддерживал светский разговор с графиней. О погоде, об урожае, о том, что королева добра безмерно и пожертвовала половину своих драгоценностей больницам и домам для сирот… Тут я не выдержала и подняла глаза.