— Впусти меня, — мелодично зашептал туман в моей голове. — Ты мне нравишься, Сайко Аймара. Ты немного такая же, как я. Я дам тебе силу и неприкосновенность. Посмотри… вот что ждёт тебя впереди… — моя фигура за кругом лишилась волос, платье превратилось в обноски, а на щеке проявилось уродливое клеймо, как у Санны. — Впусти в круг, и я исполню, что захочешь… У меня много знаний, Сайко Аймара. Есть ответы на все твои вопросы. Впусти, и я пощажу тебя, и я вознагражу тебя. Впусти. Впусти. Впусти.
Слова бились в голове, словно волны.
Я не верила. Старалась не слушать. Взглянула на остальных — Аллис застыл, сжимая кулаки, и смотрел, кажется, не столько на свою фигуру, сколько на уродливый поводок, тянущийся к Вирнике. Наверное, понял, что это приворот. Вирника упала на колени на землю, крепко зажмурившись и зажав уши, что-то бормотала, кажется, «нет-нет-нет-нет». Санна стояла рядом, но и не думала помогать, вместо этого держала за руку Ольту, а та как-то медленно и почти неохотно вырывалась… Я подумала было, что надо ей помочь — Санне, потому что круг — единственное, что защищает, его нельзя нарушать, раз туман об этом просит…
Но ничего не успела. Контур нарушили, и сделал это сам Тайр — шагнул наружу.
Туман торжествующе взвыл, у шестой фигуры появилось лицо Тайра, и я — ничего не могла поделать с неуместным вроде бы, но таким естественным любопытством — уставилась во все глаза: какие его тайны выдаст туман? Тот не подвёл — оплёл голову некроманта уродливым венцом, который можно было бы с большой натяжкой назвать короной, если бы тот не впивался шипами до крови, выдавливая чёрные, ослепительно-заметные на белом тумане капли крови…
А потом глаза настоящего Тайра засияли голубым светом, он раскинул руки и что-то стал говорить, а туман превратился в ураган, он носился по поляне, но не мог ни покинуть её, ни просочиться в наш круг, и медленно сжимался, уплотнялся, пока не съежился до размеров куриного яйца и твёрдости камня, и именно таким он оказался в руках некроманта.
Ощутить облегчение, что всё закончилось, я не успела: проявился запах, страшный запах этого места. Желудок рванулся к горлу, но сознание покинуло меня милосердно быстро…
Больше всего мне хотелось блаженной темноты и хотя бы недолгого забвения, но не тут-то было. Я оказалась в ком-то. В женщине, судя по роскошному платью, и… я испуганно замерла. Снова в ней. В ней! В той, что ненавидит Тайра, но хочет от него ребёнка… Она шла по широкому, очень богато украшенному коридору. Торопилась. И вот уже Плащи распахивают перед ней богато инкрустированные двери, и я замерла, гадая, что увижу, потому что с дверьми что-то было не так, что-то царапнуло взгляд, но я ничего не успела. Ни понять, что не так, ни увидеть, что же за этими дверьми — меня выдернуло обратно.
— Ты в порядке? — требовательно спросил Тайр, и, кажется, вопрос звучал уже не первый раз. И я должна была ему ответить «да», или хотя бы кивнуть, хотя была совершенно не в порядке — меня трясло, и зуб на зуб не попадал, и… Я вцепилась двумя руками в некроманта, и мне определённо стало легче. Со страшной поляны мы ушли, хотя и чудились отголоски тяжёлого запаха разложения, но это, скорее, было просто игрой слишком потрясённого за сегодня воображения… А я, оказывается, лежала на руках у Тайра, и все на меня таращились. Кто с неприязнью, а кто и с восторгом. Аллис… Кажется, не только я глазела на чужие фигуры из тумана… Вот и сын барона явно лишнего насмотрел. И он, кстати, показательно не смотрел в сторону невесты, и даже когда она ухватила его за рукав и что-то тихо начала говорить, молодой человек вырвался и, не проронив ни слова, отошёл. Может быть, зелье ясности разума и от приворота избавляет? Или это туман так ему помог?
— Сайко, — тихо произнёс Тайр, и от его голоса, и от его дыхания, которое так близко к моей коже, со мной снова стало твориться что-то странно-волшебное. — Скажите уже что-нибудь. Пожалуйста.
— Нет, — выпалила я, крепче прижимаясь и прощая себе всё авансом за пережитый стресс. — Не хочу и не скажу. А то вы решите, что я в порядке, и перестанете меня держать.
Ой! Может быть, всё это можно будет списать на побочный, малоизвестный эффект зелья ясности разума?
— Держать вас — это честь для меня и большое удовольствие, — крайне серьёзно отозвался некромант. И, кажется, прижал к себе немного крепче.
Потом мы ехали несколько часов, невзирая на быстро сгустившуюся темноту, и никто не произнёс ни слова против — очень всем хотелось убраться подальше, и, наверное, забыть. Мне, по крайней мере, последнего хотелось даже больше, но стоило закрыть глаза или задуматься, и снова всплывала картина той ужасной поляны, и жертвы, и особенно последняя…
Наверное, их надо было похоронить. Но я отчётливо понимала, что не смогу вернуться туда, и у меня язык не поворачивался просить Тайра. В конце концов, он же истребил — или, что вернее, поймал — зло, и это гораздо важнее, и нам, наверное, надо в самом деле спешить, и… И много чего ещё. И всё же иногда слова почти оказывались у меня на языке, и в эти моменты Тайр безошибочно ловил мой взгляд, отвечая вопросительно вздёрнутой бровью, но я так и не смогла ничего сказать. Как-то он догадался сам. Именно догадался, вряд ли просто решил мне сообщить, не делился до этого господин некромант ничем подобным…
— Их уже похоронили, леди Сайко.
Я вздрогнула. Больше от того, что он так точно угадал, но ещё и немного от того, что хоронили, судя по всему, зомби. С другой стороны… Хоть кто.
Удивительно, но страшное воспоминание отступило, перестало маячить, словно зарыли и его тоже.
— Айр.
Аллис шепчет, присев рядом с некромантом. Предполагается, что все остальные спят, а даже если и нет, они ничего не слышат. А я слышу. Потому что Тайр сидит всего в шаге от меня, и я ещё несколько мгновений назад бесстыже пялилась на его профиль, щедро освещённый луной, и лёгкую полуулыбку — я каким-то совершенно иррациональным чутьём знала — улыбается мне. Потому что я на него смотрю, потому что он знает об этом, и ему приятно, и он не оборачивается и не смотрит на меня в ответ только лишь оттого, что не хочет смутить.
Когда подошёл сын барона, я с сожалением зажмурилась, притворяясь спящей.
— Мне незачем больше ехать в Ис-Айрен, — с трудом вытолкнул из себя Аллис. И столько всего было в этой короткой фразе! И горечь, и облегчение, и стыд, и какая-то выстраданная, больная правда…
— Вирника расторгла помолвку? — лениво отозвался Тайр. Кажется, с заключением будущего барона он не был согласен, и в то же время, ему не было до судьбы молодого человека никакого дела. И он умудрился выразить это одной лишь интонацией.
— Нет… — немного растерянно отозвался Аллис. И продолжил уже зло — вероятно, злился на себя же за проявленную слабость, за то, что теперь робел перед своим охранником ещё больше. Да и кто бы не робел… Санна его вообще почти боготворила, но одновременно взирала с таким ужасом, что меня разрывало от любопытства. — Нет! Но какое это имеет значение, если был приворот? Это же… — он замолчал.
Тайр тоже помолчал некоторое время, а потом негромко произнёс:
— Если вы при помолвке обращались к богу игры, у вас нет пути назад, Аллис. У него свои законы, и строже всего он спрашивает с тех, кто хочет выйти из игры между ставкой и своим ходом… Хотя, разумеется, вы можете рискнуть.
Повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени, да мерным дыханием спящих. Вот что-то пробормотала Ольта во сне, всхрапнула Вирника, вздохнул будущий барон… Мне хотелось открыть глаза и посмотреть на них, но ощущение чужого взгляда не давало. Наверное, это моя мнительность, но отчего-то казалось, что Аллис не сводит с меня глаз…
— Как её зовут? — спросил сын барона.
— Кого? — очень холодно поинтересовался некромант. Так холодно, что не могло быть сомнений — он прекрасно понял, о ком речь.
Молодой человек не отступился.
— Я видел, — упрямо сказал он. — Туман… Да и до этого… Она такая… такая… Айр! Я бы на ней женился!
